"Небеса подождут" - читать интересную книгу автора (Леонард Элмор)

2

В 1925 году, когда Джек Белмонт задумал шантажировать своего отца, ему было восемнадцать лет.

В тот год в Талсе открылся отель "Мэйо" – шестьсот номеров с ванными, и в каждой из крана течет ледяная вода. В "Мэйо" Джека знали и никогда не возражали, если он по пути заскакивал туда, чтобы купить виски у коридорного. Так выходило дороже, зато это было проще, чем связываться с бутлегерами. Он подъезжал в своем двухместном закрытом "форде", жал на клаксон, потом просил швейцара позвать Кайруса. Так звали цветного старика – коридорного. Иногда Джек входил в отель, болтался в холле или на террасе, слушал сплетни. Так он выяснил, где его папаша, Орис Белмонт, селит свою подружку, когда та приезжает в город. Именно подружкой сынок и собирался шантажировать старика.

Подружку звали Нэнси Полис; она жила в Сепульпе, городишке, выросшем "на нефти" возле месторождения Гленн-Пул, милях в десяти от Талсы.

Джек понял: скорее всего, отец навещает подружку в те дни, когда говорит дома, что едет на участок с ночевкой. По подсчетам сына, папаша сейчас стоил десять миллионов или около того: просто он не хранил все сбережения в банке. Отец вкладывал деньги в различные предприятия: нефтеперерабатывающий завод, автостоянку, нефтехранилище, нефтепровод. Если заниматься одной нефтью, можно стремительно разбогатеть, но можно и прогореть; вот почему Орис Белмонт предпочитал не складывать все яйца в одну корзину, а Джек не знал, сколько требовать с папаши за молчание.

Наконец, сын выбрал приемлемую для себя цифру и поехал домой. Вошел в отцовский кабинет, обставленный по вкусу Ориса: оленьи рога над камином, фотографии мужчин на фоне нефтяных фонтанов, миниатюрные копии буровых, сувенирные металлические вышки на полке камина и на стеллажах с книгами... Одной вышкой отец постоянно подпирал дверь. Джек подошел к большому столу тикового дерева, уселся в мягкое кожаное кресло напротив Ориса.

– Не хочу понапрасну отнимать у тебя время, – заявил спокойно и нагловато. – Мне нужно, чтобы ты держал меня на зарплате. Десять тысяч в месяц – и больше я тебя не побеспокою.

Ничего себе! Восемнадцатилетний сопляк – и такие речи!

Орис поставил авторучку в стакан и уставился на красивого и бесполезного мальчишку, который всегда слушался только мать.

– Ты ведь не собираешься работать, верно я понял?

– Буду приходить раз в месяц, за зарплатой, – кивнул Джек.

– Ясно. – Орис откинулся на спинку кресла. – Вымогаешь. Итак, я плачу тебе больше, чем получает президент Национального сберегательного банка... но за что?

– Мне известно, что у тебя есть подружка, – заявил Джек.

– Вот как? – удивленно вскинул брови отец.

– Нэнси Полис. Когда она приезжает в Талсу, ты селишь ее в "Мэйо". Сам всегда заходишь в отель сбоку, через парикмахерскую, и пропускаешь стаканчик, прежде чем подняться в ее номер. Я еще кое-что знаю о твоих забавах: ты и твои дружки-нефтяники кладут в писсуары глыбы льда и соревнуются, кто проделает в них самую глубокую дыру. Ты ни разу не выиграл.

– Кто рассказал тебе все это?

– Один из коридорных.

– Тот, кто достает тебе виски?

Джек замялся:

– Нет, другой. Я велел ему приглядывать и звонить мне, когда твоя подружка остановится в отеле. Я видел ее внизу и сразу узнал ее.

– Во что обошлись тебе такие ценные сведения?

– В пару баксов. Доллар за ее имя и адрес, под которыми она регистрируется. Девушка из администрации рассказала коридорному, что за нее в отеле всегда платишь ты, – обычно номер оплачивается с пятницы и до вечера воскресенья. Я знаю, ты познакомился с ней, когда жил в Сепульпе; тогда ты почти не появлялся дома.

– Уверен, а? – поинтересовался отец.

– Мне известно, что ты купил ей дом и обставил его.

Из-за вислых усов лицо отца казалось усталым. Сколько Джек себя помнил, у отца всегда был такой вид. Большие усы, костюм, галстук и усталый взгляд – несмотря на богатство...

– Ну-ка, прикинем, – сказал отец. – Когда я приехал сюда, тебе было пять лет.

– Когда ты нас бросил, мне было четыре.

– Помню, когда я купил этот дом, тебе исполнилось десять. В 1921 году – пятнадцать. Тогда ты взял мой пистолет и застрелил цветного парня.

