"Вячеслав Алексеев. Нахт (компиляция по Гоголю, для PVT.EXLER)" - читать интересную книгу автора

по лестнице. Каков же был ужас и вместе изумление Толоконникова, когда он
узнал, что это был его собственный алиас! При этом необыкновенном зрелище,
казалось ему, все переворотилось у него в глазах; он чувствовал, что едва
мог стоять: но решился во что бы то ни стало ожидать его возвращения в
машину, весь дрожа, как в лихорадке. Через две минуты Hахт действительно
вышел. По всему заметно было, что он ехал куда-нибудь с визитом. Он
поглядел на обе стороны, закричал шоферу: "Подавай!" - сел и уехал.
Бедный Толоконников чуть не сошел с ума. Он не знал, как и подумать о
таком странном происшествии. Как же можно, в самом деле, чтобы псевдоним,
который еще вчера был у него, не мог и ходить самостоятельно,- зажил
собственной жизнью! Он побежал за машиною, которая, к счастию, проехала
недалеко и остановилась перед Храмом Христа спасителя.
Он поспешил в собор, пробрался сквозь ряд нищих старух с завязанными
лицами и двумя отверстиями для глаз, над которыми он прежде так смеялся, и
вошел в церковь. Молельщиков внутри было немного; они все стояли только при
входе в двери. Толоконников чувствовал себя в таком расстроенном состоянии,
что никак не в силах был молиться, и искал глазами этого господина по всем
углам. Hаконец увидел его стоявшего в стороне. Hахт спрятал совершенно лицо
свое в большой стоячий воротник и с выражением величайшей набожности
молился.
"Как подойти к нему? - думал Толоконников.- По всему, по одежде, по шляпе
видно, что он вторичный хаб. Черт его знает, как это сделать!"
Он начал около него покашливать; но Hахт ни на минуту по оставлял
набожного своего положения и отвешивал поклоны.
- Милостивый государь...- сказал Толоконников, внутренне принуждая себя
ободриться,- милостивый государь...
- Что вам угодно? - отвечал Hахт, оборотившись.
- Мне странно, милостивый государь... мне кажется... вы должны знать свое
место. И вдруг я вас нахожу, и где же? - в церкви. Согласитесь...
- Извините меня, я не могу взять в толк, о чем вы изволите говорить...
Объяснитесь.
"Как мне ему объяснить?" - подумал Толоконников и, собравшись с духом,
начал:
- Конечно, я... впрочем, я экслеровский поинт. Мне писать без алиаса,
согласитесь, что неприлично. Какой-нибудь торговке, которая пишет в
PVT.EXCH.*, можно сидеть без алиаса; но, имея в виду получить... притом
будучи во многих эхах знаком с дамами: Мари Экслер хабовая советница, и
другие... Вы посудите сами... я не знаю, милостивый государь. (При этом
Игорь Толоконников пожал плечами.) Извините... если на это смотреть
сообразно с правилами долга и чести... вы сами можете понять...
- Hичего решительно не понимаю,- отвечал Hахт.- Изъяснитесь
удовлетворительнее.
- Милостивый государь...- сказал Толоконников с чувством собственного
достоинства, - я не знаю, как понимать слова ваши... Здесь все дело,
кажется, совершенно очевидно... Или вы хотите... Ведь вы мой собственный
алиас!
Hахт посмотрел на Игоря, и брови его несколько нахмурились.
- Вы ошибаетесь, милостивый государь. Я сам по себе. Притом между вами не
может быть никаких тесных отношений. Судя по ориджину ваших писем, вы
должны писать по другим конференциям.