"Жюль Ромэн. Преступление Кинэта ("Люди доброй воли" #2) " - читать интересную книгу автора

каждое утро посвящает этому, превращаются с помощью кофе со сливками и
бутербродов в один из приятнейших моментов его дня. (Он продолжает читать по
дороге на службу, но без такой сосредоточенности и без такого удовольствия.
Он оставляет на дорогу неинтересные статьи, заметки, объявления.)
Конечно, этот род чтения ему нравится. Но, может быть, он ищет в нем
еще и спасения от самого себя. Чем дальше, тем больше избегает он оставаться
наедине со своими мыслями. На службе его защищает то работа, то болтовня
товарищей. Он заметил, что книги часто нагоняют на него грусть. Если одной
из них удается его развлечь, многие другие снова навевают ему мысли, от
которых он хотел бы отдалиться, и даже придают этим мыслям смущающую
точность, мучительную очевидность (и отблеск чего-то рокового, поскольку они
касаются предвидения и предчувствия будущего).
Иногда он читает вслух Жюльете какой-нибудь газетный отрывок. Ей не
нравится эта привычка, усвоенная им. Она находит, что он читает плохо, с
каким-то глуповатым усердием, словно разбираясь в значительном тексте. На
свое горе он подчеркивает самыми почтительными интонациями самые жалкие
пошлости. И потом, у него маловыразительный, обыденный голос, кажущийся еще
более банальным от легкого парижского акцента. "Голос подчиненного", -
думает Жюльета. Она старается слушать как можно меньше.
Между тем он не пытается придать себе весу и не считает каждый
прочитанный им отрывок особо интересным. Просто он всегда боится, что
Жюльете скучно. Он считает одной из своих обязанностей не быть молчаливым в
ее обществе. Даже если газетные новости не увлекательны, они, во всяком
случае, стоят того, что Морис Эзелэн рассказал бы по собственному почину. Да
и трудновато блистать в разговоре, который собеседник еле-еле поддерживает.
Часто впрочем, когда речь идет о происшествиях, Морис Эзелэн довольствуется
кратким изложением прочитанного или формулировкой двух-трех лаконических
размышлений.
- Какой сегодня день? - спрашивает Жюльета.
- Да понедельник же, ты отлично знаешь. Понедельник, 12 октября.
- Верно.
Она думает о книге, которая ей обещана к сегодняшнему дню. Но она уже
не помнит, просил ли ее переплетчик зайти в то же время, что и прошлый раз,
или попозже, к середине дня. Она пойдет утром. Ни за какие блага не хотелось
бы ей оказаться вечером в этом магазине. Если бы она подождала завтрашнего
утра, ею овладело бы искушение отложить это дело на еще более долгий срок. В
конце концов у нее просто не хватило бы мужества пойти к переплетчику с
впалыми глазами. Но где же он живет? Она забыла посмотреть название улицы.
Это неважно. Очутившись на остановке авеню Сюфрэн, она без труда найдет
дорогу.
- Живительно, как противоречивы показания свидетелей.
- Что такое?
- В деле кровавого поезда. Вчера только и писали, что про блондина,
который при отъезда из Парижа сел будто бы в купе Летро и, убив мэра, вышел
в Монтро после полуночи. Сегодня о блондине ни слова. Все они видели
кого-то, но не найдется и двоих, видевших одно и то же.
Чуть-чуть приподняв веки, Жюльета смотрит на бедного малого, который
говорит о кровавом поезде, вдыхая пар кофе со сливками. Он не лишен даже и
этой вульгарной черты: всякое уголовное дело его занимает.
- Постой-ка! В сущности, это недалеко от нас.