"Лев Толстой. Так что же нам делать?" - читать интересную книгу автора

Этого я так и не мог понять. Или есть между ними законные и беззаконные
нищие, или их так много, что всех нельзя переловить, или одних забирают, а
другие вновь набираются?
Нищих в Москве много всяких сортов: есть такие, что этим живут; есть и
настоящие нищие, такие, что почему-нибудь попали в Москву и точно в нужде.
Из этих нищих бывают часто простые мужики и бабы в крестьянской одежде.
Я часто встречал таких. Некоторые из них заболели здесь и вышли из больницы
и не могут ни кормиться, ни выбраться из Москвы. Некоторые из них, кроме
того, и загуливали (таков был, вероятно, и тот больной водянкой). Некоторые
были не больные, но погоревшие, или старые, или бабы с детьми; некоторые же
были и совсем здоровые, способные работать. Эти совсем здоровые мужики,
просившие милостыню, особенно занимали меня. Эти здоровые, способные к
работе мужики-нищие - занимали меня еще и потому, что со времени моего
приезда в Москву я сделал себе привычку для моциона ходить работать на
Воробьевы горы с двумя мужиками, пилившими там дрова. Два эти мужика были
совершенно такие же нищие, как и те, которых я встречал по улицам. Один был
Петр, солдат, калужский, другой -- мужик, Семен, владимирский. У них ничего
не было, кроме платья на теле и рук. И руками этими они зарабатывали при
очень тяжелой работе от 40 до 45 копеек в день, из которых они оба
откладывали,-- калужский откладывал на шубу, а владимирский на то, чтобы
собрать денег на отъезд в деревню. Встречая поэтому таких же людей на
улицах, я особенно интересовался ими.
Почему те работают, а эти просят?
Встречая такого мужика, я обыкновенно спрашивал, как он дошел до такого
положения. Встречаю раз мужика с проседью в бороде, здорового. Он просит;
спрашиваю его, кто он, откуда. Он говорит, что пришел на заработки из
Калуги. Сначала нашли работу -- резать старье в дрова. Перерезали все с
товарищем у одного хозяина; искали другой работы, не нашли, товарищ отбился,
и вот он бьется так вторую неделю, проел все, что было,-- ни пилы, ни колуна
не на что купить. Я даю деньги на пилу и указываю ему место, куда приходить
работать. Я вперед уже уговорился с Петром и Семеном, чтобы они приняли
товарища и подыскали ему пару.
-- Смотри же, приходи. Там работы много.
-- Приду, как не прийти! Разве охота,-- говорит,-- побираться. Я
работать могу.
Мужик клянется, что придет, и мне кажется, что он не обманывает, а
имеет намерение прийти.
На другой день прихожу к знакомым мне мужикам. Спрашиваю, приходил ли
мужик. Не приходил. И так несколько человек обманули меня. Обманывали меня и
такие, которые говорили, что им нужно только денег на билет, чтобы уехать
домой, и через неделю попадались мне опять на улице. Многих из них я признал
уже, и они признали меня и иногда, забыв меня, повторяли мне тот же обман, а
иногда уходили, завидев меня. Так я увидал, что в числе и этого разряда есть
много обманщиков; но и обманщики эти были очень жалки; все это были
полураздетые, бедные, худые, болезненные люди; это были те самые, которые
действительно замерзают или вешаются, как мы знаем по газетам.
II

Когда я говорил про эту городскую нищету с городскими жителями, мне
всегда говорили: "О! это еще ничего -- все то, что вы видели. А вы пройдите