"Исаак Эммануилович Бабель. Гедали (Авт.сборник "Конармия", 1926)" - читать интересную книгу автора

Исаак Эммануилович БАБЕЛЬ


ГЕДАЛИ

(Авт. сборник "Конармия" (1926))

В субботние кануны меня томит густая печаль воспоминаний. Когда-то в эти
вечера мой дед поглаживал желтой бородой томы Ибн-Эзра. Старуха моя в
кружевной наколке ворожила узловатыми пальцами над субботней свечей и сладко
рыдала. Детское сердце раскачивалось в эти вечера, как кораблик на
заколдованных волнах. О, истлевшие талмуды моего детства! О, густая печаль
воспоминаний!
Я кружу по Житомиру и ищу робкой звезды. У древней синагоги, у ее желтых
и равнодушных стен старые евреи продают мел, синьку, фитили - евреи с
бородами пророков, с страстными лохмотьями на впалой груди...
Вот предо мною базар и смерть базара. Убита жирная душа изобилия. Немые
замки висят на лотках, и гранит мостовой чист, как лысина мертвеца. Она
мигает и гаснет - робкая звезда...
Удача пришла ко мне позже, удача пришла перед самым заходом солнца. Лавка
Гедали спряталась в наглухо закрытых торговых рядах. Диккенс, где была в
этот день твоя величественная ласковая тень? Ты увидел бы в этой лавке
древностей золоченые туфли и корабельные канаты, старинный компас и чучело
орла, охотничий винчестер с выгравированной датой - 1810 и сломанную
кастрюлю.
Старый Гедали похаживает вокруг своих сокровищ в розовой пустоте вечера -
маленький хозяин в дымчатых очках и в зеленом сюртуке до полу. Он потирает
белые ручки, он щиплет сивую бороденку и, склонив голову, внимательно
слушает невидимые голоса, слетевшиеся к нему.
Эта лавка, как коробочка любознательного и важного мальчика, из которого
выйдет профессор ботаники. В этой лавке есть и пуговица, и мертвая бабочка,
и маленького хозяина ее зовут Гедали. Все ушли с базара, Гедали остался. И
он вьется в лабиринте из глобусов, черепов и мертвых цветов, помахивая над
своею коробочкой пестрой метелкой из петушиных перьев и сдувает пыль с
умерших цветов.
И вот - мы сидим на боченках из-под пива. - Гедали свертывает и
разматывает узкую бороду. Его цилиндр покачивается над нами, как черная
башенка. Теплый воздух течет мимо нас. Небо меняет цвета. Нежная кровь
льется из опрокинутой бутылки там вверху и меня обволакивает легкий запах
тления.
- Революция - скажем ей да, но разве субботе мы скажем нет? - так
начинает Гедали и обвивает меня шелковыми ремнями своих дымчатых глаз.
- Да, кричу я революции, - да, кричу я ей, но она прячется от меня и
высылает вперед одну только стрельбу...
- В закрывшиеся глаза не входит солнце, - отвечаю я старику, - но мы
распорем закрывшиеся глаза, Гедали, мы распорем их...
- Поляк закрыл мне глаза, - шепчет старик чуть слышно, - поляк, злая
собака. Он берет еврея и вырывает ему бороду, ах, пес. И вот его бьют, злую
собаку. Это замечательно, это революция. И потом тот, который бил поляка,
говорит мне: отдай на учет твой граммофон, Гедали. - Я люблю музыку, пани, -