"Вячеслав Леонидович Кондратьев. Не самый тяжкий день " - читать интересную книгу автора

- Не пугаю я вас, ребятки, да и сам не так уж немцем напуган, я вот о
чем...
- Ладно, собрался - иди, Мачихин. Надоело твои разговоры слушать, - не
дал досказать другой. - Иди, иди...
- Иду, ребята. - Мачихин закинул вещмешок за спину. - Не поминайте
лихом.
- И тебе счастливо... Покедова, Мачихин... Прощай... - раздались
голоса.
Он вышел из донельзя прокуренной избы и вздохнул полной грудью.
Радоваться, конечно, надо, но радости почему-то не было, хотя светило
солнце, день был погожий и предстояло ему идти от фронта, а не наоборот, что
совсем, совсем другое дело, но пугала малость дорога. Крови он потерял
много, и вряд ли за две недели санбатовского житья при скудноватой жратве ее
прибавилось. Чувствовалась еще слабость, сильно болели несуществующие
пальцы, причем самые их кончики, а тут надо переть двадцать верст...
У избы, где нужно было получить санкарту, встретил он сержанта Шипилова
из второй роты, ладного высокого парня с нагловатыми, чуть навыкат
глазами, - правда, на передке они у него померкли, но здесь опять
заблестели: ушла из них смертная тягомотина. Мачихин таких людей понимал:
жизнь шибко любят, а потому и смерти больше других боятся и скисают быстро.
Нет, не трусил сержант, делал все, что положено, но как-то безохотно.
- Ты что, Мачихин, в тыл собрался? - спросил Шипилов, улыбнувшись и
показав ряд ровных белых зубов.
- Ага, сержант, угадал.
- Я тоже... Вот вместе и потопаем.
- Потопаем. Вдвоем-то веселее, - согласился Мачихин, хотя и подумал,
что заведет сержант болтовню на всю дорогу, про баб начнет рассказы, а этого
Мачихин не любил, про баб-то.
Получили они санкарты, но продуктов на дорогу не дали, сказали, что за
день должны добраться до полевого госпиталя, а ежели не доберутся, то должны
в пути продпункты быть, а продаттестаты - пожалуйста, держите.
Шипилов был ранен в ногу, но легко, кость не была задета, а потому и
решил идти - скучно ему показалось в санбате: девчонки-медсестры здесь
замучены работой да недоедом, глядят равнодушно. Тут любовь не закрутишь,
близко передовая и холодит всех, не до того, а в тылу авось посытнее будут
девчонки, ну и вообще тыл есть тыл, там должно быть все по-другому,
повеселее. Так думал Шипилов и предстоящей дороге радовался: через деревни
будут проходить, а там, может, какая молодка или вдовушка попадется. В
отличие от остальных сержант за две недели санбата отъелся, повар оказался
знакомый, из одной части на формировку прибыли, и, кроме положенного, имел
блатное доппитание. Отсюда и настроение его бодрое и мыслишки. И вид у него
был подходящий - сапоги фрицевские, офицерские, ремень командирский широкий
и планшетка. Брюки ватные, протертые и сожженные, он, разумеется, как прибыл
на лечение, выбросил, а синие диагоналевые были как новые. Телогрейка,
конечно, была и грязная и тоже пожженная, но сейчас тепло, он ее под ремень
не станет, а просто накинет на плечи, чтоб, когда нужно, сбросить на руку и
показаться в зеленой суконной гимнастерке, которая тоже под верхней одежей
сохранилась и вид имела.
Вот и тронулись они по весенней, еще не подсохшей дороге, обходя лужи и
грязь. Правда, старался не запачкать вычищенные сапоги сержант, а Мачихин