"Евгений Сартинов. След нумизмата (Исторический детектив)" - читать интересную книгу автора

печальную участь своего сумасбродного отца. Более того, спустя еще три года
Александр подписал манифест, объявляющий наследником престола третьего из
сыновей Павла Первого - Николая. Но верный своему характеру Александр так и
не довел дело до конца. Император не обнародовал манифест. И вот теперь
Николай Павлович, фанатично жаждущий царствовать, присягает на верность
Константину и пишет это письмо, приглашая его занять пустующий трон.
Все объяснялось просто. Вопросы престолонаследия для Романовых были
первостепенны и очень болезненны. Объяви сейчас Николай себя императором,
очень многие восприняли бы его поступок как самозванство. А это грозило
смутой, не меньшей, чем при Пугачеве. Согласись сейчас Константин взойти на
престол, и с болью в душе Николай вынужден будет подчиниться старшему брату.
Именно поэтому свита цесаревича боится нарушить ход мыслей Великого
князя. Лишь их дыхание да потрескивание дров в камине нарушает тишину
большого и гулкого парадного зала. Одно дело быть придворным наместника
Царства Польского, и совсем другое - императора величайшей на земном шаре
державы, раскинувшейся на трех континентах, от восточных границ Пруссии, до
западных рубежей Канады. Стать правителем страны, населенной миллионами
трудолюбивых рабов, страны, победившей величайшего гения всех времен
Наполеона, и уже много лет диктовавшей свою волю Европе.
Время тянулось мучительно долго. Никто не узнает, что творилось в душе
Великого князя, какие мысли и чувства испытывал Константин в эти роковые
минуты. Может, вспоминал он судьбу деда, Петра Третьего, свергнутого с
престола законной супругой и убитого братьями Орловыми. А может, привиделось
ему посиневшее лицо отца - Павла Первого, перекошенное последней,
предсмертной мукой.
Затянувшуюся паузу прервал первый порыв ветра, беспощадно перемешавший
ровное падение снежинок в скудном освещенном пространстве за дворцовым
окном. Обернувшись лицом к свите, Константин негромко, но твердо и властно
обнародовал свою волю:
- Я не желаю менять любимую мной Польшу даже на великолепие
Санкт-Петербурга. Пусть правит Николай.

Октябрь 1997 года.
Город Свечин, Южный Урал
С трудом отворив дверь, Силин, не зажигая свет в прихожей, сразу прошел
в ванную, бросил в пластмассовый таз полуметровый массивный отрезок трубы и,
дрожащими руками открыв вентиль горячей воды, сунул под прозрачную струю
окровавленные пальцы. Дно ванны с желтоватой потрескавшейся эмалью сразу
окрасилось в красный цвет, постепенно размываемый водой до
призрачно-розоватого. Михаил взял с полки темный кусок хозяйственного мыла и
с ожесточением принялся тереть им свои руки, огромные, массивные ладони,
длинные сильные пальцы, щедро украшенные мозолями. Убедившись, что на них
крови не осталось, Силин перекрыл горячую воду и, открыв другой кран, долго
остужал пылающее лицо ледяной водой.
Случайно глянув на свою серую куртку, он увидел на ней несколько бурых
пятен. Не снимая куртки, Михаил долго замывал их, лихорадочно, торопливо,
словно уже вот-вот должны были постучать в дверь и эти пятна могли сыграть
роковую роль.
Наконец Силин чуть успокоился, перекрыл воду, глянул на себя в
небольшое зеркало над ванной. Длинное узкое лицо его в обрамлении гривы