"Дональд Уэстлейк. Дьявольщина" - читать интересную книгу автора

нелегкими. Само собой разумеется, Уильям Пидмонт III (в моем лице) не мог
заниматься физическим трудом ради пропитания, а гуманитарное образование,
полученное в привилегированном колледже, никоим образом не подготовило
меня к какой-либо "беловоротничковой" "Белый воротничок - представитель
выпускников учебных заведений, принадлежащих к привилегированным классам
общества (англ.)." деятельности. Оказавшись людьми без профессии, мы с
Дорис вынуждены были рассчитывать лишь на свои быстрые ноги и острый ум,
дабы иметь доход сообразно нашим потребностям.
Но спустя год, в течение которого мы в сущности только учились, жизнь
стала постепенно налаживаться. Немножко украсть тут, своровать там,
скромненько распродать еще где-нибудь - набиралась вполне приличная сумма.
А в сельской местности, особенно на юге, старое доброе мошенничество все
еще могло приносить небольшой, но стабильный доход.
Однако дела шли не столь хорошо, чтобы я мог позволить себе простить
свое дражайшее семейство. Вот уж нет. Помимо того, что мои любезнейшие
родственнички обрекли меня на жизнь впроголодь, они еще и отвергли девушку
Дорис, которую я любил только потому, что она происходила из бедной семьи,
членов которой, случалось, таскали в полицию. Поэтому обида постоянно
терзала меня на протяжении всех пяти лет. Я жаждал встретиться вновь со
своей семьей и свести с ними счеты.
Но о таком не стоило и думать. Я не мог проникнуть в их общество ни
под каким предлогом - а не проникнув, как я мог осуществить свою месть?
Нет, это было невозможно.
Вернее, это было невозможно до определенного момента. До того
счастливого дня, когда мои ловкие пальцы вытянули у бывшего владельца
бумажник с приглашением на два лица в усадьбу Пидмонт. На весенний
бал-маскарад. С раздачей призов.
Так-то вот. С раздачей призов.
Это случилось пару недель назад. Мы приехали в город всего за день до
того, как мне досталось приглашение, - раза два в год я возвращался в
родные места, вынашивая планы отмщения, - и коротали время в мелком
воровстве. Мы были здесь в достаточной безопасности, покуда избегали
появляться там, где меня мог встретить кто-то из родни, и проявляли
должную осмотрительность, чтобы не попасть в полицейскую облаву. Поэтому
мы остались в городе и ждали своего часа.
Сегодня же во время завтрака, за три дня до большого бала-маскарада,
меня осенило, какой костюм мне надеть. Дорис это, конечно, позабавило:
среди всего прочего меня привлекала в ней ее беспрестанная борьба с
банальностями, шаблоном, стереотипом. Я ведь происходил из семьи, где
банальность возводили в ранг философской концепции, и не мог сразу
поменять свой образ мыслей, однако разделял взгляды Дорис и с истинным
удовольствием наблюдал, как она подмечает любые взятые мной на вооружение
штампы.
С другой стороны, я все же унаследовал склонность к ясным символам и
не собирался от нее отказываться. Костюм Люцифера, к примеру: я его
придумал, Дорис кольнула меня за пошлость, и я порадовался ее насмешкам,
не забывая о том, что доставлю себе и другое удовольствие, облачась в
избранный наряд.
В общем, я бы сказал, что я человек дружелюбный. Да, дружелюбный. В
общении с миром - за единственным исключением своей собственной семьи, по