Джек удивился:

– Тогда все стреляли в ниггеров, повсюду были расовые беспорядки. Я ведь не убил его!

– Тогда выгорел весь Гринвуд...

– Ниггерский квартал, – поморщился Джек. – Его подожгли Рыцари Свободы. Я говорил тебе: я даже спичкой не чиркнул.

– Вот пытаюсь вспомнить, – продолжал отец, – за что тебя в первый раз арестовали.

– За стрельбу по уличным фонарям.

– И изнасилование. Тебя взяли за то, что ты напоил и изнасиловал девочку. Как ее звали – Кармел Росси?

Джек протестующе затряс головой. Ничего себе – девочка!

– Ты бы видел ее титьки – все как у взрослой. И потом, она ведь забрала заявление.

– Я заплатил ее папаше столько, сколько он зарабатывает в месяц.

– Да она сама стянула трусы, не успел я до нее дотронуться! У судьи были ее показания против моих!

– Ее папаша до сих пор работает на меня, – кивнул Орис. – Строит нефтехранилища большой емкости, они вмещают больше пятидесяти пяти тысяч баррелей сырца. Если хочешь, поработай на него. Будешь чистить резервуары – возиться в испарениях и выкидывать лопатой осадок. Начни трудиться, и со временем получишь десять тысяч в месяц.

Джек поудобнее устроился в мягком кожаном кресле.

– В какие бы истории я ни влипал, – заявил он, – я всегда оказывался ни при чем. Это были просто недоразумения!

– А когда тебя застукали с мексиканской травкой? Думаешь, полицейские такие дураки, ничего не поняли?

Джек ухмыльнулся:

– Ты сам когда-нибудь пробовал травку?

Интересно, что ответит папаша.

Орис покачал головой:

– Не знаю, в чем твоя беда. Ты красивый парень, каждый день меняешь рубашки, причесываешься... Откуда в тебе столько дряни? Твоя мама обвиняла меня в том, что я тебя не воспитывал; я чувствовал себя виноватым, покупал тебе все, что ты хотел, – машину, одежду, – все. Когда ты попадаешь в беду, я тебя вытаскиваю. А теперь ты решил заняться вымогательством. О чем мы с тобой толкуем? Я плачу тебе, сколько ты требуешь, или ты трубишь всем, что у меня есть подружка? Господи боже, удивил! Такие подружки есть у всех; почти все они живут в Талсе, и у каждой – собственный дом! Я поступил скромнее: оставил свою в Сепульпе. Так чем ты мне угрожаешь?

– Я расскажу маме, – ответил Джек. – Посмотрим, как ей это понравится.

Заметив ледяной взгляд отца, Джек нашарил на столе металлическую вышку. Если Орис поднимет на него руку, он ответит. Самооборона!

Отец не двинулся с места.

– Думаешь, твоя мама не знает о ней? – через пару минут спросил он.

Дерьмо! О таком повороте событий Джек не подумал.

Но может, папаша просто блефует?

– Ладно, – кивнул Джек. – Я все равно ей расскажу. И еще как-нибудь растолкую Эмме, что ты трахаешь грязную шлюху, от которой воняет нефтью.

Он думал, что Орис выйдет из себя, взорвется и закричит. Его малышка Эмма не должна знать грязи – пусть даже она ничего не соображает! Спокойствие отца удивило Джека. Старый козел смотрел на него, но ничего не говорил.

Когда Орис наконец заговорил, тон его изменился. Очевидно, он принял решение и менять его не собирался.

– Попробуй хоть слово сказать матери, и она тебя возненавидит за то, что тебе все известно. Ей будет стыдно смотреть тебе в глаза. Она скажет мне, что тебе нужно уехать, и я не стану спорить. Я выкину тебя из дома. – Про Эмму он не заикнулся, но под конец, словно давая Джеку возможность выбора, спросил: – Ты этого хочешь?

* * *

Орис Белмонт был типичным старателем-одиночкой, которому повезло.

К тому времени, как он приехал в Оклахому, на месторождении Гленн-Пул уже пробурили двенадцать тысяч скважин. Скважины качали нефть. Орис приехал в Сепульпу к Алексу, дяде жены. Алекса Рони на приисках все звали Коротышкой. Он купил лицензию на добычу полезных ископаемых на земле индейцев племени крик. Землю скупил по три доллара за акр до того, как в районе начался нефтяной бум. К тому времени, как в Гленн-Пул нашли нефть, Коротышка обнищал, и ему не на что было пробурить хотя бы одну пробную скважину. Однажды он напился, угнал цистерну сырой нефти и загнал ее в грязь. Следующие четыре года провел в тюрьме Макалестер. После освобождения Коротышка позвонил Орису Белмонту. Орис приехал из Индианы, привез купленную по дешевке списанную буровую технику: трубы, компрессоры, два паровых котла и шестнадцать тысяч долларов, которые удалось скопить за двадцать лет тяжелой работы бурильщиком. Под ногтями осталась несмываемая черная кайма.

Они пробурили две скважины – "Коротышка-1" и "Коротышка-2". Обе оказались без нефти. Удача явно отвернулась от старого дядюшки. Тогда они решили попытать счастья где-нибудь поблизости от скважины номер два. Коротышка поднялся на вышку оглядеться. По верху, футах в шестидесяти над скважиной, шел узкий балкон. Коротышка не успел обвязаться ремнем, потерял равновесие и рухнул с шестидесяти футов на пол буровой установки. От него разило кукурузным виски. Орис всегда боялся, что дядюшка свалится с высоты или что-нибудь свалится ему на голову.

Орис не понимал, почему скважины оказались сухими. На их земле, на всех восьми тысячах акров, скважин было не более двадцати, две из них принадлежали ему. Со злости Орис сменил название их компании с "Пчелка ойл энд гас" (они мечтали, когда разбогатеют, сделать своим символом пчелку из мультфильма) на "КН ойл энд гас", где буквы "КН" обозначали: "Конец неудачам". Целый год работал простым бурильщиком, чтобы возместить убытки. И вот пробурил "Эмму-1", названную в честь новорожденной дочки, которую видел два раза за четыре года, – и оттуда забила нефть, которой, казалось, не будет конца.

Жена Ориса родилась в Итоне, в штате Индиана, там они и познакомились. Он тогда работал на месторождении Трентон. Орис и Дорис... Он был уверен, что они созданы друг для друга. Когда пришел вызов от дяди из Оклахомы, Дорис должна была родить третьего ребенка – считая Ориса-младшего, который умер в младенчестве от дифтерии. Поэтому Дорис и их малолетний сынишка Джек остались в Итоне с овдовевшей матерью Дорис. Эмма родилась, когда Орис бурил сухие скважины.

Когда забил фонтан на "Эмме-1", благослови ее Бог, Орис перебрался из пансиона, в котором снимал комнату, в отель "Сент-Джеймс" в Сепульпе. Он пробурил "Эмму-2", дождался, когда из скважины забьет нефть, и только потом позвонил Дорис.

– Солнышко, угадай, что случилось? – тихо спросил он.

Дорис ответила:

– Если и последние скважины сухие, я от тебя ухожу. Я уеду, а с детьми побудет мама. Они и так на ней, мама балует их до черта. Говорит, Эмма будет нервной, потому что я не умею с ней обращаться, мне не хватает терпения. Откуда же мне взять терпение, если она постоянно висит у меня на шее? Знаешь, как она разговаривает с Эммой? "Соси, маленькая сучка!" Вот как она ее называет. "Соси больше, ори громче!"

– Солнышко, послушай меня, – попросил Орис. – За время нашего разговора мы разбогатели еще на несколько долларов.

Дорис собиралась многое высказать мужу, но в тот момент она как раз переводила дух и расслышала его слова. Она выросла на ферме и всю жизнь была худая, но жилистая и не боялась работы; у нее было хорошенькое личико, ровные белые зубы. Дорис читала иллюстрированные журналы и почтительно относилась к мужу. По субботам брила его, подстригала ему волосы и вислые усы. Потом брила себе ноги и подмышки, а он неотрывно смотрел на нее, все сильнее распаляясь, и кривил в улыбке губы. Сейчас Дорис было тридцать четыре года. Муж-бурильщик был старше ее на десять лет. По субботам они мылись: готовились к очередной неделе грязной работы. Она еще не выплеснула злость до конца и успела добавить:

– Скоро пять лет, как ты не видел Джека!

– Я приезжал домой на Рождество.

– Два раза по два дня за пять лет. Он настоящий разбойник, дьявол в коротких штанишках. Мне не удается с ним справиться. Эмма... ее ты видел только на фотографиях. А мама сводит меня с ума. Если ты сейчас же не пришлешь денег на билеты на поезд, я от тебя уйду. Можешь приехать и забрать детей, которых ты даже не знаешь.

Когда Дорис высказалась до конца, до нее вдруг дошло.

– Так мы богаты?

– Девятьсот баррелей в день из двух скважин, – ответил Орис, – а мы собираемся бурить еще. "Эмму-2" пришлось рвать динамитом, нам попалась скальная порода. Когда забил фонтан, вышку чуть не снесло. Я нанял человека, который строит для меня нефтехранилища... Ну как? Тебе полегчало?

