"Альберт Анатольевич Лиханов. Детская библиотека " - читать интересную книгу автора

голосом.
Можно было и не спрашивать. Без всякого сомнения, штраф за потерянную
книжку в десятикратном размере выглядел чудовищным наказанием, но
отказаться от него не мог никто, никакой взрослый, ведь не зря же в
поручительстве надо было указать место работы. Выходило, книжки читать
будем мы, и терять, если доведется, тоже будем их мы, а вот мамам придется
страдать из-за этого, будто мало им и так достается.
Да, мы росли в строгости военной поры, твердо зная, что взрослый,
опоздав на работу, попадает под суд, а горсть гороха из колхозного мешка
обещает тюрьму.
Может, мы оглядывались на каждом шагу, боялись поднять голову,
засмеяться? Нет! Жили, как живут люди всегда, только с детства знали:
там-то и там-то есть строгая черта, к которой лучше не приближаться. Так
что Анна Николаевна просто предупреждала об этой черте. Внушала нам,
второклассникам, важную истину, согласно которой и мал и стар зависимы
друг от дружки, и коли ты забудешь об этом, забудешь о том, что книжку
надо беречь, поглубже прятать в сумку или даже за пояс, под курточку, и
потеряешь по рассеянности или еще по какой другой, пусть даже уважительной
причине, маме твоей придется отвечать за тебя, плакать, собирать по рублю
деньги в - десятикратном! - размере или, того хуже, у нее на работе из-за
твоего ротозейства начнутся неприятности.
Поручительство, оно и есть поручительство.
Повздыхав, зарубив себе на носу жестокий размер ответственности и еще
одно правило, по которому мама должна прийти сама вместе с тобой, захватив
при этом паспорт, мы вылетели на волю, снова ликуя и толкаясь.
Дело в том, что все мы давно уже научились читать - соответственно
возрасту, конечно же, запросто разделывались с тонкими, еще довоенными,
клееными-переклееными книжечками, которые давала в классе Анна Николаевна,
но вот в библиотеку нас не пускали, в библиотеку записывали почему-то лишь
со второго класса.
А кому в детстве не хочется быть постарше? Человек, который посещает
библиотеку, - самостоятельный человек, и библиотека - заметный признак
этой самостоятельности: все видят, как ты входишь в нее и выходишь
обратно.


Может быть, этот счастливый момент и не запомнился мне так хорошо и
так подробно, если бы шло все своим чередом, и как только я пришел из
школы, мы бы отправились в библиотеку.
Увы! Мама была на работе, а у бабушки моей, маминой мамы, ясное дело,
совсем другая, чем у меня, фамилия, и кто же поверит, что она именно
бабушка, а не первая встречная старушка или там какая-нибудь
безответственная соседка.
Бывает вот так, к сожалению: умом-то человек все вроде бы понимает, а
с чувствами сладить не в силах. Вот и я - все понимал, а хныкал, как
дошкольник. Такая обида накатила, даже не знаю - на что, на кого? Я
забился в угол, затирал рукавом слезы и тяжело сопел, а бабушка гремела
кастрюлями в своем углу.
Так вот всегда заканчивались наши сражения: моим сопеньем и ее
громыханьем.