"Крылатые семена" - читать интересную книгу автора (Причард Катарина Сусанна)


Иллюстрации художника Г. Филипповского

Глава I

Две тоненькие стройные фигурки показались на дороге, ведущей к Боулдеру.

Миссис Гауг смотрела на них с удивлением — словно два ярких, пестрых попугая спустились на прииски. Салли возилась с цветами в саду, взрыхляла землю вокруг иссиня-алой мальвы, ростки которой Билл принес ей из леса, подрезала шелковистые пунцовые плети бугенвиллеи, перевесившиеся через забор, выдергивала засохшие стебли прошлогодних подсолнухов. Тем временем девушки подошли ближе. Какие они одинаковые, подумала Салли, точно два попугая, обе в зеленых брюках и жакетках и в красных сандалиях, на голове пестрые платочки с красными, зелеными, голубыми, желтыми разводами. Судя по этой нелепой манере одеваться совсем одинаково, они близнецы и им нравится, когда их путают.

Она медленно выпрямилась — боль в пояснице нет» нет да и давала теперь себя знать — и притаилась в зарослях бугенвиллеи, решив посмотреть на девушек, когда они подойдут поближе. Но щебетание и смех внезапно смолкли — девушки остановились.

— Я уверена, что это здесь, Пэм! — воскликнула одна из них.

— Да, пожалуй, — отозвалась другая. — Все приметы налицо: и ветхий домишко, похожий на рассыпающуюся гармонь, и желтый вьюнок, затеняющий веранду! И смотри… смотри, Пэт, — голос ее упал до шепота, — по-моему, это она сама в саду.

— Простите… — Салли увидела две взволнованные физиономии, смотревшие на нее поверх калитки. — Не вы ли миссис Гауг?

— Да, я, — ответила Салли, недоумевая, зачем она могла понадобиться этим модницам.

Но девушки, не дав ей опомниться, распахнули покосившуюся калитку и в мгновение ока очутились перед Салли на садовой дорожке; они говорили наперебой и так бурно выражали свой восторг по поводу того, что нашли ее, и так гордились этим, что Салли не могла удержаться от улыбки, слушая их забавную болтовню.

— Ну скажи, Пэм, разве она не такая, какой мы ее себе представляли?

— Чудесная! Настоящая испанская крестьянка! Как бы я хотела написать ее сейчас в этой старой соломенной шляпе — глаза улыбаются из-под полей, платье желтое, в блеклых красных цветах, а позади — пунцовое зарево бугенвиллеи!

Миссис Гауг была немало смущена тем, что ее застали в этом старом платье и рабочем переднике, да еще обсуждают так бесцеремонно. Как только ей удалось вставить слово, она спросила:

— Но кто же вы, мои дорогие? И зачем я вам понадобилась?

— Я Пэт, а это — Пэм, — пояснила та, что была побойчее. — Мы всего несколько дней назад приехали в Калгурли.

— И нам ужасно хотелось познакомиться с вами, — добавила другая. — Правда, Пэт?

— Мы так много о вас слышали!

— И мы очень хотим видеть Билла!

— Нам непременно нужно видеть Билли!

Девушки продолжали весело болтать, пока Салли вела их к веранде. Она подумала, что это, должно быть, приятельницы Билла, с которыми он познакомился, когда был в Северной Австралии или в Сиднее.

Билл вернулся всего с неделю назад и почти сразу получил работу на Боулдере. Салли гордилась внуком — сколько у него уверенности в своих силах, как настойчиво он добивается своего. Обычно он заходил к ней по пути с работы, но их встречи бывали так коротки, что для душевных излияний или разговора о знакомых, которых он приобрел на Севере, просто не было времени.

