"Буало-Нарсежак. Смерть сказала: может быть" - читать интересную книгу автора

Буало-Нарсежак

Смерть сказала: может быть

Персонажи этого романа, как и положено, являются вымышленными, а его
действие развивается скорее в нашей стране, чем где-либо еще, по
совершенной случайности: просто писатели воспользовались неоспоримым правом
романиста включать в вымысел элементы реальной жизни, но в произвольной
обработке.
Тем не менее они почитают своим долгом воздать должное
благотворительным обществам, которые вот уже несколько лет повсеместно
стараются прийти на помощь людям, близким к отчаянию. И если этот роман
сможет привлечь внимание широкой публики к подобным "службам доверия", пока
еще мало кому известным, он полностью достигнет своей цели, которая отнюдь
не исчерпывается желанием развлечь читателя.


Глава 1

- Бросила трубку, - сказал Флешель.
Он спокойно водрузил аппарат на подставку.
- Нужно что-то предпринять, - встревожился Лоб.
Флешель невозмутимо набивал трубку. "Курить! Делать ему больше
нечего", - подумал Лоб и закурил сигарету.
- Когда нервничаешь, - продолжил Флешель, - им это передается, и они
уже не решаются говорить. Вот так их и теряешь. Я долгое время задумывался,
чего же они ждут от нас... ну, тепла, душевного порыва... Нет! Покоя... Не
безразличия, разумеется! Но им необходимо почувствовать, что создавшуюся
ситуацию приняли к сведению, не драматизируя, не подключаясь к их игре...
Подобно врачу, который не позволяет себе волноваться при виде крови. И
поверьте моим словам... Человек, решившийся покончить с собой... - он
выпустил пару клубов голубого дыма, - это некто, внутренне истекающий
кровью, и ему страшно. Присаживайтесь в это кресло, мсье. Ночь тянется
нескончаемо долго, даже летом.
Сняв куртку, Лоб брезгливо повесил ее за дверью - в этом помещении,
похоже, в прошлом бакалейной лавке, было грязновато. На плитках пола еще
виднелись следы прилавка, а на стенах - черноватые полосы от полок. И еще
тут так и не выветрился запах - въедливый запах переспелых фруктов, солений
и керосина. Лоб присел возле телефона, на сквознячке от вентилятора.
- Думаете, она перезвонит?
- Не исключено, - ответил Флешель. - Но позднее, когда шум с улицы
совсем утихнет. Пока они слышат, как движутся машины и пешеходы, отчаяние
не в силах овладеть ими сполна. А вот с наступлением тишины, к утру, часа
эдак в два, им становится по-настоящему худо.
Лоб глянул на будильник, стоявший на уголке письменного стола, рядом с
термосом Флешеля. Одиннадцать. Флешель не шевелился, но от его могучего
дыхания поскрипывала спинка стула, на котором он сидел. Сколько ему лет?
Шестьдесят? Семьдесят? "Феномен, - охарактеризовала его Мари-Анн Нелли. -
Все это он организовал сам, привлек к делу благотворительности первых
добровольцев, чем очень гордится". На все расспросы Лоба она отвечала одно: