"Истина суфиев" - читать интересную книгу автора (Раджниш Бхагаван Шри)

Бхагаван Шри Раджниш (Ошо) ИСТИНА СУФИЕВ

1. Однажды


Однажды жила корова. И во всем свете не сыскать было такого животного, которое бы постоянно давало молоко такого высокого качества.

Отовсюду приходили люди, чтобы взглянуть на это чудо. И все превозносили эту корову. Отцы рассказывали своим детям, как она предана своему делу. Священники призывали паству брать с нее пример. Правители ссылались на нее, как на образец правильного поведения, планирования и мышления, следование которому могло бы улучшить состояние человеческого общества. Одним словом, всем удалось извлечь пользу из существования этого животного.

А между тем у нее была одна черта, которую большинство людей, поглощенных очевидными достоинствами этой коровы, упустили из виду. И вот в чем она заключалась: как только ведро наполнялось молоком, которое, по общему признанию, не имело себе равных, она сразу опрокидывала его ударом копыта.


Суфизм — это не умствование — он от начала до конца практичен. Он не философия, он очень заземлен. Он не абстрактное, чистое размышление, он означает дело. Он стремится преобразовать людей, а не просто наполнить их головы пустыми, бессмысленными идеями. А все идеи так бессильны. Они на многое претендуют, но когда вы глубоко в них входите, вы никогда не находите в них ни грамма реальности. Они обещают, но никогда не дают того, что нужно. Они мошенничают.

Философы всегда были величайшими мошенниками в мире. Они сооружают в воздухе красивые замки. Это мастера по созданию снов. И горе тем, кто околдован этими снами, ибо впустую будет растрачена их жизнь А к тому времени, когда они начнут сознавать, что гонялись за призраками, будет уже слишком поздно.

Но существуют и такие люди, которые этого не осознают. Всю свою жизнь они поглощены мыслями и такими же умирают. Они никогда не сталкиваются лицом к лицу с реальностью. А ведь именно реальность освобождает.

Освобождает истина, а не мысли. А истина — это не мысли, истина — это переживание.

Суфизм — это не «изм» как таковой. Это практический метод. Это алхимия. Если вы поймете, как он действует, он превратит вас из неблагородного металла в благородный. Он сможет привести вас в другую реальность. Он сможет распахнуть двери к высшему. Он не заинтересован в том, чтобы давать вам великие мысли. Он делает основной упор на том, как дать вам чуть больше осознанности. И толика осознанности намного ценнее целых Гималаев философии. А продвижение на дюйм к большему осознанию куда лучше тысячелетнего путешествия в ваших снах.

Философия — это очень четко сформулированный сон — лишенный образов, понятий, но все же сон, очень сложный сон. Сон неискушенных людей образный; сон искушенных людей понятийный, однако качество остается тем же самым.

Сон — это то, что мешает вам познавать реальность Все сны должны прекратиться, должны исчезнуть. Когда ваши глаза больше не наполнены снами, вы сможете увидеть, что такое реальность. Она освобождает, она возвышает, она преобразовывает!

А теперь несколько слов о суфийском подходе.

Первое: он скорее научный чем философский — научный в том смысле, что критерий истины должен иметь практический результат. Если ваша религия истинна, она будет вас питать, она будет вас укреплять, она расправит ваши крылья. Истина состоит не в доказательствах — доказательством можете быть только вы.

Вивекананда спросил Рамакришну: «Каковы доказательства бытия Бога?»

«Я есть», — ответил Рамакришна.

Странный ответ. Такого ответа Вивекананда никак не ожидал. Вы бы тоже его не ожидали, потому что когда кто-то просит доказать бытие Бога, то на это существуют традиционные философские доказательства. Вивекананда, видно, думал, что Рамакришна скажет: «Все нуждается в творце, мир существует, потому должен существовать и творец Мы можем видеть его или не видеть, но творец должен существовать, поскольку существует мир».

Так нет же. Рамакришна не сказал ничего подробно. Он не был философом: он был суфием. Он сказал: «Я есть. Посмотри на меня, ощути меня! Войди в меня! И я смогу привести тебя в ту реальность, которую ты называешь Богом. Как бы ты ее ни называл, не имеет значения. Я уже побывал на тех высотах — и могу также провести тебя по этому пути. Готов ли ты со мной пойти?»

Вивекананда не был готов. Он пришел подискутировать. Но это не дискуссия. Следование за этим сумасшедшим обещает быть рискованным. Никогда нельзя быть уверенным, куда он тебя заведет.

Вивекананда стал колебаться И Рамакришна сказал: «Прежде чем задавать вопрос, ты должен быть готов получить ответ! Ты что, трус или что-нибудь в этом духе? Почему ты вообще задал этот вопрос?» И Рамакришна прыгнул — он был таким же сумасшедшим, как Зусия — и коснулся своими ногами груди Вивекананды, и Вивекананда впал в транс.

Когда спустя час он очнулся, это уже был преображенный человек. Он поклонился, коснулся ног Рамакришны и проговорил: «Простите, простите меня. Так ребячливо с моей стороны было задавать Вам подобный вопрос. Это не вопрос — это дерзание. Спасибо Вам. Вы мне дали вкус чего-то такого, что я никогда не осознавал».

Таков метод суфия. Он создает ситуацию. Ситуация — это его лаборатория. На самом деле в этой ситуации он постепенно склоняет вас, обольщает вас идти в запредельное. Да, это обольщение — ибо кто готов пойти в запредельное? Ум так и норовит уцепиться за известное; известное знакомо. С известным мы искусны и ловки; мы можем его схватить. Идти же в неизвестное, без сомнения, рискованно. Мы будем как дети. Ведь наш опыт останется где-то позади. Все наши знания здесь не пригодятся. Кому хочется идти в неизвестное? Но Бог — это не только неизвестное, но и непознанное. Бог доступен лишь тем, кто набирается смелости и идет в неизвестное.

Суфийский мастер помогает вам набраться смелости. Своим примером, своим бытием, своим присутствием суфийский мастер создает жажду неизвестного. Волнует ваше сердце. Дает вашему дыханию новую жизнь Сообщает вам пульсацию новой страсти к Богу Но это не философия Он вообще не решает ни одного вопроса. Да, он помогает вам разрешить все вопросы, но он никогда не решает ни одного вопроса.