Однако из того, что успели нащебетать ей Пэт и Пэм, скоро стало ясно, что девушки не знакомы с Биллом. Они долго жили в Англии, а потом несколько лет путешествовали по Европе. Да, да, конечно, они чистокровные австралийки и в восторге оттого, что вернулись на родину. Впрочем, родились они не на приисках. Вернее, не совсем на приисках. Они уроженки Мельбурна, но Пэм обожает Сидней и намерена там поселиться. Она помолвлена с художником, которого встретила за границей. Отец, конечно, ужас как взбеленился. Ему не нравится Шон, потому что Шон — художник и всегда без денег, у бедного малого частенько нет даже пары приличных брюк. Но Пэм это не смущает. Она тоже художница и по уши влюблена в Шона. Она не позволит отцу распоряжаться ее судьбой. И Пэт тоже. Это у них твердо решено. Они намерены устроить жизнь по-своему, но пока еще вынуждены держаться за отца.

В самом деле, у них глупейшее положение — приходится обращаться к нему за каждым пенни. Правда, они могут выпросить у него все или почти все, что им нужно, но жить должны с ним вместе. Отец стареет, боится одиночества и хочет иметь подле себя кого-нибудь, кто бы за ним ухаживал. Нечего сказать, приятная перспектива посвятить жизнь старому эгоисту, когда хочется так много сделать. Ни за какие богатства в мире не согласятся они на это. Впрочем, Пэт надеялась, что, когда они все расскажут своему мельбурнскому адвокату, тот, возможно, уговорит отца расстаться с несколькими сотнями фунтов, ведь мама так много ему оставила. Они знают, что имеют право на какую-то долю наследства, но сколько это будет, им до сих пор не удалось выяснить, равно как и условия завещания матери, по которому отец является их законным опекуном до совершеннолетия.

От этой бессвязной болтовни у Салли голова пошла кругом. Она начинала сердиться: за всем этим явно что-то крылось, девушки чего-то не договаривали.

— Ничего не поделаешь, Пэм, — сказала Пэт, поймав озадаченный взгляд миссис Гауг. — Придется выложить всю правду.

А Салли подумала, что никогда теперь не спутает Пэт и Пэм, хотя девушки были совсем одинаковые — обе рыжеволосые, с зеленовато-серыми глазами, с веснушками на носу и большим ярким тонкогубым ртом — Пэт отличалась большей экспансивностью и самоуверенностью. В глазах ее светился живой ум, тогда как глаза Пэм всегда были спокойны и лишь слегка поблескивали, точно соленые озера после дождя.

На веранду неторопливой походкой вышел Фриско, а Салли так еще и не успела узнать, что хотела сказать ей Пэт. Салли представила их.

— Пэт и Пэм, — с улыбкой сказала она. — Право, не знаю, как…

— Полковник де Морфэ! — взволнованно воскликнули девушки.

— Хэлло! — Фриско повернулся к ним, и на лице его появилось характерное выражение слепого, который пытается вспомнить, где он раньше слышал этот голос. Вдруг его словно осенило.

— Пэт и Пэм Гэджин! — воскликнул он. — Других Пэт и Пэм, которые бы трещали, как сороки, быть не может.

— Ох, уж этот полковник де Морфэ, — прыснула Пэм.

— Вы это говорили нам много лет назад в Лондоне, — бросила ему Пэт.

— Ну, и что это доказывает? — Фриско осторожно добрался до своего кресла и медленно опустился в него. — Только то, что я не забыл вас…

Салли видела, что он хочет произвести на них впечатление человека любезного и остроумного, но тон у него был чуть снисходительный, точно Пэт и Пэм все еще маленькие девочки.

— Каким же это ветром вас занесло сюда? — спросил он. — Надеюсь, вы не сбежали от Пэдди?

— Нет, какое там, — пробормотала Пэм, а Пэт с опаской посмотрела на миссис Гауг. С лица Салли исчезло оживление, она перестала добродушно улыбаться гостьям, и Пэт догадалась, что это значит: раз они имеют какое-то отношение к Пэдди Кевану, миссис Гауг не может считать их своими друзьями.

— Но мы настояли, чтоб он взял нас с собой в Австралию, — сказала Пэт, словно это могло служить им оправданием в глазах Салли.

— Мы дали слово Эми, что отвезем Биллу письмо, — добавила Пэм.