Ей полегчало, но злость еще не улеглась, и Дорис сказала:

– Джеку нужна отцовская твердая рука. Меня он совершенно не слушается.

– Солнышко, – вздохнул Орис, – придется тебе потерпеть еще чуть-чуть. Я купил нам дом на южной окраине Талсы; там живут все нефтяные магнаты. Месяц-другой, и жилище будет готово.

Дорис уточнила, почему нельзя въехать сейчас же.

– Прежний владелец разорился. От него ушла вторая жена, и он застрелился прямо в спальне. Я велел все там перекрасить. Прежние владельцы любили вечеринки и бог знает что творили. Понимаешь, солнышко, дом выставили на аукцион, и я выкупил его за двадцать пять тысяч наличными.

Дорис в жизни не видела дома, который стоил бы двадцать пять тысяч долларов, и спросила, какой он.

– Построен восемь лет назад, – ответил Орис, – дом в греческом стиле.

– Я не отличу дома в греческом стиле от индейского типи, – вздохнула жена.

Он объяснил, что по фасаду идут колонны – называются дорические, – они поддерживают портик, но Дорис все равно ничего не поняла.

Орис рассказал: в доме есть столовая, в ней свободно разместятся человек двадцать. Жена представила себе наемных работников, которые полдничают перед выходом в поле. Сказал, что в доме пять спален, четыре ванных, зимний сад, комната для прислуги, гараж на три машины, большая кухня с ледником, в котором имеется семь дверей, и бассейн на заднем дворе...

– Да, совсем забыл, – спохватился Орис, – еще есть каток для роликов на третьем этаже!

На другом конце линии повисло молчание.

– Солнышко! – неуверенно позвал Орис.

Дорис ответила:

– Знаешь, я никогда в жизни не каталась на роликах!

* * *

Летом 1916 года Белмонты переехали в особняк. Орис не знал, как поступить со своей подружкой Нэнси Полис, официанткой из ресторана Харви в Сепульпе. Ему казалось, что сейчас, когда он поселился в Талсе, им не стоит больше встречаться, но всякий раз, стоило заговорить о разрыве, Нэнси рыдала, злилась и была совсем не похожа на прельстившую его веселую "девушку Харви". Чтобы не мучиться, он купил ей дом, и она стала сдавать комнаты жильцам.

Однажды воскресным сентябрьским утром Орис с женой завтракали в патио. Дети резвились в бассейне.

Дорис читала раздел светской хроники в газете, выискивала фамилии знакомых. Орис наблюдал за десятилетним Джеком – тот что-то внушал сестренке. Эмма была на четыре года его младше. Он видел, как Эмма прыгнула с бортика в глубокую часть бассейна. Потом туда прыгнул Джек, и Эмма, визжа, повисла на нем. У дочки был тоненький пронзительный голосок, она кричала, что пожалуется маме. Дорис оторвала взгляд от газеты и, как всегда, заметила:

– Что он с ней делает, с бедняжкой?

Орис ответил: похоже, они играют.

– На ней есть нарукавники? – спросила Дорис. Орис ответил, что не видит, но, наверное, есть. Эмма никогда не входила в воду без спасательного жилета и нарукавников. Дорис снова принялась читать про соседей, а Орис развернул спортивный раздел. Он прочел, что "Сент-луисские кардиналы" до сих пор на последнем месте в Национальной лиге, "Бруклинцы", черт их побери, на первом, а "Филадельфии" еще предстоят два матча. Орис снова бросил взгляд в сторону бассейна. Джек сидел в матерчатом шезлонге, дымчатые очки были ему великоваты. Эммы нигде не было.

– Джек, где твоя сестра? – крикнул Орис.

Дорис отложила газету.

Все последующее Орис видел ясно всякий раз, когда вспоминал тот день: Джек вскочил, посмотрел в воду, увидел Эмму под водой, нырнул.

Когда девочку вытащили, она не дышала. Орис не знал, что делать. Дорис металась, кричала, плакала, спрашивая у Бога, почему он забрал их малышку. К счастью, по воскресеньям их семейный врач, живший в Мэпл-Ридж, по соседству, бывал дома. Он примчался сразу. Спросил:

– Как долго она пробыла под водой? И почему вы не сделали ей искусственное дыхание?

Орис помнил, как Джек что-то внушал сестренке. Эмма кивнула, потом прыгнула в бассейн, не надев нарукавники, долго визжала и цеплялась за Джека. Прошло минут пятнадцать. После массажа девочка задышала. Ее уложили на носилки и увезли в больницу в Ла-Саль.