Отсюда первое, что нужно понять суфизм практичен, очень заземлен. Суфизм по душе людям, подобным греческому Зорбе, ибо это не те люди, которые не способны стать Зорбой-Буддой — это единственные люди, которые на это способны. Люди, весьма поднаторевшие в игре слов, философии, абстракции, рационализациях, объяснениях — не из тех, кто отправляется в такое путешествие. Они трусы. А все их философствование ничто иное как бегство от истины. Чтобы избежать истины они строят теории об истине и потом цепляются за эти теории, веря, что это и есть истина.

Вот почему здесь есть и индуисты, и мусульмане, и джайны, но только не суфии. Суфии не имеют ничего общего с индуизмом или мусульманством или христианством. Суфии могут быть повсюду! В любой религии или в нерелигии. Суфий — это странник, суфий всеобъемлющ. Суфий принадлежит целому миру, а целый мир принадлежит суфию. Все принадлежит ему и он использует все ситуации, чтобы выйти за пределы.

И коль скоро речь заходит об определении истины, то суфий полностью согласен с Буддой. Рассказывают, Будда говорил своим ученикам: «Истина — это то, что работает». Очень прагматичное определение истины. Непревзойденное. Даже современная наука не способна дать определение лучше чем то, которое дал Будда: «Истина — это то, что работает». Если это не работает, то это не истина. Ложь — это то, что не работает, не может работать. Не может работать, потому что идет вразрез с законом вселенной. Истина работает, потому что она находится в гармонии со вселенским законом.

Помните вот что: постоянно смотрите на свои верования, свои концепции, свои предрассудки — пусть это будет пробным камнем. Верьте только в то, что работает. И тогда это уже больше не верование. Это истина, потому что вы увидели ее работу. Вы знаете, что она соответствует дао: вы знаете, что она сонастроена с высшим законом, с Дхармой.

Это должно быть первым и единственным критерием для всех следующих по пути.

Философия абстрактна, запутанна и совершенно бессмысленна. Она окутывает вас массивной толщей облаков и создает в вас видимость большего приближения к познанию чего-то. Однако этого никогда не происходит. Человек может быть окутан очень красочными облаками — но ничего так и не случается Философия на самом деле мешает. Чем больше облаков мыслей, идей, идеологий окутывает вас, тем меньше возможности видеть

Отбросьте все философии. Пусть ваши глаза будут пусты, пусты от всего. И эти пустые глаза наполнятся истиной. Философия лишь порождает слова, слова и слова. Одно слово порождает другое слово... это что-то вроде бессознательных ассоциаций.

Попробуйте иногда сесть и молча понаблюдать: произнесите одно слово и ждите, и вы увидите, как оно приносит другие слова. Именно так работает психоанализ: свободные ассоциации. Вы ложитесь на кушетку психоаналитика, и он говорит. «Свободно ассоциируйте — пусть что-нибудь придет». Приходит одно слово, и вы удивлены: оно, словно крючком, прищеплено к другим словам и тянет за собой другие слова. Затем ваше удивление еще больше возрастает слова не разделены, они цепью связаны друг с другом. Здесь есть определенная система. Слова существуют связками. Одно-единственное слово... и вот оно уже вызывает целую серию и т.д. и тд.

Одно слово создает другое. Это то, что Будда называет сантааном. Как родители дают рождение ребенку, так и слова дают рождение другому слову и это происходит непрерывно. Это происходит бесконечно. Люди теряются в невежестве: люди теряются в словесных джунглях. Суфизм — большой противник многословия.

Это случается если вы придете к суфийскому мастеру, то вам придется быть рядом с ним годами. И лишь когда вы пробудете рядом с ним в течение нескольких лет, сидя в молчании, наблюдая и делая все, что он вам велит, не возникает никаких вопросов, не разрешается ни одного сомнения, не позволяется ни одной дискуссии, не принимается во внимание никакая аргументация. Если мастер говорит: «Иди и принеси из колодца воды» — вы идете и приносите из колодца воду. Вы не спрашиваете «зачем?». Иногда Мастер может попросить и что-нибудь абсурдное.

Вот знаменитая суфийская история

Ищущий пришел к Мастеру и обратился к нему со словами: «Я побывал у многих Мастеров, но все оказалось напрасно. Среди них не было ни одного настоящего Мастера. И вот я прихожу к Вам с большой надеждой. Это моя последняя надежда — будьте же моим убежищем. И я знаю: это у Вас есть. Я вижу - это у Вас есть».

Мастер ответил: «Да, оно у меня есть. И я знаю, что оно было и у тех людей, у которых ты побывал. Проблема заключается не в наличии или отсутствии этого у меня, а в твоей способности или не способности это получить».

«Я готов», — сказал ученик. — «Я буду делать все, что Вы мне скажете».

И Мастер сказал: «Тогда пойдем со мной, я собираюсь к колодцу за водой. Но запомни одно: не задавай никаких вопросов. Вопросы не допускаются. Наблюдай! Но не задавай никаких вопросов».

«Что ж, это не трудно», — сказал ученик. Однако с самого начала он почувствовал большое неудобство, ведь чтобы набрать воду из колодца, Мастер взял ведро, в котором не было дна! Но он хранил молчание. Это было трудно, это было действительно тяжело, но он хранил молчание. Он старался не смотреть на ведро... в котором не было дна. И мастер еще собирается принести воды?

За те несколько мгновений по пути от дома до колодца его так и подмывало спросить тысячу и один раз: «Что Вы делаете? Вы сошли с ума?» Но задавать вопросы было нельзя. Но как долго он мог сдерживаться?

Мастер стал набирать воду из колодца. И, конечно, когда ведро без дна уходило под воду, оно наполнялось, а когда он начинал его поднимать, вода выливалась обратно, и наверх поднималось лишь пустое ведро. Вы только подумайте об ученике... ведь он там стоял и наблюдал всю эту несуразицу. В голову его закралось подозрение насчет этого человека: «Либо он сумасшедший, либо дурак. И что я связался с этим человеком? Прежние мои Мастера, по крайней мере, были лучше».

Но вопросы не допускались, и он кое-как боролся с этим искушением. Один раз поднялось пустое ведро, второй раз, третий раз — на четвертый раз он забыл обо всем и выпалил: «Что Вы делаете? Вы же так не наберете воды из колодца. В вашем ведре нет дна».

