"МЕМУАРЫ" - читать интересную книгу автора (КУНДУХОВ Мусса)

ГЛАВА ПЕРВАЯ


Приезд императора Николая 1-го на Кавказ. – Смена корпусного командира барона Розена и назначение генералов Головина и Граббе. – Экспедиция в Чечню генерала Пулло. – Восстание чеченцев и призщнание Шамиля имамом.


В 1837 году император Николай, первый из русских царей, осчастливил приездом своим Кавказ2.

На случай надобности в переводчике во время проезда его через Владикавказ я был из Тифлиса командирован туда же.

От всех мирных горцев были назначены депутаты с народными просьбами и, ожидая приезда императора во Владикавказ, они часто собирались то у одного, то у другого из влиятельных лиц.

Рассуждали между собой о прошедшем, о настоящем и о будущем: одни из них понимали и говорили, что им необходимо иметь грамоты и акты на право владения личными и поземельными правами, утверждая и доказывая, что иначе предстоит им жалкая будущность. Другие же, менее благоразумные, но более самонадеянные, думали и говорили, что не имеют надобности просить грамоты и акты на право владения тем, что им дано Богом.

Чем больше собирались и рассуждали, тем более они расходились во мнениях своих о самых ясных и им необходимых вещах. И потому просьбы их также были написаны различного содержания, не имея ничего общего.

Наконец 13 октября было получено известие, что государь император едет. Весь сбор этот выехал на встречу Его Величества. Проехавши 25 верст, в местечке Ларсе они встретили государя и сопровождали его до Владикавказа.

Его Величество приказал мне скакать возле своей коляски и очень часто спрашивал имена тех, которые по красоте и мужеству более на себя обращали его внимание,

На другой день государь принимал депутатов с народными просьбами, говорил с ними очень благосклонно, исключая из этого злополучных чеченцев, которых упрекал в неверности ему и его русским законам.

Чеченцы в свою очередь ответили:

– Вашему императорскому величеству мы преданы не менее других горцев и уважаем законы царя нашего также не менее других, но, к несчастью нашему, ближайшее начальство наше, затемняя истину и не соблюдая никаких законов и обычаев, управляет нами совершенно по своему произволу, отзываясь о нас с дурной стороны.

Вместе с тем они подали ему прощение, где подробно обнаружили всю несправедливость ближайшего их начальства.

Резкий, но очень справедливый ответ чеченцев не понравился государю и, назвав его клеветою, Николай приказал просителям выкинуть из головы вредные мысли, внушаемые им неблагонамеренными людьми.

Чеченцы, видя перед собою царя грозного Николая и ожидая от него получить щедрые награды и милостивые царские распоряжения о благоустройстве края, обещали свято исполнять его волю.

Государь же, ослепленный своим могуществом, думал и поступал совсем иначе: он, в словах обласкав горских депутатов, обещал рассмотреть их просьбы в Петербурге, где они были брошены без всякого исполнения и ответа.

Здесь рождается вопрос: зачем же царь приехал на Кавказ?

Вот ответ: ясно, что Николай как деспот домогался совершенно истребить дух свободы кавказских народов и приготовить их к безусловному рабскому повиновению.

Стремясь к этой цели, он выбрал для себя орудием только один страх и желая сильно внушить его народу, не пожелал воспользоваться возможностями дарить свои милости, а, напротив того, желал найти случай показать пример своей жестокости над теми, кто в точности не исполнял волю царя.

На этом основании он в гор. Тифлисе, во время бывшего там развода, в среде войск и множества народа показал свою волю над вполне заслуживавшим наказания за лихоимство командиром Эриванского полка флигель-адъютантом полковником князем Дадианом и бывшим тифлисским полицмейстером. С Дадиана царь собственноручно сорвал эполеты и аксельбанты и тотчас же, посадив его там на почтовой тройке с одним жандармским офицером, отправил в Россию, Дадиан был зятем корпусного командира генерал-адъютанта барона Розена, а полицмейстер был зятем начальника штаба генерала Вольховского, которых тоже скоро выловили.

До неудачного приезда императора Николая на Кавказ у народов его мнения о царе были самые разные: большая часть полагала, что начальство в отношении народного управления употребляет во зло царское к нему доверие; говорили, что царь любит правосудие, любит одинаково всех своих подданных, желая им всех благ, но будучи далеко, не ведает зло, происходящее мимо его воли и поэтому, узнав о приезде царя, радость их была чрезвычайна – ожидали от него много и очень много хороших перемен к будущему благоденствию Кавказа. Но, к несчастью, Николай, сверх ожидания народа, показал себя эгоистом, желающим только рабского повиновения его воле, не заботясь о выгоде туземцев,.

Вследствие этого очень скоро по отъезде его с Кавказа народ почувствовал свое будущее, и начало обнаруживаться между мирными горцами Кавказской линии нежелание жить под русской властью. При этом Николай, расставаясь с командующим войсками Кавказской области генералом Вельяминовым, строго приказал ему иметь чеченцев под особенным строгим надзором и под сильным страхом. Приказанием этим негодяй генерал Пулло, как ниже сказано, усердно руководст вовался.

