"Михаил Щукин. История одного молчания " - читать интересную книгу автораМихаил Щукин
История одного молчания ...всегда где-нибудь да находился песок. Это хорошо, когда вода есть - в любом из своих состояний - вездесущая, завладевшая ртом, обрекающая молчать. Когда я лежу у зеркала обнажённым - напоминаю рыбу. Пол высечен песком, щёки, захватившие воду, не движутся и выдают морщины - чешую: всегда где-нибудь да находился туман или предательски-верный ему товарищ, дитя сигареты и утреннего гонга, - и всякий раз обстоятельства эти делали меня рыбой. Когда я лежу у зеркала, то могу рассказывать секреты, хотя рот мой, боясь вытолкнуть воду и тем самым обидеть её - разлюбить, не открывается, ибо я хочу носить теперь рыбью мою сущность, молчать - в ожидании халдейский торговцев или охотников, угадывать своё предназначение - рынком или столом. Может быть, я и делаюсь рыбой лишь для того, чтобы замолчать, и зеркало - совершенно не при чём здесь? Однако превращение моё - всё же утомительное для песка и воды, пожалуй, - недоброе. Когда я - рыбой лежу у зеркала, меня слушает стена, тоже превращённая - в человеческую влажную спину, опёршуюся о зеркало, помогающую ему терпеть себя. Я стараюсь выдыхать так, как это принято у рыб, многозначительно, чтобы появлялся смысл у смотрящих в меня. Дыхание моё убеждает зеркало в никогда - властвующее, всесильное. Когда я - дышащий лежу - рыбой - у зеркала, то могу выдавать секреты. Вот один: меня целовал ветер, я закрывал глаза, боясь его взгляда. Был ветер долгим, ревнующим к темноте. Время заставляло снимать с лица шёлк, приходилось смотреть, открываться. Он - шпионящий - от тебя, он целовал твоим именем... После тайны, брошенной мной, - той, которую я выдворяю с торжественным равнодушием, оставляю искать себе пропитание или спутников, обрекаю быть известной в своём деле, принятой всюду - от харчевни до будуара, - после тайны я молчу иначе - и зеркалу становится неловко рядом с покойником. Когда случается так, что я делаюсь рыбой, то непременно оказываюсь приставленным - отчего пристальным и пристрастным - нелепым сторожем циничного зеркала, что опирается о стену, больную и мнившую себя влажной человеческой спиной. Всегда где-нибудь да и находился секрет, иногда даже чужой, посторонний, но молчание, мне принадлежавшее, - услужливо и неприхотливо, искало выдать его - выдворить, освобождая прежних стареющих его хранителей от тягучих объяснений, веками тянущихся недомолвок и тёплой ещё клеветы: горькое поручение, не правда ли? Нет, не правда! Лукавит рыба, ни дыхание, ни молчание - ей не в тягость. Блефует - всякий раз когда её к карточным домикам подносят, с фарфоровыми кукольными было б иначе. Вот и второй, подкравшийся: целовал ветер зеркало. Прятали его в комнаты, где окна были предполагаемы, но заложены книгами или вовсе - лишь изображены - без отверстий в стене. Был ветер пряный, ревнивый в поисках своих к человеческим уловкам - укутывать зеркало стёртой шёлковой пелериной, пугаться покойников. |
|
|