"Александр Дюма. Инженю (Собрание сочинений, Том 48) " - читать интересную книгу автора

котором кардинал, наперсник будущего, заранее уготовил место и для себя; с
античными статуями, доставленными из Рима и Флоренции; с латинскими
двустишиями, сочиненными Бурдоном, и эмблемами, придуманными выразителем
королевской воли Гизом, - был действительно столь роскошен, что
кардинал-герцог, хотя и принадлежал, как всем известно, к людям небоязливым,
испугался за это великолепие и, чтобы без опасений прожить во дворце до
своей смерти, еще при жизни принес его в дар королю Людовику XIII.
Вот почему 4 декабря 1642 года, в день, когда кардинал-герцог умирал,
моля Бога покарать его, если в своей жизни он совершил хоть один поступок,
не послуживший благу государства, дворец, где он скончался, получил название
Пале-Рояль; это название у него отнимали революции 1793 и 1848 годов,
переименовав сначала в Пале-Эгалите, а затем в Пале-Насьональ.
Но мы принадлежим к тем, кто, невзирая на декреты, сохраняет за людьми
их титулы и, невзирая на революции, называет памятники их именами, и
Пале-Рояль, если наши читатели соблаговолят разрешить нам это, будет и для
них, и для нас по-прежнему оставаться Пале-Роялем.
Итак, Людовик XIII унаследовал этот пышный дворец; но он был всего лишь
тенью, пережившей труп, и, подобно призраку отца Гамлета, призрак кардинала
подал Людовику XIII знак идти за ним; с каким бы упорством король ни
держался за жизнь, он, дрожащий и бледный, последовал за кардиналом,
увлекаемый неумолимой дланью смерти.
Наследовал этот прекрасный дворец юный король Людовик XIV; оттуда
однажды утром его прогнали господа фрондеры; это обстоятельство породило у
короля столь сильную ненависть к дворцу, что он, вернувшись 21 октяб-ря 1652
года из Сен-Жермена в Париж, поселился не в Пале-Рояле, а в Лувре, и это
здание, приводившее в такой восторг великого Корнеля, стало прибежищем
королевы Генриетты, которую эшафот на Уайтхолле сделал вдовой; франция
оказала ей такое же гостеприимство, каким спустя два века Англия отплатила
Карлу X: так всегда было принято между Стюартами и Бурбонами.
В 1692 году Пале-Рояль составил приданое Франсуазы Марии де Блуа, этой
слабой и вялой дочери Людовика XIV и г-жи де Монтеспан (весьма любопытный ее
портрет оставила нам пфальцская принцесса, жена Месье).
Именно господин герцог Шартрский, позднее регент франции, со щекой, еще
горевшей от пощечины, что дала ему мать, узнав о его предстоящей женитьбе на
внебрачной дочери короля, приобщил на правах увеличения апанажа Пале-Рояль к
владениям Орлеанского дома.
Этот дар, сделанный Месье и его сыновьям, рожденным в законном браке,
был зарегистрирован Парламентом 13 марта 1693 года.
Уж не соединение ли этих двух цифр 1 и 3 дважды принесло несчастье двум
потомкам этого прославленного рода?
За период между бегством короля и дарением Пале-Рояля Месье во дворце
произошли большие изменения: во время своего регентства Анна Австрийская
построила там ванную комнату, молельню, галерею, а также знаменитый потайной
ход, о котором упоминает пфальцская принцесса; по нему королева-регентша
приходила к г-ну де Мазарини, а г-н де Мазарини приходил к ней, ибо, как
прибавляет нескромная немка, "всем известно, что г-н де Мазарини, который не
был священником, женился на вдове короля Людовика XIII".
Этот факт, наверное, еще не был известен всем, как утверждала
пфальцская принцесса, но благодаря ей он странным образом распространился в
обществе.