"Григорий Наумович Чухрай. Моя война " - читать интересную книгу автора

Началась пора вступительных экзаменов...
Я нервничал.
Но наконец узнал: общеобразовательные предметы мне зачтены. Однако
радоваться было еще рано. Самым волнующим и, как говорили знатоки, самым
решающим испытанием было собеседование. А конкурс в 1946 году был немалым.
На одно место в мастерской режиссуры претендовали около 70 человек.
Случайно я разговорился со студентом второго курса Юрой Вышинским
(впоследствии - видным советским кинорежиссером).
- Вы проходили собеседование. Что у вас спрашивали? - поинтересовался
я.
- Спросить могут все что угодно.
- А какие вопросы задают обычно?
- Тебе это не поможет. На собеседовании надо быть откровенным. Думать,
но ничего не выдумывать. Надо быть самим собой.
Я запомнил этот совет.
Сначала нас собрали, показали отрывок из фильма "Человек 217" и
попросили записать этот отрывок покадрово. Кадры нужно было зарисовать.
Задание оказалось для меня нетрудным, я справился.
Теперь, после этого испытания, нас всех осталось человек тридцать. И
вот мы, счастливчики, дрожали перед дверью, за которой происходило
собеседование.
Самыми уверенными среди нас и, как нам казалось, самыми эрудированными
были Владимир Басов и его друг Слава Корчагин. Оба коренные москвичи, хорошо
знавшие постановки МХАТа и Третьяковскую галерею. Они осмелились пойти на
собеседование раньше других. Мы взволновано ждали их возвращения.
Первым вышел Басов. Картинно встал спиной к двери, и мы все мигом
окружили его.
- Ну, что? Как?..
- Сигарету!.. - Басов выставил два растопыренных пальца.
Сигарета тотчас же очутилась у него между пальцев. Басов с видом
небрежной усталости начал рассказывать.
- Сначала спросили об импрессионистах. Я ответил. Спросили, кого из
художников я знаю и люблю. Я ответил: Сезанна. Показали открытку. "Кто
это?" - "Ренуар".
- А по литературе не спрашивали? - поинтересовался кто-то.
Басов игнорировал вопрос и стал рассказывать, как он выполнял этюды с
воображаемым предметом.
Я тогда понятия не имел ни о Сезанне, ни о Ренуаре. Об этюдах с
воображаемым предметом только слышал. Короче говоря, шансы на успех было
невелики. Но все же я продолжал на что-то надеяться.
Дверь открывалась, входили и выходили какие-то юноши и девушки... Помню
их плохо, потому что сильно волновался.
Но вот назвали мою фамилию, и я, торопясь, пошел к двери.

Собеседование

За длинным столом, по одну его сторону, сидели преподаватели. Все с
любопытством смотрели на меня. В центре восседал мастер - Сергей Осипович
Юткевич. На нем был необыкновенный, явно заграничный, серый пиджак и яркий
плетеный галстук; на глазах - черные очки. Тогда у нас еще не носили черных