"Олег Маркеев. Хроники Нового Средневековья" - читать интересную книгу автора

Шут сразу же понял, что опоздал, Капитан и Партизан, несмотря на ранний
час, приканчивали седьмую бутылку портвейна.
- Садись, - кивнул вошедшему Шуту Капитан. Плеснул в стакан рубинового
вина, норму каждого здесь давно знали, лишних слов не тратили, придвинул к
Шуту тарелку с закуской.
Партизан вскинул сжатый кулак в революционном приветствии, свободной
рукой подставил свой пустой стакан. Капитан вылил остатки вина в станкан
Партизана.
Выпили, не чокаясь.
- А теперь повтори, ренегат проклятый, что ты мне сейчас сказал. При
Шуте повтори! - Партизан черным беретом вытер потное, красное, как вино в
стаканах, лицо.
- Стоит ли? - мелодично протянул Капитан.
- Нет, ты повтори! - с пьяным упорством потребовал Партизан.
Капитан сплел на толстом животе пальцы в сиреневой вязе малазийской
татуировки.
- Политика - это дерьмо пополам с кровью. Сплошной геморрой, - устало
произнес он. - Не для меня это.
- Чистплюй! - Партизан зло ощерился. - А когда впаривал курдам
неисправные ружья, которые выменял у сипаев на китайский опий, ты о чистоте
не думал?
- Я о долгах думал, - ответил Капитан.
Шут поперхнулся и затравленно посмотрел на Партизана, тискавшего в
цепких пальцах граненый стакан. В повисшей тишине было отчетливо слышно, как
толстая муха бьется головой о хрустальную подвеску люстры.
Капитан, не обращая ни на кого внимания, набил трубку духовитым
голландским табаком, положил сверху шарик опия, долго раскуривал. Потом,
выпустил в потолок, обклеенный долговыми расписками, тугую струю ароматного
дыма. От ее удара одна долговая расписка отклеилась, и раненной птицей
спикировала на стол. Капитан всегда дотошный в расчетах с кредиторами,
смахнул прилипшие к ней крошки, аккуратно сложил треугольником и сунул за
обшлаг потертого мундира.
- Значит, не пойдешь? - процедил Партизан.
- Нет, не пойду.
Шут грустно улыбнулся. Каждый раз, стоило их оставить вдвоем, Партизан
изводил Капитана предложением немедленно двинуться к берегам Латинской
Америки.
Первым актом победоносной революции должна была стать высадка со шхуны
на заболоченном берегу. Что делать дальше, Партизан знал до запятой. В его
заросшей дикой порослью голове хранились тысячи планов боевых операций,
диверсионно-разведывательных рейдов, актов саботажа и индивидуального
террора. В финале герильи, бестолковой, страстной и красочной, как
бразильский карнавал, разноцветное полотнище победившей революции должно
было взвиться над разгромленным президентским дворцом. Три варианта речи для
орущей от восторга толпы были давно написаны, выучены наизусть, а черновики
сожжены из соображений конспирации. Революция, как роды, была неизбежна.
Но с начальным этапом операции была вечная проблема. Партизан страдал
от морской болезни, его даже в трамвае укачивало до рвоты, а главное - он ни
черта не смыслил в навигации.