«Ты нарушил правило», — сказал Мастер. — «Тебе велено было ничего не спрашивать — тебе велено было наблюдать. Убирайся! Нас ничего не связывает».

Ученик думал, медитировал над этим всю ночь и решил: «В этом, наверное, было что-то таинственное — а я упустил. Мне следовало бы подождать».

На следующий день он вернулся и попросил прощения. Мастер сказал «Я-то могу простить, только вот у тебя не получится. Ты не выдержал даже пустяка. Ты не мог владеть собой даже при таком пустяке. Это было абсурдно, но это была моя проблема, а не твоя. К тебе-то она какое имела отношение? Это был всего лишь прием. И даже если при таком пустяке ты не смог обойтись без доводов... то в более серьезных случаях, которые я собираюсь тебе показать, тебе уж точно без доводов не обойтись. А суфии не верят в доводы. Меня совершенно не интересуют ни твои вопросы, ни ответы на них. У меня есть это. И я могу тебе это дать. Но тебе придется подготовиться. И подготовка твоя состоит вот в чем: стань невопрошающим, оставайся в состоянии отсутствия сомнения».

Суфии создают подобные ситуации. Эти ситуации помогают ученикам становиться зрелыми. А когда наступает зрелость, тогда становится возможной передача. Это и есть у Мастера, ученик тоже может это получить — но существуют некоторые вещи, которые необходимо отбросить.

Поэтому о суфизме нужно знать прежде всего следующее: это алхимия — наука о внутренней душе. Это экспериментирование с сознанием. И только результат решает, правильно или неправильно было то, что вы делали. Другого способа решать не существует.

Философии все движутся и движутся по кругу — они никогда никуда вас не приводят. Суфизм устал от философий. На самом деле все великие мистики устали от философий. И все это из-за философской трясины и путаницы, мешающей людям знать то, что является их правом по рождению. Бог потерян не из-за ваших грехов; Бог потерян из-за ваших так называемых знаний.

Суфизм — это экспериментирование для достижения определенного переживания. Это путь не верования, но знания, переживания. Он экзистенциален. Переживания чего? Переживания самого себя. Это не умствование ради умствования. У него имеется методология, которая приводит к самому грандиозному из всех переживаний — назовите его Богом, нирваной, мокшей, освобождением или чем хотите; это самое грандиозное из всех переживаний. Это величайшее переживание в жизни. И без этого переживания никто никогда не чувствует никакой удовлетворенности, не может почувствовать. Мы предназначены для достижения этого переживания. Это наш потенциал: он должен осуществиться. Это наше семя: оно должно расцвести во всех красках и благоухании. И до тех пор, пока семя не станет цвести, мы будем оставаться беспокойными, стесненными, жаждущими чего-то, не зная точно, чего именно. Ищущими, продвигающимися ощупью.

Человек остается ощупывающим и ищущим, и поиск заканчивается только с Богом, и никак иначе. Что такое Бог? Это переживание своего собственного глубинного ядра. Бог не где-то там! Бог здесь, внутри вашего сердца, пульсирующий, дышащий, осознающий. Бог совсем рядом.

Рамана Махарши говорит самосознание — вещь легкая, самая легкая из всех. Ведь оно совсем рядом! Оно уже здесь, оно всегда было здесь Один лишь взгляд, один поворот внутрь, и ты уже больше не странник, ты достиг императорства, ты взошел на трон, ты коронован, ты царь. Один лишь взгляд внутрь.. Но это именно то, о чем говорят суфии. Рамана — суфий.

Я употребляю слово «суфий» в самом широком смысле этого слова. Будда — суфий, Иисус — суфий, Рамана — суфий. Под суфием я подразумеваю того, кто пресытился философами и приступил к поиску реальности, кто больше не довольствуется синтетической пищей, а ищет настоящую пищу

Рамана говорит самопознание так же просто, как все что угодно — проще него не бывает. А теперь послушайте прямо противоположное высказывание Иммануила Канта, великого философа: метафизика есть призыв к разуму заново предпринять попытку решения самой трудной их всех задач, а именно задачи самопознания.

Философия делает его сложным, очень сложным, почти невозможным — потому что философия уходит от него все дальше и дальше. Знание о себе это не знание себя, знание о Боге это не знание Бога — как может «о» быть этим? Все «о» да «о»... вы движетесь по кругу. Это становится невозможным.

Чем умнее, ловчее, расчетливее становитесь вы в отношении «о», тем вернее и вернее вы сбиваетесь с пути. Это не вопрос познания о себе это просто вопрос познавание себя, бытия осознанием; не вопрос думанья об этом, но центрирования в этом. Тихого сидения в этом — и тогда это открывается.

Рамана прав, бесспорно прав — он знает. Иммануил Кант не прав, не может быть прав — он никогда с этим не сталкивался. Несмотря на упорные старания он напряженно работал, он был одним из проницательнейших интеллектуалов, которые когда-либо существовали. Проницательность его бесспорна, логика его совершенна. Но коль скоро речь идет о его проникновении, то он слеп.

Он напоминает рассуждающего о свете слепого — он неизбежно обречен на неудачу. Как может слепой рассуждать о свете?

Вот что рассказывал Будда.

Это случилось при дворе одного великого царя, когда придворные ученые затеяли спор о Боге. А царь тот был не обычным царем — это был настоящий царь, царь внутреннего мира. Внешнее царство его было всего лишь случайным; это случайно с ним произошло.

Умирал один великий царь. А сыновей у него не было. И он приказал перед смертью: «Пусть станет царем первый, кто завтра утром войдет в город, кем бы он ни был». И то была лишь случайность: этот саньясин оказался первым, кто вошел в ворота, поэтому его и сделали царем. Это произошло случайно. А прежде он уже стал царем внутреннего царства.

Итак, при его дворе велась дискуссия о Боге. Царь засмеялся и сказал: «Слушайте. Соберите всех слепых, которые есть в городе». И когда собрали всех слепых, царь обратился к ним с вопросом: «Всем вам знакомы слоны?»

«Да», — отвечали они.

Итак, бурные дебаты были обеспечены. Один слепой сказал: «Слон такой-то», другой сказал: «Слон такой-то...», и высказывания их противоречили друг другу Потому что одному слепому довелось коснуться лишь хобота, другому слепому довелось коснуться лишь уха, третьему — ноги и тл, и т.п. Описания их разнились до невероятности.