По-моему, будет весьма справедливым назвать главной причиной бывшей 25-летней жестокой борьбы, т.е. восстания всего восточного Кавказа и неограниченной власти там и в Чечне Шамиля, невнимание Николая к справедливым просьбам всех мирных горцев, которым он вместо страха внушил сознание унизительности их положения и сильную к себе вражду.

Царь вместо того, чтобы хоть сколько-нибудь оправдать ожидания народа и строго приказать начальству беречь благосостояние страны, приказал держать под сильным страхом наименее терпеливых среди горцами чеченцев,

Но Николай и сам не менее горцев ошибся в своих ожиданиях, ему и в голову не приходила возможность бывшей кровавой войны.

Хотя просьбы депутатов остались без исполнения и ответа, но без последствий они остаться не могли. Царь, конечно, потерял любовь и уважение, возбудил к себе ненависть и недоверие всех горцев, особенно у жителей восточного Кавказа, где духовенство, стоя во главе народа, после приезда Николая, потеряв всякую надежду на лучшее будущее, начало готовить народ искать Шариата и справедливости силою оружия.

Дремавшее кавказское начальство хотя и знало о намерении духовенства, но под влиянием русского «авось» не приступало ни к каким действенным мерам по установлению прочного спокойствия в крае.

При этом бывшего корпусного командира барона Розена сменили и на его место назначили генерала Головина, человека умного и распорядительного, но непостижимо было, что командующий войсками на Кавказской линии генерал Граббе, назначенный на место Вельяминова, непосредственно ему подчиненный, не хотел исполнять его приказаний и действовал как отдельно уполномоченный начальник. Иногда даже в ущерб интересам края и службы, если только он этим мог вредить распоряжениям генерала Головина. Вследствие этого дела об управлении горцами путались до крайности, в особенности в Чечне, где начальник края и командующий там войсками генерал-майор Пулло, отыскивая случай к достижению чинов, наград и материальных выгод, беспрестанно доносил генералу Граббе о тревожном состоянии вверенного ему края и, основываясь на приказании царя, выпросил себе разрешение действовать на чеченцев страхом.

В таких видах он в 1838 году зимою начал ходить с отрядами по аулам мирных чеченцев, под предлогом ловить там непокорных тавлинцев, будто бы в аулах их скрывавшихся. На ночлегах солдат и казаков расставляли по домам чеченцев и, отыскивая небывалого тавлинца, забирали все, что понравится солдату и казаку, На жалобы ungeb, на слезы женщин и детей Пулло смотрел со зверским равнодушием и, гордясь своими позорными делами, называл жалобы чеченцев клеветой (как называл Николай).

Наконец в следующем в 1839 году зимою он опять повторил свой грабительский поход и сверх того, под предлогом обезоружить чеченцев, потребовал с каждых десяти дворов по одному ценному ружью и, получивши их, он продавал в свою пользу, покупая на место их дешевое (для счету в Арсенал).

При этом Пулло, понимая, что низкой грязной хитростью нельзя скрыть гнусные меры свои, арестовал нескольких почетных чеченцев, собиравшихся с жалобой на него отправиться в Тифлис.

Здесь чеченцы, потеряв всякое человеческое терпение более сносить невыносимые тяжкие меры, согласились подчиниться людям, давно желавшим войны с русскими, и поклялись с открытием ранней весны отложиться и воевать против тирана до последней капли крови.

В это время я, получив отпуск, находился в доме отца моего и, живя в соседстве с чеченцами, знал от знакомых его все, что происходило в Чечне.

Состоя при корпусном командире и не сомневаясь в восстании чеченцев и ожидая от него гибельных последствий, я счел долгом в первых числах декабря отправиться в Тифлис и доложить генералу Головину о положении Чечни и о проделках там ген, Пулло, присовокупив, что, по мнению знающих людей, если ген. Пулло вскорости не будет сменен и заступивший на его место энергично не примет меры к водворению спокойствия в Чечне, то весною они все восстанут.

Не знаю, как генерал Головин принял или понял мой доклад, но знаю, что генерал Пулло не был сменен, и в следующем 1840 году чеченцы, в числе 28.000 дворов, разом восстали, безусловно подчинив себя Шамилю, который в то время после Ахульгинского поражения скрывался от русских в Шатоевском обществе.

Не теряя времени, они под предводительством опытных и предприимчивых людей-наибов: Ахверди Магомета Шуанба и других быстро начали делать движение к соседним племенам и в продолжении одного лета весь восточный Кавказ, кроме ханств Шамхальского, Диарского Казикумухского и Акуша, восстал против русских с чувством жестокой вражды,

Хотя и все племена центра Кавказа: кумыки, осетины и кабардинцы сильно сочувствовали этому восстанию, но господствовавшее над ними высшее сословие, так же как сказанные ханы, по тщеславию своему, считали за стыд подчиниться Шамилю, не знатному по происхождению. Кроме того, по легковерию своему еще утешали себя щедрыми обещаниями начальства. (Горький им урок.)

Таким образом, началась на Кавказе кровавая борьба, про должавшаяся в течение 25 лет, т.е. до плена Шамиля русскими в 1859 году, 26 августа.