— Мы слышали, что Эми умерла, — заметил Фриско, почувствовав, что разговор этот неприятен Салли, и решил прийти ей на помощь. — Как это случилось?

— Она поехала с одним знакомым кататься на машине, — с запинкой пояснила Пэт. — И у них произошла авария. Он был убит, а Эми сильно изувечена. Мы надеялись, что она выкарабкается, но она умерла неделю спустя.

— Бедняжка Эми, — пробормотала Пэм, — мы очень любили ее.

— Она была славная женщина, — решительно заявила Пэт. — Если бы не Эми, одному богу известно, что сталось бы с нами. Мы жили, как затворницы, в пансионе для молодых девиц, пока Эми не упросила отца, чтобы он взял нас к себе. А когда она узнала, что Пэм спит и видит быть художницей, она и тут уговорила отца, и Пэм позволили брать уроки живописи, а мне поступить на курсы журналистики. Эми замечательно к нам относилась, все для нас делала, точно мы были ее родные дочки. Она говорила, что никогда не следует жертвовать лучшим, что есть в жизни, ради так называемой «мишуры». С годами она поняла, что ей это не принесло счастья, и ей хотелось, чтобы вы узнали об этом, миссис Гауг.

Пэт просительно взглянула на Салли.

— В самом деле? — сухо заметила Салли. Ни один мускул не дрогнул на ее лице. — Мы с Эми так давне стали чужими друг другу, что мне это уже безразлично.

— Неправда, мэм! — На веранду вышел Динни и стал позади скамьи, где сидели девушки. — Никому из нас это не безразлично. Конечно, Эми плохо поступила с нами, но мы не можем забыть, что она выросла здесь, на приисках. И какая же она была хорошенькая, какая затейница, когда была девушкой. Но после того как она сбежала с Пэдди Кеваном, она для нас все равно что умерла.

— Вы Динни Квин? — с интересом спросила Пэт.

— Я самый, — ответил Динни.

— Эми часто рассказывала о вас. Вы ведь были лучшим другом ее отца, правда? «Есть один человек, — говорила она, — у которого всегда найдется для меня доброе слово, — это Динни».

— А вы кто такая будете? — спросил Динни.

— Пэт Гэджин, а это — Пэм.

— Дочери Пэдди Кевана, — пояснила Салли.

— Мы вовсе не его дочери, — воскликнула Пэт, — хотя с малых лет принуждены были звать его отцом!

— Однако вы по-прежнему живете с ним?

— Мы могли бы уйти от него и сами зарабатывать, — отвечала Пэт, поняв намек миссис Гауг. — Но у нас есть достаточно серьезная причина не делать этого, да и, по правде говоря, нет никаких оснований с ним ссориться. Он никогда не тиранил нас и не придирался по мелочам, как большинство отцов. И он позволяет нам делать все, что мы хотим, и покупает все, чего бы мы ни пожелали, особенно с тех пор, как умерла Эми.

— После смерти Эми он как-то совсем растерялся, первое время во всяком случае, — подхватила Пэм. — Прямо на себя был не похож. Он очень любил Эми и, видно, чувствует себя одиноко без нее. Ведь любовь — это точно удар грома или землетрясение, своего рода стихийное бедствие, не правда ли? Я этого не понимала, пока не встретила Шона. Но теперь я точно знаю, что отец чувствовал к Эми. И с нами он последнее время очень предупредителен — готов сделать что угодно, только бы удержать нас при себе.

— Можете не рассказывать нам о Пэдди Кеване, нас это не интересует, — сказала Салли.

— Значит, вы не хотите иметь с нами ничего общего? — Голос Пэт дрогнул; что-то неумолимое чувствовалось в тоне миссис Гауг.

— Я никогда не прощу Пэдди Кевану зло, которое он причинил мне и моим близким, — сказала Салли.

— Эми говорила, что вы, возможно, не захотите с нами знаться, и сказала почему, — смущенно проговорила Пэт.