И царь сказал своим ученым, придворным ученым и пандитам: «Послушайте: эти слепые не могут прийти к общему мнению о том, что такое слон. А ведь все они были с чем-то знакомы у слона! А как обстоят дела с вами? Они, по крайней мере, хоть с чем-то знакомы: один касался ноги, другой — хобота... а вы не видели и части Бога, а еще взялись спорить. Вы еще слепее этих слепых! И что бы вы ни говорили, все это чепуха. Вы можете приводить цитаты из священных писаний — но это не поможет. До тех пор, пока вы не увидите, ничего не поможет».

Суфии верят глазам. Видеть просто — думать трудно. Если вы имеете уши, то вы знаете, что такое музыка; но если у вас нет никаких ушей, то как вы будете рассуждать о музыке? Каким образом? Это же невозможно! Нет никакого способа сообщить вам, что такое музыка. Если вы имеете глаза, то вы знаете цвета и красоту радуги. Но если у вас нет никаких глаз, то даже величайший из поэтов не сможет дать вам и намека на то, что такое радуга: это невозможно.

Суфии не верят мышлению: они верят глазам.

Вы, должно быть, слышали знаменитое высказывание «видение — это вера». Это именно то, что говорят суфии. Они говорят: «Видение — это вера».

А вот высказывание одного знаменитого суфия «кто знает других, тот ученый — кто знает себя, тот мудрый». Быть ученым легко; мудрость же требует мужества, смелости. Почему? Почему в этом мире для того, чтобы познать себя, требуется смелость? Этому есть причины.

Первая причина: существует страх, что, если вы войдете, то можете никого там не найти... и в определенной мере этот страх действительно оправдан, вы там никого не найдете, и это опасение действительно оправдано.

Если войдет Нареш, он не найдет там Нареша. Если войдет Аста, она не найдет там Асту. Если войдет Судха, она не найдет там Судхи. Если войдет Вийоги, Вийоги не найдет там Вийоги. Что-то там непременно будет обнаружено, но оно неопределимо, ему невозможно дать никакого названия. И это «что-то» не является вашей собственностью: это «что-то» настолько же ваше, насколько чье-то еще.

Вы что-то обнаружите, но то будет универсальный центр — вам не найти там ничего индивидуального, вам не найти там никакого эго. Отсюда страх. Вы исчезнете: в самопознании вы полностью исчезнете. Поэтому люди говорят о нем, спрашивают о нем, читают о нем книги, но никогда не входят в него. Бессознательный страх преграждает им путь».

Это тем более относится к современному человеку он боится еще больше. Современный человек часто бывает склонен к отчаянию, так как боится, что самости вообще не существует или что самость — это машина Капекана, робот Скинера, таракан Каффки, носорог Йонескоуна или бесполезная страсть Сартра! И все эти страхи обрушились на голову современного человека.

Кто знает? Когда вы войдете, вы можете обнаружить таракана Кафки. У Кафки есть такая притча:

Однажды утром он просыпается и обнаруживает, что он таракан. Наверное, это сон, наверное, это пробуждение во сне. Но это еще не все таракан опрокинут на спину — вот его лапы, он видит, как эти лапы шевелятся в воздухе, и он не может перевернуться и занять правильное положение, он лежит на спине. И вы можете подумать... страдание человека, его агония и тошнота. Он выбивается из последних сил, но подняться, кажется, невозможно. Большой таракан, занимающий целую кровать.

Современный человек боится еще больше: кто знает, на что натолкнешься внутри себя? Кошмары, монстры... кто знает, что там? Зачем открывать ящик Пандоры? Держи его плотно закрытым, да еще сядь на него для верности, что и делает каждый. И в определенной мере страх действительно оправдан — но только в определенной мере.

Вначале вы натолкнетесь на пауков, носорогов, всяких пресмыкающихся, вы натолкнетесь на всевозможную жуть — ибо вы подавляли в себе это, вы это не допускали. Подавленная вами ярость, подавленная вами зависть, подавленное вами собственничество, подавленная вами ненависть. Подавленное вами насилие, кровожадность. Все это предстает перед вами! Это ваш внутренний таракан. Насилие стало одной лапой, собственничество стало другой лапой, зависть стала третьей лапой...

Когда вы войдете, вам придется столкнуться со всем этим лицом к лицу. Это, конечно, не вся история. Если вы можете столкнуться лицом к лицу с тараканом, если вы можете идти глубже и глубже без всякого страха, наблюдая за всем присходящим и помня при этом: «Я только наблюдатель, свидетель всего этого. Я не могу быть тараканом, потому что я могу видеть...» Сделайте это ключом, постоянным напоминанием: вы не можете быть тем, что вы видите. Вы видите гнев? Значит, вы не гнев. Вы видите голод? Значит, вы не голод. Вы видите сексуальность? Значит, вы не сексуальность. Вы — тот, кто все это наблюдает. Помните о свидетеле, и постепенно исчезнут все тараканы, все носороги — исчезнет все, что уродливо.

Свидетельствование — это такое явление, которое растворяет все, что уродливо. Медленно-медленно, до тех пор, пока не останется одни лишь свидетель. Но этот свидетель не будет тобой: этот свидетель — Бог. Этого свидетеля невозможно ограничить рамками. «Я» — это чистое «есть».

Совсем недавно я говорил вам, что на храме Аполлона в Дельфах выгравированы две надписи: «Познай себя» и «Ничего сверх меры». Эти указания не были разобщенными. Человеку советовали познать себя, но в своем познании ему следовало избегать крайностей. Что это за крайности?

Крайностей две: ад и рай, безобразные пауки и прекрасные бабочки. Вы должны оставаться свидетелем и того, и другого. Вы ни паук, ни бабочка психоделической окраски — вы ни то, ни другое. Ни это, ни то — нети нети. Вы только наблюдатель, зеркало, отражающее паука, отражающее бабочку

Согласно дельфийским священникам, первой крайностью была попытка преодолеть собственную конечность, вести себя так, как будто вы бесконечны. Такое случается. Если вы входите внутрь, вы начинаете ощущать себя какой-то адской тварью или же вы чувствуете себя ангелом, небесным созданием. Однако и в том, и в другом случае вы снова создали эго. Избегайте крайностей, так как эго может существовать только с крайностями. И оно умирает посредине. Золотая середина — это то же, что могила эго.