Из-за того, что ее мозг долго не получал кислорода, он перестал работать как положено. Эмма не могла ходить. Сидела в инвалидном кресле и смотрела в окно или ползала по катку на третьем этаже, натирая "лед" куклами, когда надоедало ползать – била кукол об "лед", пока они не разлетались на куски. Обломками игрушек был усыпан весь каток, которым Белмонты не пользовались.

Джек отговорил мать засыпать бассейн, хотя она собиралась устроить на его месте клумбу. Ловя на себе пристальный взгляд отца, десятилетний мальчик говорил:

– Но я ведь пытался спасти ее!

И вот прошло восемь лет, и этот никудышный красавчик пытается шантажировать Ориса! Видно, и правда пора послать Джека в нефтехранилище, передать в руки Джо Росси, папаши Кармел, девчонки, которую, как клялся и божился Джек, он не насиловал.

* * *

Джо Росси копал уголь в шахте возле Кребса, к югу от Талсы. Несколько лет прослужил надзирателем в тюрьме Макалестер, потом в Гленн-Пул нашли нефть, и он с женой и детьми переехал в Талсу искать счастья на нефтепромысле. Вначале он нанялся к мистеру Белмонту рыть временные хранилища – огромные ямы в земле, в которые наскоро заливают нефть, бьющую из скважин. Затем начал строить деревянные хранилища, – в них заливают нефть перед тем, как перелить ее в стальные резервуары – огромные сооружения высотой с трехэтажный дом, вмещающие до восьмидесяти тысяч баррелей нефти. Оттуда нефть отправляют на нефтеперерабатывающий завод. Джо Росси зарабатывал теперь сто долларов в неделю. Он возглавлял нефтехранилище и командовал головорезами, которые на него работали. Все подсобные рабочие пропивали зарплату, считали себя самыми крутыми парнями на промыслах и искали предлога для того, чтобы подраться. У Джо Росси кулаки были размером с колотушку; в день выдачи зарплаты он нещадно бил тех, кто неосторожно выражался при нем или посылал его подальше. Только так можно было сохранить уважение. Он не возражал против того, что его рабочие пьют, но пусть держат язык за зубами!

Мистер Белмонт поинтересовался, какая работа считается самой грязной. Росси ответил: очистка.

– Вы уверены, что хотите, чтобы ваш паренек чистил резервуары? – уточнил он. – Ведь это – верная смерть, похлеще только взрывные работы.

– Я хочу, чтобы он чистил резервуары, – холодно повторил мистер Белмонт и повесил трубку.

Росси позвал к себе Норма Дилуорта, парня, которого взял на работу после того, как тот отмотал срок в Макалестере. Велел ему показать Джеку Белмонту как и что и не спускать с него глаз. Сам Джо Росси не отваживался приблизиться к сынку мистера Белмонта – боялся, что не сдержится после того, что этот паршивец сотворил с его дочуркой Кармел, младшей из семерых детей. Ей только что, шестнадцатого июля, в праздник Богоматери Кармельской, исполнилось пятнадцать. Росси боялся за себя. Если парень ему нагрубит, он разобьет ему башку кувалдой и зароет в навозе.

Норм Дилуорт был ненамного старше Джека Белмонта.

– Он сынок босса, – объяснил Росси. – Папаша хочет, чтобы он разбирался в нефтяном деле.

– И чистил цистерны? – изумился Норм. – Господи Всемогущий, там он концы отдаст!

– Вряд ли его папаша станет возражать, – ответил Росси. – Он мерзавец. Ты видал многих таких, как он, в Макалестере, только они не были сынками миллионеров!

* * *

Оба парня были худыми и долговязыми. Джек и Норм курили сигареты и смотрели, как отвинчивали задвижку с днища цистерны, которая возвышалась в тридцати футах над ними. Задвижку откинули и оттащили, прицепив к грузовику. Из отверстия на траву полилась черная жижа. Запахло газом.

– Брось сигарету! – велел Норм Дилуорт.

Свою он затушил, а окурок сунул в нагрудный карман. Прежде чем отшвырнуть сигарету, Джек еще раз затянулся. На Джеке был новехонький комбинезон, купленный накануне. В магазине он пожаловался отцу, что штанины слишком широки. Папаша купил ему четыре комбинезона по доллару каждый и рабочие ботинки за три восемьдесят пять. На Норме Дилуорте была рабочая одежда, которую никогда не отмыть дочиста, к тому же она выцвела от частых стирок. Штаны висели на подтяжках. Шляпа, сдвинутая на затылок, сделалась такой старой и грязной, что невозможно было определить, какого она была цвета. Джек ни за что не надел бы шляпы без костюма. Его каштановые волосы были зачесаны назад, набриолинены и блестели на солнце.

– Мы вычищаем осадок, отстой, – пояснил Норм. – Шуруем деревянными лопатами и скребками. Железными нельзя, может вспыхнуть искра – и привет. Если продержишься весь день, заработаешь семь пятьдесят. Но газом воняет так, что больше десяти минут зараз там не пробудешь. Приходится выбираться наружу, чтобы подышать. В некоторых компаниях тебе говорят: "Ты проработал только полсмены" и вычитают из зарплаты. Хотя и понимают, что выползал-то ты подышать, а все равно вычитают. Мистер Росси не такой. Выдает честно – по шесть центов за час. И если тебе плохо стало – голова закружилась от газа или что, – отпускает выйти. Если кружится голова, можно упасть, тогда тебе конец. Надышишься газом, поскользнешься и поневоле шлепнешься в грязь. Там раствора по колено, и никто тебе не поможет, потому что, если дать тебе руку, ты уцепишься и утащишь помогальщика за собой.

Джек смотрел на черную жижу, подползавшую к ним. Норм смотрел на Джека.

– Никогда не видал комбинезона с такими узкими штанинами, – сказал Норм. – Где ты его купил?

Джек смотрел, как осадок подползает все ближе и ближе.

– Мне показалось, что штаны слишком просторные. Горничная ушила их. – Он задумался. – Значит, Джо Росси честный малый? Я его еще не видел.

– Он сидит там, в будке, – ответил Норм. – Он написал мне в Макалестер: мол, после освобождения у него есть для меня работа. И не успел я приехать сюда, как женился.

Джек внимательно разглядывал деревенского парня в изношенном комбинезоне.

– Так ты сидел?

– Год и один день за угон. Первый срок.

– А теперь ты чистишь цистерны за шесть центов в час? Добровольно?!

– Блин, да я забиваю сорок баксов в неделю!

– Что ты делал с угнанными машинами?

– Продавал. У меня был "додж", я на нем еще и виски перевозил – почти до самого ареста.

Джек почувствовал уважение к деревенскому парню, который умеет угонять машины и перевозить контрабандой запрещенное виски.

– Никогда не хотелось снова взяться за старое?

– Иногда хочется погулять на свободе, – признался Норм, – но я знаю мистера Росси еще с тех пор, как он был попкой на зоне. Он всегда относился ко мне хорошо. Знаешь, что в нем ценного? Он не скупой. Через отверстия в крыше резервуара поступает мало света. В других местах вешают электролампочки, а мистер Росси велел поставить прожектор. Понимаешь, с электричеством всегда боишься короткого замыкания. Один раз в Семиноле входят ребята в цистерну, включают свет, и вдруг – искра! Там было семь человек. Цистерна – в огне. Было слышно, как те семеро орали и выли – как один человек, просто жуть! А потом, – продолжал Норм, – они там сгорели. Достаточно одной искры, и ты горишь заживо. Поджариваешься, как ломтик бекона.

– А здесь нас только двое? – спросил Джек.

– Скоро подойдут остальные. – Норм оглянулся на будку, где сидел Росси. Остальных еще не было.

Джек переступил через черную лужу, заглянул в отверстие. В резервуаре было темно и душно; свет проникал внутрь только через отверстия в крыше. На дне переливался толстый слой осадка. Он тут же закашлялся и отпрянул, отплевываясь и протирая глаза от едких испарений.

– Ну, что я тебе говорил? – улыбнулся Норм.

– Я туда не полезу, – заявил Джек. – Не желаю гореть заживо. Я придумал кое-что получше. Такие парни, как мы с тобой, запросто могут делать сто тысяч в неделю, не испачкав ботинок! – Он увидел, что деревенщина вроде как подмигивает и улыбается. – Я искал именно такого напарника, как ты, который не боится кое в чем нарушить законы.

Норм перестал улыбаться:

– Что ты задумал?

– Похитить подружку моего старикана. Пусть выкладывает сто тысяч, или он больше ее не увидит.

– Господи, ты не шутишь, а? – удивился Норм.

Джек кивнул в сторону своего "форда", припаркованного у обочины грунтовой дороги рядом с грузовиками, на которые грузили использованные металлические настилы.

– Видишь? Вон там стоит моя машина. Поехали со мной, и тебе больше никогда в жизни не придется чистить цистерны.

Норм Дилуорт уставился на машину. Джек вытащил из кармана пачку сигарет и серебряную зажигалку. Заметив, что Джек прикуривает, Норм крикнул:

– Нет!

Он еще несколько раз повторил "нет", испуганно оглядываясь на будку Джо Росси. Джек, затянувшись, швырнул окурок, и тот плавной дугой полетел в лужу отстоя.

