"Елена Ларина. Магия, любовь и виолончель или История Ангелины Май, родившейся под знаком Рыб" - читать интересную книгу автора

Глаза я накрасила так, как, по-моему, должна была красить их
журналистка: четко и ясно. Глазами мне предстояло на него смотреть. Губами -
задавать свои меткие вопросы. Значит, нужно было слегка потрудиться и
обозначить их местонахождение на лице. И тут я некстати подумала, что и
ушами придется поработать, а значит, неплохо было бы и их отметить красными
флажками. Гейши, например, свои традиционно торчащие ушки подчеркивали
перламутром. Но меня с перламутровыми ушами, боюсь, в академическом
заведении просто не поймут.
Волосы я заплела в две низкие девчоночьи косички. Рыжие кисточки
болтались у меня на груди. Журналистка - профессия демократичная. Все-таки у
нас свобода слова. А значит, и форма одежды - свободная.
Не знаю, что на меня нашло. Мне почему-то казалось, что роль свою я
сыграю хорошо, только если буду в гриме и не буду похожей на себя.
Юбки я ношу редко. Но тут почему-то выбор пал на нее - узкую и длинную.
Маленький черный свитер с большим воротом и сумка, как у почтальона, через
плечо. Не знаю, зачем мне все это понадобилось. Он-то меня никогда не видел.
Но интуиция диктовала мне свои требования. И я безропотно их выполняла.
Голос моего разума никогда не был сильнее, чем она.
Проходя по коридору мимо двери соседки Лили, я слегка задержалась,
прислушиваясь к приглушенным голосам, а потом постучала.
- Ау! - крикнула в ответ Лиля. - Можно. Заходи.
Я бы не сказала, что это называется "можно". Но у Лили нет лишних
комплексов. В постели валялся неизвестный мне мужик. Он вяло повернул голову
в мою сторону.
Приземистая и кругленькая Лиля в одной длинной футболке красного цвета
с неприятно-желтой цифрой 69, стоя передо мной, изображала на лице улыбку.
Я постаралась сфокусироваться на ней и не смотреть на торчащую из-под
одеяла волосатую ногу постороннего мужчины. И зашептала.
- Извини, я на секунду. Всего на два слова. Можешь мне дать свои
запасные очки? Ну те, кругленькие, которые ты не носишь? Я вечером отдам.
- Ты что, Гелка? - Она посмотрела на меня с интересом. - Зачем тебе?
Мутишь воду?
- Просто пытаюсь начать новую жизнь, -ответила я, как могла
легкомысленно, и мягко улыбнулась. Мол, я и сама отношусь к этому со
здоровой иронией.
- И напрасно! - сказала Лиля так громко, что волосатая нога на заднем
плане вздрогнула. - Это типичный самообман - начинать новую жизнь в чужих
очках, прятать голову в песок, как страус. - Но, несмотря на обличительную
речь, все же пошла к серванту и вернулась с бордовым футляром. - Перемены,
Геллочка, надо начинать изнутри...
- Конечно, изнутри, - нежно перебила я ее. - Вот я очки надену - и
сразу же внутри поменяюсь. А сейчас извини. Я очень спешу. Пока-а...
Я захлопнула за собой дверь и пошла одеваться. Перед темным, как пруд,
зеркалом в прихожей нацепила смешные Лилины очечки.
Никогда еще я не выглядела такой трогательной дурой.
В кармане моей белой шубейки нащупала маленькую катушку, отмотала кусок
нитки, отгрызла ее зубами, деловито перевязала первый узелок и привычно
зашептала:
- Как этот узел крепко вяжется, так чтоб и у меня, рабы Божьей
Ангелины, дело с Туманским скоро сошлось. - Быстро завязала второй и