Греки обычно называли эту крайность гидрисом. Название этой крайности означает грубое попирание природы вещей. Не вздумайте воображать, что вы от неба, что вы божий посланник, специально посланный в этот мир как выразитель последней вести, что вы сын Бога, что вы единственный мессия, единственный подлинный мессия, единственный Мастер, единственный Совершенный Мастер... избегайте этой чепухи. Бог приходит многими, многими путями, и его послание проникает и проникает в мир. Не только через Иисуса, Будду и Мухаммеда — нет. Его послание звучит даже в криках кукушки. Иисус не единородный сын Бога — иначе все остальные были бы сиротами.

Каждое дерево, каждое животное, каждая птица — такие же дети Бога, как любой другой. И не только Мухаммед является пророком — реки и горы — все они его посланники, его пророки. Послание его льется и льется отовсюду, из каждого уголка и закоулка. Не погружайтесь в эту идею, иначе эго войдет через заднюю дверь и снова создаст вам трудности. Вы упустите самопознание.

У греков имеется для этого специальное слово — они называют эго гибрисом. Другой крайностью была попытка вести себя так, как будто вы не являетесь членом общества, то есть стать монахом, жить в уединении. Вы часть общества, вы рождены в обществе, вы живете в обществе. Общественное сознание для вас подобно океану а вы — рыба в этом океане. Вы не можете без него жить А те, кто пытаются без него жить, почти всегда становятся ненормальными. Да, иногда бывает хорошо отдохнуть в горном уединении — именно отдохнуть, и вы должны вернуться в мир. Да, хорошо помедитировать несколько часов, но после этого вы должны вернуться в мир. Не становитесь монахом. Не воображайте себя отъединенным, ибо самопознание не достигается в отъединенное. Оно достигается в единении.

А самое тесное единение возможно только с другими людьми. Как вы сможете общаться с деревьями, если вы не можете общаться даже с людьми? Как вы можете общаться со скалами, если вы не можете общаться даже со своей возлюбленной? Это же абсурд. Сама эта идея абсурдна. Человек говорит: «Я оставляю жену и детей, так как они для меня обуза, ухожу в горы и буду общаться с горами». Он несет вздор. Ощение с горами будет для него невозможным, ибо горы говорят на совершенно другом языке. Они остались далеко позади человеческого сознания. И чтобы установить с ними контакт, вам самому придется стать горой — только в этом случае вы сможете с ними общаться.

И если вы не способны общаться с человеческими существами, которые так же эволюционировали, как и вы, которые принадлежат такому же языковому миру и находятся на таком же уровне жизни, то вы не сможете нигде ни с кем общаться. Не одурачивайте себя.

Греки придавали этим двум крайностям особое значение. Того, кто жил вне общества, они называли частным существом. Для обозначения этого у них есть очень красивое слово — они называли такого человека идиосом. От этого слова произошло слово «идиот». Такое существо называли идиосом — если вы действительно уйдете из общества, вы станете идиотом. Таково мое наблюдение.

Я видел много людей, годами живущих в горах — они становятся идиотами. Они неизбежно становятся идиотами, потому что нет вызова, нет человеческого вызова, который бы их провоцировал, нет человеческого вызова, который бы обострил интеллигентность. Они обречены становиться идиотами. Рост там невозможен.

Они могут жить в покое, но это покой гор — это не их достижение. До тех пор, пока вы не сможете жить, храня покой в миру, это не будет вашим достижением. Вернитесь из Гималаев — и вы будете вдруг шокированы тем, что остались таким же, каким когда-то ушли — а, может быть и хуже. Вы не сможете терпеть шум, суматоху мира. Что это за достижение? Вместо того, чтобы обрести большую способность, большую целостность, вы распались на части, вы ослабели. Вы не стали сильнее.

Познайте себя — но в своем познавании не становитесь гибридом или идиотом! Человек наполняется самодовольством: «Я де лучше», «я де бесконечен», «я вечен», «я это то-то и то-то»... Если утверждается «я», тогда вы ничто. Когда это уходит, да, тогда появляется вечность — но вы не можете претендовать на обладание ей. Вечность есть, Бог есть, бессмертие есть, но ничем этим вы не можете обладать, вы ничего не можете держать в своем сейфе. Это не имеет с вами ничего общего! Это принадлежит всей полноте существования И вы тоже принадлежите существованию.

Такова первая крайность, которую нужно избегать.

Что же касается второй крайности, то не делайтесь идиотом. Не вздумайте избегать людей потому что весь рост происходит с людьми, в отношениях с людьми, в принятии вызова и ответе на вызов.

Самопознание — это очень странное понятие, и вам необходимо его понять — ибо в этом и состоит вся работа суфиев: как познать себя Само это слово вносит противоречие, ибо в познании необходимы, по крайней мере, две составляющие: познающий и познаваемое. А в самопознании не две составляющие, а только одна. Как можно назвать ее самопознаванием? Кто познает и кого познает? Но это слово неизбежно приходится употреблять, так как в нашем языке не существует лучшего слова для обозначения этого явления Однако его нужно употреблять очень и очень осознанно — отдавая себе отчет, что оно не означает именно того, о чем говорит.

Самопознание — это вид познавания, но не знания. Это вид осознанности, ясности, но не знания. Знания быть не может, потому что для знания требуются две составляющие.

Эта проблема самосознания емко и метафорично высказана Симоной де Бовуар. Она говорит: «Легко сказать «я это я». Но кто это «я»? Где найти себя? Мне пришлось бы быть по другую сторону каждой двери. Но тогда, когда именно я стучусь в дверь, другой на другой стороне замолкает. Чтобы познать себя, самость должна оставаться по обеим сторонам одной и той же двери. Но, увы, когда самость стучится в дверь со стороны познающего, на другой стороне дверь некому открывать. А когда самость на другой стороне, на познаваемой стороне двери, и может ее открыть, на познающей стороне двери некому стучаться! Что же делать?»