Пламя быстро разлилось по черной жиже. Парни побежали. Огонь добрался до цистерны, в которой скопился метан. Послышался глухой взрыв – металлические поддоны взлетели вверх, пробили крышу цистерны, в небо взметнулся столб черного дыма.

* * *

Орис Белмонт увидел пламя из окна своего кабинета. Его компания занимала целый этаж в здании Национального банка. Рвануло так, что слышно было за восемь миль. Орис, сидевший в кресле на колесиках, развернулся к окну. Небо над тем местом, где находилось его нефтехранилище, закоптилось и почернело. Орис вспомнил, как утром сын выходил из дома в новеньком комбинезоне; ему тогда еще показалось, что штанины слишком сильно и нелепо заужены. За девять лет в хранилище не было ни одного несчастного случая, даже в грозу ни в одну цистерну ни разу не угодила молния. Ни одного несчастного случая – до того дня, как на работу вышел Джек. Орис не знал, что думать. Потом зазвонил телефон.

– Видите? – спросил Росси.

– Если бы горела полная цистерна, – прикинул Орис, – дыму было бы больше.

– Полыхает та, которую должен был чистить ваш сын.

Орис молчал.

– Он поджег осадок, – объяснил Росси, – и уехал на машине со своим напарником. Думаю, они не вернутся. Не обижайтесь, но я бы попросил больше не присылать его ко мне.

Орис вздохнул с облегчением. Парень жив! Сын, который впервые в жизни вышел на работу, жив! Он успокоился, но тут же задумался. Что же дальше?

* * *

Джек без труда выманил Нэнси Полис из ее меблированных комнат и усадил в машину. Она даже шляпки не надела, зато прихватила сумочку. Она видела дым и поверила Джеку, когда тот сказал, что мистер Белмонт ранен и прислал за ней. Мистер Белмонт хочет повидать ее до того, как его увезут в больницу в Талсе, потому что в больницу наверняка явится жена. Нет, он ранен не тяжело, просто царапины, их зашьют, может, наложат гипс, если нога сломана. Джек сказал, что работает на мистера Белмонта в конторе; сегодня он надел комбинезон, потому что они собирались ехать на буровую. Пока он болтал, Нэнси Полис села между ним и Нормом Дилуортом, и они поехали к Норму домой.

Норм жил на окраине Кифера, у самой железной дороги. Его дом стоял в сосновой рощице. Нэнси не спросила, с какой стати Орис ждет ее в такой жалкой лачуге, сработанной из простых сосновых досок, почерневших от времени, с крылечком впереди и нужником во дворе. Какая-то девушка развешивала на веревке выстиранное белье. Джек спросил Норма, кто она такая. Норм ответил: жена. Джек распорядился отправить ее в дом.

Жена Норма внимательно наблюдала за ними, отбрасывая со лба светлые волосы.

Как только они вошли, Нэнси спросила:

– Где Орис?

Джек ответил: скоро придет. Мистер Белмонт дожидается врача, которого вызвали осмотреть пострадавших рабочих. Нэнси явно что-то заподозрила, она занервничала и стала озираться по сторонам. Смотреть было особенно не на что: насос, рукомойник, старый ледник и духовка, стол под клеенкой завален журналами, три стула, через дверь в спальню видна двуспальная кровать.

* * *

Джеку было десять, когда они переехали в Талсу. Тогда отец время от времени таскал его с собой на участок, нудил про добычу нефти, рассказывал, как бьет первый фонтан, который называют "рыбий хвост", как бурят скважину, как насосы, которые называют грязечерпалками, качают нефть. По пути они заезжали в ресторан Харви в Сепульпе, Джек заказывал курицу по-королевски, свое любимое блюдо. Их всегда обслуживала одна и та же официантка в большом белом переднике, с волосами, зачесанными наверх и уложенными в пучок. Джек слышал, как они с отцом о чем-то тихо переговариваются, как будто по секрету. Но, только увидев Нэнси Полис в отеле "Мэйо", вдруг понял, что она и есть та самая официанточка. Сейчас ей было уже за тридцать.

Вошел Норм, за ним девушка с пустой бельевой корзиной.

– Знакомься, – улыбнулся Норм. – Моя жена Хейди.

Джек удивился. Девушка была настоящей красоткой, несмотря на спутанные волосы и отсутствие косметики. На вид ей было лет двадцать. Странно, зачем ей сдался такой неотесанный увалень, как Норм Дилуорт. В девушке чувствовался стиль, она напомнила Джеку дочек нефтяных магнатов из Талсы. Правда, впечатление портил ее выговор.

– Хотите чаю со льдом? – спросила она врастяжку, и стало ясно: она выросла на ферме или возле нефтяной вышки. Но все равно она была красотка!

Нэнси Полис, сидя за столом, курила сигарету.

