"Ольга Брилева. По ту сторону рассвета (философский боевик с элементами эротики) " - читать интересную книгу автора

обнаруженного в записях сантора на космическом корабле "Helya Maiwin", стоит
другого романа.
Впрочем, об эпопее исследовательского экипажа "Helya Maiwin" написано
множество книг, и в Королевстве, и за его пределами (ведь в состав
экспедиции входили представители четырех народов). Очерки, документальная
проза, пьесы, романы и повести. Однако ничего из прочитанного мной о
трагедии "Helya Maiwin" и Берена Белгариона не понравилось мне настолько,
чтобы просто перевести это с вестрона и предложить читателю как пролог.
Данный очерк - моя собственная компиляция из прочитанного плюс ряд
размышлений по поводу.
Автор "По ту сторону рассвета" до сих пор остается в Королевстве
фигурой одновременно героической и одиозной. Хотя с того времени, как
корабль "Helya Maiwin" пропал, прошло более тридцати лет, а с того момента,
как он был обнаружен - двадцать три года, споры не утихают и по сей день.
Берен Белгарион - герой-мученик или безумец? Чем было его деяние - спасением
всей Арды или срывом самого многообещающего контакта в истории человечества?
В самом ли деле на корабле присутствовал "оборотень" или Берен Белгарион
обрек экипаж на пожизненное заключение в космосе только по причине
собственной паранойи?
В отличие от двух других членов экипажа, астрофизика Даннузира Дионну и
инженера двигателей Бэй Маса-фато, Берен Белгарион не вел дневника.
Единственный, кроме скупых отчетов, документ, оставленный загурзаном
(капитан-лейтенантом) Белгарионом - его роман "По ту сторону рассвета",
черновики к нему и к другому, ненаписанному роману об Исилдуре. До момента
обнаружения этих документов лейтенантом Линтиром Итари никто не знал, что
Берен что-то пишет; когда роман был предложен к опубликованию, многие
поразились тому, что первая и единственная книга человека, начавшего писать,
судя по датировке файлов, в 26 лет, оказалась образцом настоящей зрелой
прозы и практически не потребовала редакторской доработки. Близкие знакомые
Берена Белгариона и друзья утверждают, что ему была свойственна склонность к
перфекционизму. Он явно относился к тому типу людей, которые не показывают
своей работы, не доведя ее до предельного совершенства; где же предел этому
совершенству - ведают лишь они сами, да еще Господь Бог.
Ясно одно: роман является таким же человеческим документом
происходившего на корабле и в душе Берена, как и дневники, и показания
выживших членов экипажа. Мне кажутся неправомерными попытки некоторых
публицистов проводить прямые параллели между тем, что происходило на борту и
тем, что происходило в романе - хотя бы потому, что я сама писатель, и знаю,
что редко какое событие попадает в художественный текст прямо из жизни.
Допустить, например, что "упыриная" тема в романе является прямым развитием
"темы оборотня" в жизни, мне трудно, учитывая, насколько болезненной и
насущной была проблема "оборотня", и насколько бегло в романе автор касается
темы "упырей". В то, что самоубийство (или убийство) капитана Маблунга
спроецировалось в роман как смерть Финрода, я просто не верю. Параллели,
думается мне, лежат куда глубже, на уровне философском и даже мистическом.
Так, например, для автора весьма животрепещущим был вопрос: сдаться
"Аш-шаиру" или продолжать сопротивление, зная, что это обернется трагедией
для всего экипажа. Не исключено, что он устоял именно потому, что в романе
"сыграл" в сдачу. Но все это догадки, которых я постараюсь избегать.
Ограничусь одной: роман был не только проекцией событий на борту корабля, но