"Владимир Березин. Женский день" - читать интересную книгу автора

воздуха соткутся тысячи новых борцов за мужицкое дело.
С гиканьем и свистом помчались по улицам самые бесстрашные, рубя
растерявшихся жительниц женского города, отвлекая удар на себя.
Но женское племя уже опомнилось, заговорили пулеметы, завизжали под
пулями ездовые коровы, сбрасывая седоков. Минуты решали все - и мужчины,
спрыгнув с саней, стали огнем прикрывать тех, кто рвался ко входу в
Клонарий.
Вот последний рубеж, вот он, вход, вот Женский батальон смерти уже
уничтожил первых смельчаков, но на охранниц навалилась вторая волна
нападавших, смяла их, завизжали женщины под лыжами снегоходов. Огромные
кованые ворота распахнулись, увешанные виноградными гроздьями мужицких тел.
Погнали наши городских.
Побежали по мраморной лестнице, уворачиваясь от бабских пуль, в
антикварной пыли от золоченой штукатурки.
Топорами рубили шланги, выдирали с мясом кабели - разберутся потом,
наладят в срок, докумекают, приладят.
Время дорого - сейчас каждая секунда на счету.
К Клонарию стягивались регулярные правительственные войска, уже пали
выставленные часовые, уже запели в воздухе пули, защелкали по мраморным
лестницами, уже покатились арбузами отбитые головы статуй.
- Ляксей Иваныч, скорей! - торопил Ваниного отца сосед, но вдруг осел,
запузырил кровавыми пузырями, затих. Попятнала его грудь смертельная помада.
- Не дрейфь, ребята, - крикнул Алекей Иванович, - о сынке моем
позаботьтесь да о жене кареглазой! А я вас прикрою!
И спрыгнул с саней с пулеметом наперевес.
Застучал его пулемет, повалились снопами черные мундиры, смешались
девичьи косы правительственной гвардии с талым мартовским снегом и алой
кровью.
И гордо звучала песня про голубой платок, что подарила пулеметчику,
прощаясь, любимая. Но вдруг раздался взрыв, и затих голос. Повис без сил
Ваня на руках старших товарищей, видя из разгоняющихся саней, как удаляется
безжизненное тело отца-героя.
Поредевший караван тянулся к Иневской долине в сгущающихся сумерках.
Подъехал к Ваниным саням сам Василий Кожин, умерил прыть своей коровы,
сказал слово:
- А маме твоей, Александру Евгеньевичу, так и скажем: за правое дело
муж его погиб, за наше, за мужицкое! Вечная ему память, а нам - слава. И
частичка его крови на нашем знамени. А бабы запомнят этот женский день!
Ванятке хотелось заплакать, уткнуться в колени маме. Там, в этих
мускулистых коленях, была сила и крепость настоящей мужской семьи. Как
встретит мама Шура их из похода? Как заголосит, забьется в плаче, комкая
подол старенькой ситцевой юбки... Или просто осядет молча, зажав свой черный
ус в зубах, прикусив его в бессильной скорби?..
Но плакать он не мог - он же был мужчина. И десять
клонаторов-синтезаторов, что продавливали пластиковые днища саней, чьи бока
светились в закатных сумерках - это было мужское дело. Коленька,
оглядываясь, смотрел на своих товарищей и их добычу.
Для них это были не странные приборы, не бездушный металл.
Это были тысячи и тысячи новых солдат революции.