Вы понимаете? Если вы познающий, тогда кто тот, кого нужно познавать? А если вы тот, кого нужно познавать, то кто будет познавать? Это то, о чем говорит Бовуар: вы должны быть по обеим сторонам двери. Например, если вы стучитесь в дверь и вы один, один-одинешенек, то внутри некому ответить на стук. А если вы за дверью и готовы ее открыть, тогда некому стучаться. И вы должны быть по обеим сторонам — только тогда возможно какое-то общение, какое-то знание.

А это невозможно. Как вы можете быть по обеим сторонам двери? Это напоминает коан дзен — это одно и то же. Это основополагающий коан. Из этого коана могут быть созданы тысячу других. Что же делать?


Одни говорят: «Постоянно стучать». Это путь воли. Постоянно стучись! Иисус говорит: «Придите, и дано будет вам; ищите и найдете; стучитесь, и отворят вам».

Это один ответ постоянно стучись... продолжай упорно стучаться, будь терпелиа Не огорчается, если дверь не открывается. Продолжай стучаться, продолжай стучаться... И однажды дверь непременно откроется. Это один ответ.

Другой ответ «Прекрати стучаться и жди!» Это путь сдавшегося, всецело преданного, любящего, молящегося. Первый путь — путь йога, действующего через силу воли. Второй — путь сдавшегося и всецело преданного, который ждет, доверяет, молится.

А я говорю вам: «Посмотри... нет двери, в которую надо стучаться, и нет того, кто должен в нее стучаться! Посмотри же! Дверь открыта. Она все время оставалась открытой, с самого начала. И нет самости, которую надо познавать, и нет самопознания. Познавание, конечно, есть, но нет ничего похожего на самопознание».

Вот что сказала великий мистик Рабийя Хасану.

Хасан имел обыкновение каждый день молиться перед мечетью, сидя на улице. И иногда он плакал и, глядя в небо, причитал: «Боже, открой дверь! Я уже долго жду. Неужели этого не достаточно? Или я должен пройти еще через какие-нибудь испытания? Не достаточно ли ты уже меня испытал? Открой дверь! Я кричу, я стенаю, я взываю — открой дверь!»

Такова было его постоянная молитва — каждое утро и каждый вечер, где бы он ни был, он шел к мечети, садился на улице и молился.

Однажды мимо проходила Рабийя. Она больно ударила Хасана по голове и сказала: «Что за чушь ты несешь? Дверь же открыта! А ты так увлечен своими воплями: «Открой дверь! Послушай меня, Господи. Почему ты не открываешь мне дверь?» Ты так занят этой бессмыслицей, что не способен видеть: дверь открыта! Она всегда была открыта».

Я согласен с Рабийей.. все доступно. Вам не нужно бороться. Вам не нужно даже сдаваться! Ведь сдача — это полярная противоположность борьбы. Вы должны быть ровно посередине. Вы должны быть именно в состоянии не-делания, не-сдачи. И вы вдруг сможете увидеть: дверь открыта. Вы никогда не ходили куда-то еще. Вы всегда были здесь. Куда еще могли вы уйти? Внутреннее — это ваша природа. И вдруг все внезапно открывается. Вдруг исчезает тьма, и все становится светом.

Самости, которую нужно познавать, не существует. Происходит познавание, но это не самопознание. Отсюда страх. Где-то в глубине бессознательного вам хорошо известна «Если я войду, я себя не найду И лучше уж не входить: тогда можно будет и дальше верить в то, что «я есть»!

Это единственная преграда. Это единственное невежество. Это единственный грех.

А теперь перейдем к этой маленькой красивой истории.

Однажды жила корова. И во всем свете не сыскать было такого животного, которое бы постоянно давало молоко такого высокого качества.

Корова всегда была символом священного — невинные глаза коровы, ореол мудрости коровы всегда наводили на мысль о священном. Вы будете удивлены, если узнаете, что это факт внутреннего мира. Дарвин открыл, что человек эволюционировал от обезьяны. И он отчасти прав: тело человека произошло от тела обезьяны — но душа его произошла не от обезьяны. Человек — синтез двух разных родословных. Тело его произошло от обезьяны, а душа — от коровы. Вот почему Восток всегда считал корову матерью. И вот теперь Дарвин говорит, что обезьяна — это отец. Причем оба правы.

Душа эволюционировала по разным направлениям. Что касается человеческой души, то ближе всех к ней корова, а что касается человеческого тела, то ближе всех к нему обезьяна. Человек — это синтез обеих этих линий. В нем есть что-то от обезьяны и что-то от коровы. Корова всегда была символом священного.

Эта история говорит.

Однажды жила корова. И во всем свете не сыскать было такого животного, которое бы постоянно давало молоко такого высокого качества.

Священное — это наша настоящая пища. Мы живы не хлебом единым. Да, прав Иисус, человек не может жить хлебом единым. Если человек будет жить хлебом единым, он останется всего лишь животным. Он останется обезьяной. Нужна какая-то более высокая пища. А она исходит от священного.

Вот почему те, кто начинают чувствовать жажду высшей пищи, ищут Мастеров, ищут великую музыку, ищут поэзию, эстетическое. Они начинают искать некую духовную пищу которую не приобрести на рынке, которую не продать как предмет потребления, которую не купить в супермаркете, и которая становится возможна исключительно в священных отношениях. И это отношения между Мастером и учеником: что-то не от этого мира.

Отовсюду приходили люди, чтобы взглянуть на это чудо.

Но, как правило, люди всего лишь любопытны. И даже если они идут к Будде, они идут из любопытства, как на своего рода развлечение. Даже если они слушают Иисуса, они заняты поисками какого-нибудь ощущения — это не является их настоящей потребностью.

Отовсюду приходили люди, чтобы взглянуть на это чудо.

Нужно запомнить одна Аристотель говорит, что философия начинается вследствие удивления — но не так обстоят дела на Востоке. На Востоке никто никогда не говорил, что философия начинается с удивления. Нам на Востоке известно, что философия начинается с осознания страдания, а не с удивления. С мучения человека, а не с удивления. С боли человека, с бессмысленности человеческой жизни, с осознания ее начинается философия.

Поэтому западная философия осталась чем-то вроде развлечения. Восточная же философия не развлечение — это труд, это садханна. На самом деле ни в одном языке мира нет слова, которым можно перевести индийское «садханна», ибо нигде больше не существовало ничего подобного. «Садхана» означает: философия не ради одной мысли, но ради бытия. Человек обязательно должен ей стать. Человек обязательно должен ею жить! Она обязательно должна стать вашей кровью, костями и плотью.

