"Джон Барт. Плавучая опера" - читать интересную книгу автора

1937 года, если не ошибаюсь, - к тому времени, как настанет поздний вечер и
надо будет спать ложиться, да, не исключено, что тогда я перечту только что
написанное и брошу эту страничку в корзину, я ведь пока всего лишь
инструмент свой настраиваю. А может, и не брошу: надо ведь сразу объяснить,
кто я такой, и еще хочу, чтобы не возникало неверных мыслей, когда вы
узнаете мое имя, и заглавие тоже хотелось бы растолковать, и вообще кое-что
для вас облегчить, потому как я себя воспринимаю, ну, хозяином, что ли, а вы
мои гости, вот и стараюсь, чтобы вам было покойно, удобно, а там уж
окунетесь в петляющую речку, по которой предстоит плыть, погружаясь в мою
историю, - зачем на всякую ерунду отвлекаться, силы-то вам еще понадобятся.
Да, с вашего позволения, еще два слова насчет этой петляющей речки:
когда мне случается прочесть какой-нибудь роман, у меня всегда такое
чувство, что автор уж слишком многого требует от читателя, швыряет его сразу
же на самую стремнину, начиная со всяких бурных событий, а надо бы
потихоньку к ним подводить. Бухаемся прямиком в чью-то жизнь, когда там все
перевернулось, ну совсем как ранней весной в нашу речку Чоптенк нырнуть, -
то еще удовольствие, доложу я вам. Доверься мне, добрый читатель, и оставь
страх, что сердце твое не выдержит, у меня самого с сердцем неважно, и уж
я-то знаю, погонять тебя незачем, входи в мою историю осторожно, неспешно,
пальчиком сначала воду попробуй, потом ладонь погрузи, а там уж по колено
можно зайти, по грудь, окунешься, ну и поплывешь. Я ведь не собираюсь тебя в
ледяной купели окрестить, Боже сохрани, просто искупаешься, освежишься, и
приятно тебе станет.
Ладно, на чем это я остановился? Ах да, я собирался пояснить, что мне
предстоит "конкретно", так, кажется, было сказано? Или нет, пояснить, что
подразумеваю под настройкой инструмента? Или насчет того, что у меня с
сердцем неважно? О Господи, ну тяжелое дело - писать романы! Как, объясните
мне, расскажешь историю, если не утрачена способность понимания смысла
событий, из которых она состоит? Со мной все ясно, в рассказчики я совсем не
гожусь: вот написал фразу, и тут же в ней оказываются какие-то метафоры да
скрытые значения, которые я бы с вами вместе охотно загнал назад, пусть себе
скрытыми и остаются, но вот беда, пока загоняешь эти, повылезают другие, а
их тоже придется загонять, так что до самой истории мы вообще не доберемся,
само собой - не доведем ее до конца, если этим своим метафорам я позволю
резвиться как вздумается. Вообще-то я не против, пусть резвятся, по мне, и
такие книги не хуже прочих, но ведь дело-то вот какое: мне действительно
нужно объяснить тот день 21 или, может, 22 июня 1937 года, когда я
окончательно переменил свой взгляд на вещи. И оттого придется нам с вами
держаться основного русла, хоть поплывем мы в лодочке для одного мелководья
пригодной, что же до притоков всяких да бухточек живописных - увы, хоть и
жаль, а обойдемся без них. (Тоже метафора, и она-то как раз не просто для
украшения, - впрочем, оставим это.)
Так. Значит, зовут меня Тодд Эндрюс. Имя можно писать с одним "д" или с
двумя, в письме ко мне и так и этак обращаются. Но вас я предупреждал уже,
чтобы не возникало по этому случаю неверных мыслей, а то еще подумаете:
"Тод? Так ведь по-немецки "тод" - это "смерть", символика, стало быть". Сам
я пишу свое имя с двумя "д" еще и для того, кстати, чтобы никакой символики
в нем не подозревали. Только получается-то, что ничего я своим
предостережением не добился, потому как сейчас вот пришло в голову - Тодд (с
двумя "д") тоже символикой припахивает. Сами судите: Тод - "смерть", а в