"Джек Лондон. Быки (Очерк)" - читать интересную книгу автора

Он так слепо верил в эту запертую дверь, что мог убедить кого угодно.
Новичок поверил и был близок к отчаянию. Кондуктор предъявил нам
ультиматум: либо подавай ему два доллара, либо он запрет нас и выдаст в
Уайт-Ривер констеблю, а это верных три месяца тюрьмы и работа на
каменоломне. Итак, дорогой читатель, вообразите наше положение, если бы
вторая дверь действительно была заперта. Вот она, превратность в жизни
человеческой! Только потому, что у меня не нашлось доллара, мне предстояло
отправиться на каменоломню и протрубить три месяца на каторжных работах.
То же самое и новичку. Ну, скажем, я отпетая голова, туда мне и дорога!
Ну, а новичок? Ведь отбыв свои три месяца, он вышел бы из тюрьмы
законченным прощелыгой, пожизненным преступником. Когда-нибудь он,
глядишь, разнес бы дубиной и ваш драгоценный череп, покушаясь на ваш
кошелек, а если не ваш лично, то череп другого, такого же безобидного
существа, как вы.
Но выход был свободен, и я один это знал. Мы с новичком запросили
пардону. Трудно сказать, что заставило меня присоединиться к его униженным
мольбам. Должно быть, чистейшее озорство. Но я старался, как мог. Я
рассказал "историю", которая из камня исторгла бы слезы, но она не тронула
каменного сердца живодера-кондуктора. Убедившись, что у нас нет денег, он
закрыл дверь на засов, но уходить медлил: вдруг мы его надули, а теперь
одумаемся и предложим ему два доллара.
Тогда я малость дал себе волю. Я крикнул ему, что он распоследняя
сволочь, и вернул ему все его бранные слова да еще от себя кое-что
прибавил. Я родился и вырос на Западе, где искусство сквернословия стоит
чрезвычайно высоко, так неужто я позволю какому-то вшивому кондуктору с
какой-то поганой новоанглийской чугунки перещеголять меня по части
сочности и выразительности языка! Кондуктор пытался отделаться смехом, но
затем не пожелал остаться в долгу и допустил этим величайшую тактическую
ошибку. Тут я маленько наддал: загнул ему такое, от чего он взревел, как
ошпаренный, да еще подсыпал ему на больное место парочку отборных,
свеженьких, с пылу с жару, эпитетов. Ярость моя была непритворной: меня
приводил в бешенство подлец, который ради какого-то паршивого доллара
готов обречь нас на три месяца каторжных работ. Мало того, у меня
шевелилось подозрение, что он с констеблем на паях и получает с него
процент.
Ну и всыпал же я ему! Я оскорбил его и насмеялся над ним по меньшей
мере на несколько десятков долларов. Он пытался угрожать, кричал, что
вытряхнет из меня душу. На это я пообещал расквасить ему физиономию, пусть
только сунется. Перевес был на моей стороне, и он понимал это. Поэтому он
не открыл дверь, а стал звать других кондукторов на подмогу. Я слышал, как
они откликались на его зов, слышал, как гравий хрустит под их сапогами. И
все время выход слева был свободен, а они ни о чем не догадывались, и
новичок дрожал как осиновый лист.
О да, я вел себя героем, заранее обеспечив себе путь к отступлению, и
не переставал поносить кондуктора и всю их поездную братию, пока они не
открыли дверь и в свете фонарей не возникли перед нами их разъяренные
лица. Они думали, что мы у них в руках; сейчас они ворвутся и расправятся
с нами. И они и в самом деле полезли в вагон. Но я не стал лупить их по
мордасам. Я дернул противоположную дверь, и мы с новичком пустились
наутек. Бригада - за нами.