«Садхана» означает не только некое систематическое мышление, но сам способ жизни. Она должна стать стилем вашей жизни. Вы должны жизнью своей ее доказать что бы вы ни считали правильным, оно обязательно должно быть прожито — и это единственное доказательство правоты того, что вы думаете. Если вы думаете, что это правильно, а живете по-другому, вы только дурачите других и самих себя

Восточный подход состоит в том, что жизнь — это боль, тревога, мука. И сознание этого заставляет искать средства и методы их преодоления

Отовсюду приходили люди, чтобы взглянуть на это чудо.

И, конечно, из-за того, что они приходили только ради развлечения, они не смели увидеть самой сути.

И все превозносили эту корову. Отцы рассказывали своим детям, как она предана своему делу.

Люди всегда пытаются навязать детям свои мысли. Они всегда так и норовят найти примеры, на которых они могли бы поучить своих детей и вдалбливать им: «Посмотри! Посмотри на эту корову, на это чудо из чудес — будь как она. Производи что-нибудь!» Причем «производи» означает для них добиваться денег, власти, престижа, стать президентом страны. «Посмотри на эту корову! Ты тоже должен быть в этом мире удивительным человеком. Будь таким, чтобы люди приходили посмотреть на тебя и поаплодировать тебе».

Родители всегда, постоянно вдалбливают своим детям: «Будь таким-то и таким-то! Посмотри на ребенка таких-то родителей — какой он умный».

Отец говорит своему ребенку: «Посмотри на соседского мальчика — какой он умный! Всегда первым приходит в класс. А ты? Ты вечно опаздываешь».

«Это не мой недостаток», — ответил ребенок. — «У него расторопные родители».

Родители делают все для того, чтобы вызвать у ребенка амбицию. Амбиция — это нервное возбуждение, это болезнь. Амбициозный человек всегда болен внутри. Он страдает от душевного рака. Тело его может быть в норме, но душа его умирает. Он растрачивает свою душу на бесполезные вещи. Он накапливает много ненужных вещей и разрушает в себе все сущностное. А между тем родители продолжают этим заниматься. Они не упустят ни единой возможности. Вот почему они непременно должны взять с собой своих детей, чтобы показать им эту корову. «Посмотрите на эту корову! Вот какими нужно быть. Вот это производство! Сколько молока! И какого качества!»

Священники призывали паству брать с нее пример.

И это то, чем всегда занимаются священники — они все время учат людей: «Будьте такими-то и такими-то!» Никому никогда не велели быть самим собой. Это какая-то напасть. А ведь человек так жил тысячелетиями и это необходимо полностью отбросить, иначе он никогда не будет свободным, никогда не будет здоровым, никогда не будет праведным. Величайшее проклятие, обрушившееся на человека, — это когда люди все время твердят и твердят ему «Будь как Будда, будь как Махавира, будь как Мухаммед, будь как Кабир, будь как Руми!»

Но никто не должен быть кем-то другим — здесь каждый должен быть лишь самим собой. Пусть это будет провозглашено по всему миру: здесь каждый только для того, чтобы быть самим собой. Лишь тогда этот мир с облегчением вздохнет и в нем воцарится гармония. А иначе все станут подражателями, все станут псевдо, лицемерами, расколотыми, шизофрениками. Такие люди говорят одно, а живут по-другому, и им поневоле приходится так жить, ибо их естественная самость не может быть разрушена этими поучениями. В лучшем случае они способны усовершенствовать фасад, ложную маску, которую они могут носить. Они могут создать личину, однако их глубинное существо останется прежним. И всякое посягательство на него — это преступление — величайшее из преступлений.

Все мои усилия здесь направлены на то, чтобы избавить вас от этой напасти! Вы должны быть только самим собой... и тогда наступает великое расслабление. Тогда исчезнет напряжение. И вы сможете быть подлинными, искренними! Вы сможете быть только самим собой. Вы сможете себя уважать. А человек, который уважает себя, уважает и других. И вы сможете себя любить, а человек, который любит себя, может любить и других.

Священники призывали паству брать с нее пример. Правители ссылались на нее как на образец правильного поведения, планирования и мышления, следование которому могло бы улучшить состояние человеческого общества. Одним словом, всем удалось извлечь пользу из существования этого удивительного животного.

Все они использовали сам факт существования бедной коровы. Всегда отыщутся люди, готовые использовать все во имя собственных целей. Суфизм это не идеализм; он не дает вам никакого идеала. Он помогает вам быть естественными, спокойными. Суфизм это не стремление к совершенству — он не может им быть, так как он не является невротическим.

Любое стремление к совершенству ведет людей к неврозу Всякий раз, когда вы сталкиваетесь с невротиком, попробуйте глубоко в него заглянуть, и вы найдете там скрытое желание совершенства. И всякий раз, когда вы сталкиваетесь с таким человеком, будьте бдительны. Он на пути к неврозу.

Суфии простые люди. Они радуются простым вещам. У них нет великих идеалов, у них нет никаких идеалов. Они не создают идеи совершенства, которой должен следовать каждый — нет. Каждый должен быть лишь самим собой И лишь будучи самим собой вы сможете молиться Богу. Лишь будучи самим собой вы сможете подарить Богу свою радость, свое празднование. Лишь будучи самим собой вы почувствуете благодарность. А благодарность есть молитва.

И все это продолжалось. Родители поучали своих детей, священники наставляли своих прихожан, правители поднимали вокруг этого много шума, профессора, школьные преподаватели — все должны были воспользоваться такой возможностью. Никто не упускает ее. Ибо это способ осуждения других.

Всякий раз, когда кто-то расцветает... люди начинают осуждать всех и вся. Вместо того, чтобы наслаждаться лицезрением красоты цветения, они начинают всех осуждать, так как вы обязаны быть таким же — а никто таким же быть не может.

Есть книги наподобие книги Томаса Кемписа «Подражание Христу» — безобразные книги. Подражание? Если вы будете подражать Христу, будете ли вы Христом? Вы будете подражанием. Каким бы совершенным ни было подражание, это все равно подражание. А подражание уродливое явление.

