"Автор неизвестен "Виртуоз Куннининга" [U]" - читать интересную книгу автора

головой и продолжил:
- "Академик Лепешинская уличает наркома Л.П.Берия в невладении
основами куннилинга". Я-то, слушай, и не знал ни про какой такой
куннилинг - думаю, это что-нибудь из биологии, мичуринские опыты
какие-нибудь. Взял, знаешь, да и проголосовал со всеми за. Ну, в
контору приехал, спросил кое-кого - слушай, - ну, мороз по спине
продрал. Это что же, думаю, у этой старой дуры я буду п... сосать? И
чтобы меня в таком виде для потомков выставили? Скажи, ну, обидно же,
а? Стал Кобе звонить: так и так, товарищ Сталин, недоразумение
получилось, из-за личной скромности не могу себя увековечить. Коба и
слышать ничего не хочет - не спорь с линией партии. И то сказать, сам
ведь голосовал, а теперь отказываюсь - глупо, слушай. Ну, приезжает ко
мне личный конвой с предписанием приступить к натурным этюдам. Хрен ли
делать - поехал. Говорю - давайте к Налбандяну по пути завернем, пусть
он рисует, я других портретистов не признаю. Позвонили Кобе,
согласовали - он не против. Забрали Налбандяна - Меркулов, какой он
странный человек, а? - ознакомили его под расписку с секретным
постановлением Политбюро, так и так - нет, все не верил. До
Лепешинской все с разинутым ртом ехал и глаза выпучил, да, - наверное,
думал, его разыгрывают.
Входим, Лепешинская уже неглиже, покрывалом накрылась, ну,
Налбандян мольберт установил. Я спрашиваю: товарищ Лепешинская, вы
понимаете, что сюжет подразумевает раздельное местоположение меня и
вас? А Лепешинская, стерва, даром, что ли, самому Лысенке очки
втирала, сразу и вскинулась: вот и видно, товарищ Берия, что вы и
впрямь не освоили основы куннилинга, потому что при нем раздельное
местоположение совершенно исключено, я говорит, еще раз убеждаюсь в
гениальной прозорливости вождя товарища Сталина, что он так мудро
выбрал тему для живописного шедевра! Да, Меркулов, не прошел номер -
пришлось, слушай, встать на четвереньки да и... знаешь, какие
ощущения? Хочешь, расскажу?
Меркулов вновь неопределенно пошевелил руками. Л.П.Берия почмокал
губами, лицо его приняло мечтательное выражение, и он погрузился в
сладостные воспоминания.
- Совсем не думал, слушай... Мой язык таял в блаженстве... Седые
жесткие волосы товарища Лепешинской приятно покалывали мои десны... Ее
хриплые стоны сладкой волной ударяли мне прямо в мозг... "Вот оно,
счастье, каким наслаждаются праведники в раю",- подумал я, едва не
теряя сознание от полного упоения.
Лаврентий Павлович остановился, снова почмокал губами, еще раз
вздохнул и, закурив сигарету, принялся рассказывать дальше.
- Да, Меркулов, кому доводилось это испытывать - блаженнейший из
смертных... Одно, знаешь, мне не нравилось - никак не могла эта грымза
преподавательские свои замашки оставить, слушай, ну, совершенно
нечуткая женщина. Ей бы что-нибудь ласковое сказать, а она все по
сюжету: как вы держите язык, товарищ нарком Берия, глубже, глубже... в
общем, все чем-нибудь недовольна, да. Мне уж тут китайские коммунисты,
я попросил, одну книжку перевели, подарили - "Дао любви" - ну, слушай,
по учебнику все делаю - и все равно ей не угодишь. И еще, слушай, что
плохо, - Налбандян не выдерживал, - армяне, они что, все что ли такие