"Исайя Берлин. Естественная ли наука История? " - читать интересную книгу автора

Просвещения, особенно Кондильяк и Кондорсе, их последователи XIX в. - Конт,
Бокль, Спенсер, Тэн, а за ними - множество бихевиористов, позитивистов и
"физикалистов".
К какому же типу наук относилась бы тогда история? Традиционно науки
подразделяют на индуктивные и дедуктивные. Если наука не скажет прямо, что
ей известны исходные пропозиции и правила, выведенные не из наблюдения, но
из интуитивного или дарованного свыше знания, законы, управляющие поведением
людей и устанавливающие людям цели, или даже цели их творца (а со Средних
веков ни один историк не претендовал на такое знание, по крайней мере
открыто), - наука эта не может быть полностью дедуктивной. Что же, мы имеем
дело с индуктивной наукой? Ставить на людях опыты сколько-нибудь
значительного масштаба невозможно, и ученый тем самым вынужден основываться
на наблюдении. Однако это препятствие не испугало астрономов и геологов,
которые сумели превратить свои занятия в полноценные науки; поэтому
механицисты XVIII в. с уверенностью ждали часа, когда к человеческому
поведению приложат методы математических наук, развеяв такие мифы, как
откровение, внутренний свет, личный бог, бесплотная душа, свобода воли, а
все социальные проблемы решит научная социология, которая будет так же ясно
и четко предсказывать поведение человека, как, по словам Кондорсе2, науки,
занимающиеся сообществами пчел и бобров, предсказывают их поведение. Уже в
XIX в. эти ожидания считали чересчур оптимистичными. Стало ясно, что методы
и принципы механицистов неприменимы к развитию и изменению, и, приняв на
вооружение более сложные виталистские или эволюционистские категории, наука
отделила методы биологии от методов чистой физики. Использование первых,
несомненно, более естественно, когда изучаешь поведение и развитие человека.
В XX в. психология приняла на себя ту роль, которую в предыдущем столетии
играла биология, а ее методы и открытия, касавшиеся как индивидуумов, так и
социальных групп, изменили, в свою очередь, нашу точку зрения на историю.
2 Oeuvres de Condorcet/Ed. A. Condorcet O'Connor and M.F.Arago. Paris,
1847- 1849. Vol. I. P. 392.

Почему же истории пришлось прождать столько веков, прежде чем стать
наукой? Бокль, который с особенным пылом верил в "науку историю", объяснял
это тем простым фактом, что историки просто глупее математиков, физиков и
химиков. Он говорил, что быстрее всех развивались те науки, которые с самого
своего возникновения привлекали внимание умных людей, чьи успехи, в свою
очередь, привлекали к таким наукам и других мудрецов. Другими словами, если
бы умы такого масштаба, как Галилей или Ньютон, Лаплас или Фарадей,
посвятили жизнь наведению порядка в бесформенной массе фактов и слухов,
которую представляла собой история, то в скорейшем времени эта область
знания была восстановлена в правах и стала бы ясной, прочной, четкой,
продуктивной наукой3. Иначе и не мог говорить человек, очарованный
фантастическим прогрессом естественных наук своей эпохи. Даже скептики вроде
Тэна и Ренана во Франции, не говоря уже о таких поистине страстных
позитивистах, как Конт и, в некоторых работах, Энгельс и Плеханов, думали
так же, как Бокль. Лишь немногие их мечты сбылись. Небесполезно задать
вопрос: почему так случилось?
3 "В том, что касается природы, даже самые нерегулярные и странные
явления были объяснены, и было показано, что они четко подпадают под те или
иные жесткие универсальные законы. Это случилось потому, что способные люди