"Пол Мелко. Любовь одиночек " - читать интересную книгу автора

без правил - чаще всего на нашу голову сыпалось множество ограничений. На
этот раз все было по-другому.
Стром, Бола и Мануэль первыми наткнулись на ящик, совершенно случайно,
но вместо того, чтобы забрать его, они залегли и принялись ждать,
предварительно устроив ловушки и западни в невесомости. Им удалось поймать и
вывести из строя остальные четыре команды. В результате противник насчитал
три перелома рук и один перелом ноги. Кроме того, два сотрясения мозга,
семнадцать синяков и три резаные раны. Все это натворила наша троица, пока
связывала остальные команды и запихивала в полу разрушенную хижину, где был
спрятан черный ящик.
Наконец подоспели мы и едва не угодили под рухнувшую стекловолоконную
мачту, которая просвистела мимо.
Пока Мойра, Квонт и я барахтались в невесомости, мы слышали их смех. Мы
знали, что это они, а не какая-то другая команда. Мы находись слишком
далеко, чтобы уловить феромоны, но все-таки учуяли обрывки их мыслей -
заносчивых и воинственных.
- Немедленно выкатывайтесь оттуда! - завопила Мойра.
В ту же секунду из хижины выскочил Стром. Он всегда первым слушался
Мойру, даже если рядом находились старшие. Потом показался Мануэль.
- Бола!
- Еще чего! - проорал он в ответ. - Я победил. - После этого он швырнул
в нас черный ящик, и Квонт поймала его на лету.
- Кто это "я"? - раздался истошный вопль Мойры.
Бола высунул голову, секунду разглядывал нашу пятерку, после чего
просигналил: "Виноват". Он подлетел к нам, и мы разделили все, что случилось
в тот день.
Больше учителя не разбивали нас на такие команды.
Бейкер-роуд обрамляла Капустное озеро огромной буквой "С". Это было
управляемое экологическое поселение, небольшая экосистема, населенная
продуктами генной инженерии. Здесь заправляла семья Баскинов, действуя под
эгидой Сверхдепартамента Экологии. Они пытались создать жизнеспособную
озерную экосистему с биомассой из двадцати пяти отрядов. Обитатели
отличались многообразием - от бобров и улиток до комаров. Множества комаров.
Взрослые бобры не обращали внимания на наши проказы в озере, зато
бобрята сочли нас неотразимыми. По биопрограмме они рождались четверками. Их
мысли расплывались по поверхности пруда радужными кругами, словно керосин, и
мы почти их понимали, но не совсем. В воде наши феромоны становились
бесполезными и даже тактильные подушечки плохо действовали. Стоило закрыть
глаза и нырнуть поглубже, как мы превращались в пустую бездумную
протоплазму, ни к кому и ни к чему не относящуюся.
Стром не любил плавать, но если мы все находились в воде, то и он тоже
нырял, просто чтобы быть рядом. Я знала, почему он опасается воды, ощущала
его беспокойство как собственное, но все равно не могла сдержаться -
высмеивала нас за эти страхи.
Мы по очереди с бобрятами затягивали прогнившие бревна в воду и
пытались утопить их в илистом дне, но взрослые бобры начали выражать
недовольство, используя примитивный язык жестов: "Мешаете работать. Портите
дело. Скажем Баскинам".
Мы поплыли к берегу и там обсохли на солнце. Мануэль вскарабкался на
яблоню и набрал спелых плодов для всей компании. Мы отдыхали, зная, что