"Сергей Алексеевич Баруздин. Новые дворики " - читать интересную книгу автора

мостик молодежь, парни и девушки, кустов не видели - вечером тут темно да и
сыро.
Зато по началу лета здесь много незабудок и лесных колокольчиков.
Сенька рвал их целыми охапками, а потом, уже на опушке рощи, разбирал по
букетам.
Росла в рощице рябина, усеянная большими гроздьями ярко-оранжевых ягод.
Сейчас рябину никто не рвал, а глубокой осенью, после первых морозов, ее
брали в охотку. Даже Сенькина мать, не очень верившая в силу лекарств,
настаивала на рябине водку и говорила, что она очень полезна для здоровья. И
точно. Когда Сенька прошлой зимой простудился, мать натерла его этой
настойкой, и он наутро поправился.
Слева на лугу вдоль речки растет совсем еще свежая трава. После жары
пошли дожди, и зелень опять ожила, посвежела, как в первые дни лета. Одни
мелкие ромашки лепестки опустили вниз и издали стали похожи на первые
искусственные спутники. Сенька в книжке их видел. Такие же: шар, а позади
несколько хвостов. И ромашки так: желтый шар, а вниз - лепестки-хвосты.
Это - лекарственные. А обычные - они еще по-прежнему цветут. И, когда
увядают, поднимают лепестки кверху.
И кашка цветет на прибрежном лугу. Есть бледная, а есть ярко-ярко
малиновая. Кашка, она сладкая, если ее пожевать. Но Сеньке не хочется
уходить с мосточка. Здесь хорошо.
Справа за капустным полем видна деревня. Непонятно, почему она
называется Старые Дворики. Многие поотстроились в последние годы заново.
Избы отремонтировали. Клуб сделали, магазин. А раньше дома старые были, и
верно, что Старые Дворики. Отец говорил, что это испокон веков, когда еще
французы на Москву шли. Тогда деревня сгорела, она просто Дворики была. Ну,
а отстроили на старом месте деревню - назвали Старые Дворики.
Еще - правее от деревни, на бугре, - виден памятник. Солдат опустился
на одно колено и знамя держит. Это - могила. С Отечественной войны. На
могиле надпись: "Живые бесконечно обязаны вам". В дни праздников ребята
украшают ее цветами, а весной белят памятник. А в эту весну Сенька не видел,
как белили памятник, - он опять в город уезжал с матерью. Потом мальчишки
издевались. "Тебе, - говорили, - торговля дороже памяти павших". Да только
разве это так!
Раньше город далеко был. Шли пешком верст двенадцать до станции или
тряслись на попутной телеге, а там ждали паровика.
Поезда ходили редко, и народу в них было полно: не втиснешься. А с
корзинками да с мешками совсем плохо!
Мать не раз Сенькиного брата Митю просила: "Подвези!" Митя после
прихода из армии в совхозе работал шофером. Это он в армии научился. Но
подвозить на станцию Митя не соглашался.
- Не сердись, маманя, не могу! - говорил. - У меня машина совхозная,
общественная, а вы как бы по частному делу едете. Не положено. Не сердитесь.
Теперь до города близко. Часа два езды с хвостиком. Со станции
электрички в город ходят, а по шоссейке автобусы. Ну, а до шоссейки десять
минут ходу.
"Завтра мамка опять в город потащит, - думал Сенька. - Яблоки поспели,
да и помидоры еще не все продали".
Сенька не любил ездить в город.
Уж если б ездить, так хоть на базар. А то бегай по улицам да по