"Дмитирий Данилов. Крестьянин Пантелеев (рассказ) " - читать интересную книгу автора

небоскребов, многоквартирные дома, театры, концертные и выставочные залы,
организованная преступность, детские садики, магазины и кладбища. И много,
много жителей, тысячи, даже миллионы. От "поля" до города было километров
десять.

Один из небоскребов в этом далеком городе построил отец Пантелеева. Hо
очень быстро небоскреб заскучал, устал стоять, накренился и упал. Больше
отец уже ничего не строил, и вскоре Пантелеев стал обладателем наследства.

По праздникам, которых в году было два - Рождество и Пасха, -
Пантелеев, надев свой лучший костюм, выбирался в город. Там он отстаивал
долгую праздничную службу в древней бревенчатой церкви, раздавал ушлым
прицерковным псевдонищим щедрую милостыню, потом бродил по магазинам,
покупая новые видеокассеты, компакт-диски, компьютерные программы, обедал
в итальянском ресторанчике, задумчиво слушал в театре итальянскую же
оперу, а вечером, удовлетворенно-умиротворенный, на такси возвращался в
свою избу-полубарак.
Остальные триста шестьдесят три или триста шестьдесят четыре дня в году
Пантелеев работал - четыре дня в неделю на "поле", три дня на поле Hиколая
Степановича.

Всю выращенную на своем "поле" махуху Пантелеев был обязан сдавать
Hиколаю Степановичу. Иногда, раз в несколько месяцев, Hиколай Степанович
платил Пантелееву немного денег, по своему усмотрению. Впрочем, в деньгах
Пантелеев не нуждался.

Можно было бы, конечно, вернуться домой, там остались старые друзья,
родственники, и денег было много (бумажник Пантелеева топорщился
разноцветными кредитными картами): Hо как-то незаметно для себя он привык
к своему "полю", к Hиколаю Степановичу, к долгим, многомесячным дням и
ночам, к виднеющемуся на горизонте городу, и не без оснований считал себя
крестьянином, и было лень и немножко стыдно уезжать.

Hадо было начинать работать, тем более что Hиколай Степанович уже
пощелкивал кнутом, пока еще вполне доброжелательно. Из орудий
сельскохозяйственного труда у Пантелеева были только руки, потому что
другим способом выпалывать плянь было невозможно. Пантелеев присел на
корточки и, привычно раздирая руки в кровь, начал полоть.



2002