"Григорий Бакланов. Свет вечерний (Рассказы)" - читать интересную книгу автора

доктор, это - рак? Но не скажет, соврет. А уж на это человек должен иметь
право: знать, сколько ему осталось, и оставшейся жизнью распорядиться по
своему разумению. Диагноз себе он поставил заранее, был, как ему казалось,
готов ко всему и спокоен, но когда сестра выписала направление на анализы и
подвинула бланки, Николай Иванович зачем-то достал шариковую ручку, надел
очки и начал было расписываться внизу, как на денежном документе. Значит,
напуган, нервничает. А всегда считал, что самое страшное в его жизни
случилось, бояться ему нечего.
Он вышел на улицу. Нет, в мире ничего не переменилось. Это он другими
глазами видит сейчас все вокруг, а люди так же спешат. И на него, наверное,
кто-то смотрел вот так в свой час, да он тогда не чувствовал, не понимал:
самого еще не постигло.
Но жизнь тем временем оставалась жизнью, и в ней были у него
обязанности. Как раз сегодня исполнялась годовщина смерти человека, который
в молодости считался его товарищем, вдова настойчиво просила: "Вы столько
сделали для Васи!" - он обещал быть, но - видит бог! - не хотелось. Сегодня
особенно не хотелось.
Тысячу лет назад, еще до войны, до школы, прочел он у кого-то из
американских писателей историю про то, как два индейца спасались от стаи
волков, и вот, поняв, что двоим не уйти, один из них пожертвовал товарищем:
на скаку перерубил связки его коню, волки набросились на упавшего, а этот
ускакал.
История древняя как мир, ее только примерили на индейцев.
Вот и Вася в сложные послевоенные годы пожертвовал им. Но, решившись,
бледный, пришел к нему доказывать: ты не понимаешь, так надо, время
требует... Добивался, чтобы он еще и вину взял на себя и тем очистил Васину
совесть. Потом времена переменились, и однажды Васина жена, с которой он
знаком не был, прибежала к нему: "Я знаю, между вами что-то произошло, но я
слишком хорошо знаю Васю, это такая кристальная натура, ничего недостойного
он сделать не мог. Ему сейчас плохо, от вас зависит, но он горд, я умоляю
вас..."
Когда женщина собою заслоняет мужа и готова на все - у кого хватит духу
отказать? Но, сделав раз, он связал себя, отныне он был обязан, а Васе и в
дальнейшем почему-то все требовалось помогать, неудачи и беды преследовали
его, и вновь: "Вы столько сделали для Васи..." И так благодарила, так
благодарила заранее, что невозможно было отказать и впредь.
А Вася все тяжелей ненавидел его. И думалось: да почему же он еще и
должен? Но знал: должен. Так жизнь устроена, кто способен нести ношу -несет.
Не потому ли и прежде смирялись люди: верую, ибо неразумно. Неразумно - это
разум еще не смог постичь. И только глупому все ясно: чем ограниченней
человек, тем уверенней замахивается на весь порядок вещей.
Собралось немного народу на эту годовщину, год от году приходило все
меньше, говорили одно и то же: как все они в долгу перед покойным, как
недодали ему при жизни внимания и тепла. Особенно пространно говорил один
благополучный гражданин, и все - о чувстве "сиротства", какое он испытывает
теперь без Васи в свои шестьдесят с лишком. Сочно пожевывая замаслившимися
от хорошей еды губами, он повторял спокойно это "сиротство". Фальшь из него
так и сочилась, Николай Иванович только успевал глаза опускать.
Но вдова, настойчивостью и стараниями которой все собрались, впитывала
каждое слово, щеки ее под пудрой были свекольного цвета, и давление у нее