— Но при чем же тут мы, если наша мать вышла за него замуж и оставила нас на его попечении? — жалобно протянула Пэм.

— Пойдем отсюда, — сказала Пэт, вскакивая.

— О да, пойдем, пойдем! — Пэм тоже вскочила в стала рядом с сестрой.

— С нашей стороны было величайшей бесцеремонностью, миссис Гауг, явиться к вам без приглашения. — Салли стоило большого труда не поддаться обаянию молодости Пэт, ее порывистости и искренности. — Будь я на вашем месте, я питала бы точно такие же чувства к Пэдди Кевану. И вы на нашем месте тоже решили бы сначала свести с ним счеты, а уж потом расстаться. Бедная наша мамочка! Она считала его лучшим человеком на свете и, конечно, понятия не имела об Эми. Она поручила Пэдди опеку над нами и до нашего совершеннолетия оставила ему весь свой капитал — все до последнего пенни. Мы не собирались испытывать вашу доброту… мы хотели только выполнить данное Эми слово — повидать вас и Билла. До свидания.

— До свидания, — эхом повторила Пэм.

Они шли по дорожке, немного растерянные, несмотря на все свое умение держаться с небрежным высокомерием, и тут у самой калитки на них налетел Билл.

В рабочей куртке, с взъерошенными волосами, еще не успевшими просохнуть после наспех принятого душа, Билл Гауг все еще казался подростком — в глазах его то и дело вспыхивали задорные искорки. Он забежал к бабушке по пути с работы и был немало удивлен, увидев у нее в саду двух столь экзотических молодых особ. Эта встреча и зажгла искорки в его глазах. Поговаривали, что молодой Гауг далеко не равнодушен к чарам хорошеньких девушек.

— Скажите, вы не Билл? — спросила Пэм, задохнувшись от неожиданности.

— Каюсь, — улыбнулся Билл, — он самый.

— У нас письмо для вас, — отрывисто сказала Пэт, отказываясь замечать его дружески-вопрошающий взгляд, на который еще полчаса назад она ответила бы кокетливой улыбкой.

Теперь Пэт знала, что стоит ей вынуть письмо от матери Билла Гауга, как он сразу поймет, кто она такая, и с лица его сбежит это дружелюбное выражение, уступив место той же непреклонной враждебности, что и у миссис Гауг. А ей не хотелось этого. Во всяком случае не сейчас, когда еще не прошла обида от сознания, что презрение и вражда этих людей к Пэдди Кевану падут и на ее голову. Нет, только не сейчас, когда Билл смотрит на нее с такой милой улыбкой и в глазах у него эти задорные искорки, не сейчас, когда все в ней потянулось к нему под действием его взгляда.

Пэм была немало удивлена, когда Пэт, достав письмо из нагрудного кармашка жакета, подала его Биллу и, ни слова не говоря, пошла прочь. «Откуда у Пэт этот сухой, неестественный тон? — подумала Пэм. — Они ведь совсем не так представляли себе эту встречу».

Внезапно, словно что-то вспомнив, Пэт круто обернулась.

— Нам надо будет как-нибудь еще раз повидаться с вами! — крикнула она Биллу, остановившемуся на дорожке, чтобы прочесть письмо. И добавила: «По очень важному и строго секретному делу. Миссис Гауг не хочет, чтобы мы приходили сюда, — значит, придется встретиться где-нибудь в другом месте».

— Хорошо. — Погруженный в чтение, Билл вряд ли сознавал, что говорит.

— Организацию этой встречи я беру на себя! — крикнула Пэт. Ликующие нотки в ее голосе вывели Билла из задумчивости. Он удивленно посмотрел ей вслед, недоумевая, почему она употребила именно это слово. — И прошу запомнить: мы не дочери Пэдди Кевана!

Девушки повернулись и пошли прочь; до Билла донесся их приглушенный смех. «Ну совсем как два спугнутых попугая», — подумала Салли, глядя им вслед, когда они, вынырнув из-за кустов свинцовки, зашагали по дороге, окутанной предвечерней золотистой дымкой.