"Александр Дюма. Полина (Женский роман) " - читать интересную книгу автора

времени нашей встречи в Пфефере, настолько бледная, настолько изнуренная,
что это была уже одна тень. Однако эти поблекшие черты напомнили мне еще раз
тот неясный образ женщины, который хранился в глубине моей памяти и при
каждой из этих встреч выплывал наверх и скользил по моей мысли, как туманное
видение Оссиана. Я готов был уже произнести имя Альфреда, но вспомнил, что
спутница его не хотела быть узнанной. Несмотря на это, неизъяснимое чувство
жалости так влекло меня к ней, что мне хотелось, по крайней мере, дать знать
ей, что есть некто, кто молится о ее душе, слабой и готовой отлететь, чтобы
она не оставляла преждевременно прелестное тело!.. Я вынул из кармана
визитную карточку, написал на обороте ее карандашом: "Бог хранит странников,
утешает скорбящих и исцеляет болящих!.." Вложил ее в середину померанцевых и
миртовых цветов, нарванных мной, и бросил букет в коляску. В ту же минуту
почтальон тронул лошадей, однако я успел еще увидеть, как Альфред высунулся
из коляски и поднес мою карточку к фонарю. Тогда он обернулся, сделал мне
рукой знак, и коляска исчезла за поворотом дороги.
Шум коляски удалился, но на этот раз он не был прерван песней соловья.
Обратясь к кустарнику, я пробыл еще с час на террасе в напрасном ожидании.
Тогда глубоко печальная мысль овладела мной. Я вообразил себе, что птичка,
которая пела, - это душа молодой женщины, пропевшая гимн при прощании с
землей и уже отлетевшая на небо.
Восхитительное положение гостиницы на краю Альп и на границе Италии -
тихая и в то же время одухотворенная картина озера Маджиоре с его тремя
островами, из которых один - сад, другой - деревня, а третий - дворец;
первый зимний снег, покрывавший горы, и последняя осенняя жара, приходящая
от Средиземного моря, - все это удержало меня на восемь дней в Бавено, потом
я поехал в Ароно, а оттуда в Сесто-Календе.
Здесь ожидало меня последнее воспоминание о Полине: звезда, движение
которой по небу я наблюдал, померкла; эта ножка, такая легкая на краю
бездны, сошла в гробницу!.. И исчезнувшая юность, и поблекшая красота, и
разбитое сердце - все, все поглощено камнем, смертным покровом, который, так
же таинственно скрывая мертвое тело, как при жизни вуаль покрывала лицо ее,
не оставил для любопытства света ничего, кроме имени Полины.
Я ходил взглянуть на эту гробницу. В противоположность итальянским
гробницам, которые всегда стоят в церквах, она возвышалась в прекрасном
саду, на лесистом холме. Это было вечером, камень начинал белеть в лучах
луны... Я сел подле него с желанием собрать все воспоминания, рассеянные и
неясные, об этой молодой женщине. Но и на этот раз память мне изменила: я
мог представить себе только какой-то неопределенный призрак, а не живую
женщину со всеми ее формами, и отказался проникнуть в эту тайну до того
времени, когда увижу Альфреда де Нерваля.
Теперь вы поймете, насколько его неожиданное появление в ту минуту,
когда я менее всего думал о нем, поразило меня. В одно мгновение я вспомнил
все: и шлюпку, которая убежала от меня, и подземный мост, подобный
преддверию ада, где путешественники кажутся тенями, и маленькую гостиницу в
Бавено, мимо которой проехала похоронная карета, наконец белеющий камень, на
котором при свете луны, проходящем сквозь ветви апельсиновых и лавровых
деревьев, можно было прочесть вместо эпитафии имя женщины, умершей в
расцвете лет и, вероятно, очень несчастной.
Я бросился к Альфреду, как человек, заключенный долгое время в
подземелье, бросается к свету, который входит в отворенную ему дверь. Он