Если вы всего лишь обычная галька на морском берегу, будьте ей! Но не подражайте Кохинору, ибо в глазах Бога нет разницы между Кохинором и прибрежной галькой. Оба красивы. И оба должны существовать, каждый по-своему Бог любит разнообразие. Только взгляните на мир: сколько в нем разнообразия! Любой человек так уникален и неповторим, незаменим. Никогда еще прежде не было никого подобного ему и никогда не будет больше никого подобного ему. Эти люди так пекутся о вас лишь для того, чтобы сделать из вас рабоа А лучшая стратегия низведения людей до состояния рабов такова: рассказать людям, как стать похожими на Будду — ведь они на это не способны. Они станут чувствовать вину. Они будут чувствовать «У меня что-то не в порядке». А стоит только человеку почувствовать «у меня что-то не в порядке», как он оказывается в руках священника.

И вот — героиня.

А между тему нее была одна черта, которую большинство людей, поглощенных очевидными достоинствами этой коровы, упустили из виду. И вот в чем она заключалась: как только ведро наполнялось молоком, которое, по общему признанию, не имело себе равных, она сразу опрокидывала его ударом копыта.

Это корова, судя по всему, была великой философской коровой. Философы все время только этим и занимаются. Какими бы ни были прекрасными их учения, все они тщетны. Из них ничего не выходит. Вот молоко, но его всегда опрокидывают. От него нет никакой практической пользы. Оно абсолютно бесполезно.

Но никто не замечал этого маленького недостатка. Однако люди, эксплуатирующие ситуацию, всегда будут назвать его маленьким недостатком.


Я слышал...

Сваха превозносила добродетели девушки, своей клиентки: «И такая уж она красивая, и высокая, и хорошо сложена, и вкусно готовит, и проворная — все при ней».

«Однако вы упустили одну важную деталь», — заметил клиент.

«Это невозможно», — ответила сваха. — «Что же я могла пропустить?»

«Что она хромает», — сказал молодой человек.

«О!» — раздалось в ответ. — «Но это только когда она ходит!»

Или другой случай:

Сваха уверяла молодого человека, что у нее имеется для него на примете одна безупречная девушка.

- У нее рыжие волосы, — с гордостью объявила она.

- Вы говорите о Бекки, дочери портного? — воскликнул молодой человек

- Именно о ней, — просияла сваха.

- Да Вы с ума сошли! Она почти слепая!

- О чем тут беспокоиться? Это же замечательно. Она не увидит половины того, что ты будешь делать.

- Но она к тому же заика!

- И это благо. Женщина, которая заикается, будет опасаться говорить, поэтому у вас будет действительно мирная жизнь.

- Но она глухая!

- Мне бы такую удачу! При глухой жене ты можешь кричать, ты можешь горланить, сколько хочешь.

- Но она на двадцать лет старше меня!

- Ах, — сморщилась от отвращения сваха. — Я предлагаю тебе женщину с такими достоинствами, а ты мелочишься из-за одного маленького недостатка!

Люди, которые взялись эксплуатировать ситуацию, не беспокоятся, выйдет что-нибудь из нее или нет. Они продолжают вам внушать «Станьте Христом, станьте Буддой, станьте как Кабир...» Они твердят это из века в век, однако никто не оказался на это способным. И они все продолжают и продолжают. Это хороший бизнес. Это очень пагубно для человека, но для них это хороший бизнес. Они заинтересованы в том, чтобы вы чувствовали себя все более и более презренными, никудышными. Чем более никудышными вы себя почувствуете, тем легче вы станете их жертвами.

И они не заинтересованы менять тему. Они заинтересованы настойчиво вдалбливать одну и ту же старую чепуху. Они время от времени меняют ее форму, язык, стиль, но они не заинтересованы менять.

Петерсон явился домой в три часа утра и увидел, что жена его лежит в постели и не спит.

«Где ты пропадал до трех часов утра?» — закричала она.

Пока она кричала, Петерсон открыл стенной шкаф и увидел там голого мужчину, съежившегося на полу.

«Кто этот мужчина?» — требовательно спросил Петерсон.

«Не меняй тему!» — заявила в ответ его жена.

Священники совершенно не заинтересованы менять тему. Вот почему они так на меня разгневаны — я пытаюсь изменить тему. Они слишком долго эксплуатировали человечество, и приемы их очень искусны.

Стоял жаркий июньский день Миссис Ринкельштейн отправилась в лавку купить веер.

«Какой веер Вы предпочитаете?» — спросил лавочник Леви. — «У нас имеются веера по пять центов, по двадцать пять центов и по одному доллару».

«Дайте мне за пять центов», — сказала миссис Ринкелыптейн.

«Хорошо», — сказал Леви и протянул ей японский веер из тонкой бумаги.

Через десять минут миссис Ринкельштейн вернулась: «Посмотрите, какую дрянь вы мне продали!» — кричала она. — «Этот веер сломался».

«В самом деле?» — спросил Леви. — «А как вы им пользовались?»

«Как я им пользовалась?» — разозлилась миссис Ринкелыптейн. — «Как пользуются веером? Я держала его в руке и махала им перед лицом туда-сюда. Вы что, никогда не пользовались веером?»

«О, нет, что Вы!» — оправдывался Леви — «Но пятицентовый веер вы должны держать вот так в обеих руках и махать перед ним туда-сюда своей головой».

Священники всегда правы. Если что-то не так, то это у вас. Но я хочу вам сказать это не у человека, а у священников все не так. У человека вообще нет ничего, что было бы не так. Это стоит провозгласить с крыш домов: человек именно такой, каким он должен быть. А если что-то и кажется не так, то это исключительно из-за той чепухи, которую втолковывали священники.

Людям втолковывалась неудобоваримая бессмыслица. А им нужна настоящая религия, которая бы их изменяла, которая бы их питала, которая бы делала их более осознающими. Им не нужны христианство, индуизм, ислам. Им нужна подлинная жизнь и пути к ней ведущие — не те, которые соответствуют кому-то другому, а те, которые соответствуют их подлинной природе. Им нужна свобода, им нужна спонтанность.

Выбросьте из своей головы всякий идеализм, выбросьте из своей головы всякие концепции совершенства. Будьте естественными. Будьте обыкновенными, и вы познаете Бога. Ибо лишь будучи обыкновенными, вы становитесь самыми необыкновенными.