– Я хочу знать, где Орис! – повторила она.

– А чего-нибудь покрепче у вас нет? – спросил Джек, глядя на Хейди.

– Есть банка, – ответил за жену Норм.

Джек развернулся к столу, посмотрел на лежащие на нем журналы. "Домашний очаг", "Птицеводство", "Журнал для домохозяек" и последний выпуск "Досуга на свежем воздухе".

– Потерпи, – бросил он Нэнси, взял "Досуг" и стал перелистывать его.

Из шкафчика над рукомойником Норм достал глиняный кувшин, вмещавший треть чистого виски.

– Детка, – обратился он к Хейди, – принеси стаканы, будь добра.

– Да у нас их всего два, – ответила та и посмотрела на Джека. – Кому-то придется пить из горла.

Джек улыбнулся, отложил журнал.

– Охотишься? – спросил у Норма.

– Когда случай подвернется.

– И оставляешь свою девчонку куковать одну?

Он подмигнул Хейди, та тоже подмигнула в ответ.

– Ей здесь нравится, – объяснил Норм. – Видел бы ты, где она жила раньше!

– Мне не надо, спасибо, – объявила Нэнси, глядя, как Норм разливает виски в два стакана.

– А я и не тебе. Это мне и Джеку. – Норм передал Джеку стакан.

Нэнси присела боком к столу, закинула ногу на ногу. Тонкие черные брючки классно очерчивали стройные бедра. Она посмотрела на Джека, стряхнула пепел на линолеум.

– А не молод ты пить?

– Раз при сухом законе пить нельзя никому, значит, всем можно нарушать закон и пить сколько влезет, – ответил Джек.

– Ты работаешь на самого Ориса Белмонта?

– Я его первый помощник.

– Ну и как с ним работается?

Джек поднял стакан, отпил большой глоток, ощутил приятное жжение внутри. Нэнси не сводила с него глаз.

– Ничего плохого про мистера Белмонта не скажу, – ответил Джек. – Слыхал я кое-что, но не знаю, правда или нет.

– Что ты слыхал?

– В конторе поговаривают, он западает на хорошеньких секретарш.

Джек подмигнул Нэнси. Черт, ничего не мог с собой поделать! Он слышал, как смеется Норм, поднял глаза и увидел, что Хейди улыбается. Сквозь тонкое ситцевое платье просвечивали соски. Она все понимала и улыбалась ему, как кошка (если только у кошки бывают сиськи). Он развернулся к Нэнси, которая затягивалась сигаретой, не сводя с него глаз. Нэнси не улыбалась. Джек отхлебнул еще, пошло как надо. Ему уже было хорошо. Она никуда не сбежит – можно сказать.

– Детка, тебе придется какое-то время побыть здесь.

Она поднесла сигарету к его локтю, выставленному на стол.

– С Орисом ничего не случилось?

– Я сказал, что он ранен, чтобы выманить тебя из дому.

– Так вы что, хотите взять за меня выкуп?

– Посмотрим, сильно ли мистер Белмонт тебя любит.

– А если он не заплатит, вы меня убьете?

– Он заплатит.

– Тогда тебе уж точно придется меня убить.

– Зачем? Мы уехали. Никто не знает, где мы.

– Зато я знаю, кто ты такой.

Джек громко икнул и сказал:

– Я не служащий Ориса Белмонта. Я тебя обманул.

– Знаю, – кивнула Нэнси. – Ты его сын, паршивец. Как только твой индюк-приятель назвал тебя Джеком, я сразу вспомнила. Ты Джек Белмонт. Помню, восемь-девять лет назад, когда я работала у Харви, ты вечно просился домой, хныкал и тянул отца за рукав. Ты и тогда был гаденышем, а сейчас кем стал – похитителем? Я слышала, твой шантаж не прошел.

Черт! У Джека прямо руки чесались пристрелить ее. Раз Норм охотник, у него должно быть ружье.

– Знаешь, – продолжала Нэнси, – меня от тебя тошнит. Можешь попросить у отца деньги, когда захочешь, он их тебе даст. Но нет, ты лучше их украдешь у него! Господи, если уж тебе так хочется стать настоящим вором, иди и грабь банки!

* * *

В тот же день Джо Росси перезвонил своему боссу.

– Мистер Белмонт, – сказал он, – хотите, чтобы ваш сынок исправился? Я намерен подать на него иск за порчу имущества компании.

Орис Белмонт сидел в кресле и смотрел в окно. В небе еще виднелся дым.

– Если хотите, – продолжал Джо Росси, – я сам вызову полицию. Чтобы не впутывать вас.

Помолчав немного, Орис ответил:

– Не надо. Я сам их вызову.

Он уже все для себя решил.