"Александр Дюма. Дочь маркиза ("Сотворение и искупление" #2, Собрание сочинений, Том 27) " - читать интересную книгу автора

своего первого помощника, свое "второе я"; вдобавок просьба господина
Парижского была столь патриотического свойства, что ни у кого не вызвала
нареканий.
Кроме того, ему беспрепятственно выдали подорожную на имя гражданина
Леона Мильсана, который отличился в кампании 1792 года, а когда боевые
действия окончились, вернулся к родным пенатам, но по призыву родины снова
поспешил на границу.
Все здесь было правдой, за исключением одного - личности Леона
Мильсана. Как мои читатели уже догадались, под этим именем скрывался не кто
иной, как Жак Мере.
Господин Парижский взялся не только вывезти беглеца из столицы, но
довезти до Шалона, откуда, имея в руках подорожную и прекрасно зная
окрестности, тот легко доберется до границы.
На следующий день около полудня обе кареты въезжали в Шалон.
Здесь всякие сношения между Жаком Мере и господином Парижским
прекратились. Таково было условие господина Парижского; на прощание он дал
совет Жаку Мере не мешкая отправиться в муниципалитет, чтобы узнать, есть ли
в Шалоне и его окрестностях волонтеры, направляющиеся в Саарлуи.
В Шалоне их было одиннадцать, в окрестностях - семь-восемь, а по пути в
Саарлуи к ним собирались присоединиться еще пять или шесть.
Жак Мере был настолько выше предрассудков и к тому же был стольким
обязан господину Парижскому, что, прежде чем расстаться с ним, выразил ему
самую пылкую и искреннюю благодарность.
Отъезд волонтеров был назначен на послезавтра, и всем, кто живет в
окрестностях города, было приказано явиться в девять утра на центральную
площадь. Разделив спартанскую трапезу с солдатами национальной гвардии и
побратавшись с ними, наши восемнадцать или двадцать волонтеров должны были
отправиться в путь.
Стоит ли говорить, что Жак Мере явился на место сбора первым? Впрочем,
чин сержанта обязывал его быть точным.
Солдаты национальной гвардии - а их было около шести десятков -
позаботились об угощении. На площади Свободы накрыли длинный стол, за
который легко можно было усадить целую сотню человек. Дополнительные приборы
предназначались для членов муниципалитета, собиравшихся почтить своим
присутствием торжественный завтрак.
В десять часов все сели за стол.
Завтрак прошел шумно и весело. В Шалоне, столице Шампани, многолюдные
сборища часто заканчиваются пальбой, но палят не из ружей, а из бутылок с
силлери, аи, моэтом. Поэтому павшие на поле брани отделываются часом-двумя
крепкого сна, после чего встают и идут по своим делам как ни в чем не
бывало.
Среди залпов шампанского было произнесено множество здравиц, за которые
все дружно пили, даже Леон Мильсан. Вначале под громкие возгласы одобрения
пили за нацию, за Республику, за Конвент; потом - за Дантона, Робеспьера,
Сен-Жюста.
Три последние здравицы были встречены овацией, даже наш сержант
волонтеров рукоплескал со всеми вместе. Жак Мере был слишком умен, чтобы
тень, которую политические страсти бросают на репутации, помешала ему
разглядеть, какими великими личностями и истинными патриотами являются
Робеспьер и Сен-Жюст.