"Жюль Ромэн. Шестое октября ("Люди доброй воли" #1) " - читать интересную книгу автора

- Читал? "Врийт" {Райт - Wright} поднял с собой молодца весом 108 кило
и сделал два круга?
За четыре дня до того, в пятницу, 2 октября, Райт поставил рекорд
расстояния. Он пролетел 60,6 километра и продержался в воздухе 1 ч. 31 м. 25
сек., кружась вокруг двух столбов. Фарман поставил рекорд скорости. Он
достиг 52,704 километра в час, кружась таким же образом. На другой день, 3
октября, Райту удалось продержаться в воздухе около часа с пассажиром; и
пассажир, Франц Решель, поместил в "Фигаро" описание своих впечатлений,
которое перепечатали почти все газеты, даже воинствующие органы крайней
левой. Но и вправду впечатления г-на Решеля были захватывающе интересны. Он
описывал странное, дивное головокружение, постигшее его, когда он
почувствовал, как скользит на высоте больше 10 метров над землею. Он с
удивлением констатировал, что, несмотря на скорость 60 километров в час, ему
не приходилось жмуриться. К концу испытания г-н Решель не совладал со своим
волнением. Сердце у него затрепетало, брызнули слезы из глаз.
Подмастерья, молодые товарищи находили, что сердце у г-на Решеля
слабое. Но были, конечно, того мнения, что будущее авиации неограничено, что
прогресс ее будет ошеломителен. Все как раз жаловались, что Париж стал
безобразно тесен. Строительные работы метрополитена, понемногу везде
раскинувшие своего рода фортификации из досок и земли, с артиллерией кранов,
окончательно загромоздили улицы, загородили перекрестки. И в то же время эта
прокладка туннелей подрывала почву во всех направлениях, грозила провалами
Парижу. (Того же 3 октября часть двора в казармах Сите обвалилась на
строящуюся галерею метро Шателэ - Орлеанские ворота, и лошадь одного
муниципального гвардейца неожиданно исчезла в пропасти.) Так вот,
несколькими месяцами или несколькими неделями раньше, в марте или даже в
июле 1908 года, еще можно было понять, что инженеры хлопочут и подвергают
таким опасностям людей из-за кротовин метрополитена; но право же, 6 октября,
в эту осень, когда авиация созревала как чудесный плод, нельзя было не
задаться вопросом, стоило ли еще хоронить в подземных каналах столько
миллионов и даже лошадей муниципальных гвардейцев, тогда как очевидно было,
что в 1918 году, не позже, добрая половина парижского уличного движения
будет совершаться в аэропланах на высоте 10 или 20 метров.
В утренние часы происходило как бы вращение в этом огромном притоке от
периферии к центру. Начиная с восьми утра главная масса шла уже не с
восточной, а с северо-восточной стороны города, скорее даже с северной.
Затем вращение продолжалось с севера к северо-западу. Начало движения как бы
перемещалось, точно нимб, увлекаемый ветром, от Монмартра к Батиньолям, от
Батиньолей к Тернам. То же наблюдалось симметрично на юге, где главный
приток, сперва направлявшийся от Жавеля и Вожирара, стремился затем
спуститься по улице Ренн и бульвару Сен-Мишель.
В то же время изменялся вид толпы и ее интересы. Конторские служащие,
чиновники появлялись в пиджачных парах. Пиджаки носили тогда с узкими и
слегка закругленными лацканами. На трех пуговицах. Жилет, очень высокий, мог
быть пестрым, особенно в эту прекрасную осень. Воротник - крахмальный,
двойной, очень высокий. Галстуки с готовым узлом были тогда еще очень
распространены. Такой галстук всегда казался сорвавшимся и случайно повисшим
на запонке. Много было также галстуков-бантиков и немало пластронов.
Продольная складка на брюках часто отсутствовала. Запас внизу, симулирующий
отвороты, считался несколько легкомысленным франтовством или модой для