"Олеся Николаева. Тутти: книга о любви " - читать интересную книгу автора

- Ну хорошо, теперь будем ждать, когда откроется такая возможность.
А дело в том, что среди всяких заковыристых и подчас искусительных
вопросов, которые мы задавали нашему наставнику, были и такие, ну -
скользкие, с политической окраской: почему Церковь у нас участвует в
советской борьбе за мир, например. Почему среди священников наверняка
встречаются такие, которые сотрудничают с КГБ, почему патриарх Пимен молчит,
когда власти закрывают храмы... Муж мой даже "Великопостное письмо"
Солженицына ему дал, где писатель обличает церковников в сотрудничестве с
безбожной властью.
И он, любивший и нелицемерно почитавший патриарха, отвечал, что его
противодействие безбожной власти происходит не на каком-то там
социально-политическом уровне, а на молитвенном, духовном.
- Если власти закроют десять храмов, он не произнесет ни одного слова
протеста. Но он так молится, что власти и хотели бы все эти десять храмов
закрыть, а Господь им по молитвам патриарха не дает... Поэтому они закрывают
из десяти - один. Вот поверьте мне - он старец, он страстотерпец, наш
патриарх. Поначалу власти его ни во что не ставили, именем его мирским
называли - "Сергей Михайлович" да "Сергей Михайлович", он все терпел, не
перечил, а лишь молился, а потом вдруг, словно их кто надоумил, стали
обращаться как положено: "Ваше Святейшество". Поначалу ему все какие-то
письма из Кремля возили на подпись, воззвания, он безропотно все подписывал.
Потом - как-то резко это оборвалось: перестали возить. Внял Господь молитвам
нашего патриарха.
И вот на святках звонит нам наш друг и сообщает, что сможет исполнить
обещанное, если мы подойдем к воротам Патриархии в шесть часов вечера. В
назначенный час мы стоим у ворот, и он проводит нас через охрану в свой
кабинет, а оттуда мы попадаем прямехонько в резиденцию, по которой он
проводит нам целую экскурсию.
- Вот ужин Святейшего, - показывает он нам на маленькую плошечку,
накрытую салфеткой. Под ней - два крошечных сырника из обезжиренного творога
и стакан кефира.
- Вот приемная Святейшего, - он обводит рукой зал, - пожалуйста:
картина Айвазовского, подарки зарубежных гостей, икона Матери Божией,
подарок православных вьетнамцев, на которой она - узкоглазенькая такая, как
бы вьетнамочка. А что - тут у нас в Патриархии одна женщина работает
бухгалтером, так она уверяла меня, что Матерь Божия по национальности -
русская. Здесь ничего не принадлежит лично патриарху, но - Церкви. А вот -
его келья.
Узенький диван, иконный угол, письменный стол, книги, книги.
- Здесь Святейший молится - по много часов каждый день. Иногда он
закрывается здесь - уходит в затвор. Он великий молитвенник, аскет, старец.
Делание его прикровенно, и власть его - духовна. Ну, а теперь посмотрели и
пойдем в приемную...
Мы сели на старинный диван под Айвазовским. Здесь было так спокойно,
так благостно, так умиротворяюще тихо, что казалось, все страсти жизни
остались где-то там, за стенами, и мы расслабились в сладостном
созерцании... Вдруг то ли со двора резиденции, то ли из переулка раздались
звуки какой-то возни, суеты. Кто-то что-то невнятное прокричал, что-то там
такое закрутилось, заметалось.
Наш гостеприимный друг вдруг вскочил с места и побелел: