"Карл Густав Юнг. Об отношении аналитической психологии к поэтико-художественному творчеству" - читать интересную книгу автора

повлияло его отношение к отцу, на другого - его привязанность к матери, а
третий, может быть, обнаруживает в своих произведениях явственные следы
сексуального вытеснения, то ведь подобные вещи можно говорить о всех
невротиках, и больше того, о всех нормальных людях. Мы не приобретаем здесь
ровно ничего специфического для суждения о художественном произведении. В
лучшем случае таким путем расширится и углубится знание истории его
возникновения.

Основанное Фрейдом направление медицинской психологии дало историкам
литературы много новых поводов к тому, чтобы приводить известные особенности
индивидуального художественного творчества в связь с личными, интимными
переживаниями художника. Это ни в коем случае не должно заслонять от нас
того факта, что в ходе научного анализа поэтико-художественного творчества
давно уже прослежены определенные нити, которыми - целенаправленно или
намеренно - личные, интимные переживания художника вплетаются в, его
произведения. Вместе с тем работы Фрейда помогают иногда глубже и полнее
проследить влияние на художественное творчество переживаний, восходящих к
самому раннему детству. При умеренном, со вкусом, применении его методов
нередко вырисовывается Завораживающая картина того, как художественное
творчество, с одной стороны, переплетено с личной жизнью художника, а с
другой - все-таки возвышается над этим переплетением. В этих пределах так
называемый "психоанализ" художественного произведения, по сути дела, еще
нисколько не отличается от глубокого и умело нюансированного
литературно-психологического анализа. Разница в лучшем случае
количественная. Но иногда психоанализ приводит нас в замешательство
нескромностью своих заключений и замечаний, которые при более человеческом
подходе были бы опущены уже из одного чувства такта. Этот недостаток
благоговения перед "человеческим, слишком человеческим" как раз и является
профессиональной особенностью медицинской психологии , которая, как
справедливо подметил уже Мефистофель, "не за страх" "хозяйничает без стыда"
там, где "жаждет кто-нибудь года" , - но , к сожалению, это не всегда делает
ей честь. Возможность делать смелые выводы легко соблазняет исследователя на
рискованные шаги. Chronique scandaleuse в малых дозах часто составляет соль
биографического очерка, двойная порция ее - это уже грязное вынюхивание и
подсматривание, крушение хорошего вкуса под покровом научности. Интерес
исподволь отвлекается от художественного творчества и блуждает по путаному
лабиринту нагромождаемых друг на друга психических предпосылок, а художник
превращается в клинический случай, в рядовой пример psychopathia sexualis .
Тем самым психоанализ художественного произведения далеко отклоняется от
своей цели и рассмотрение переносится в область общечеловеческую, для
художника ни в малейшей мере не специфическую, а для его искусства крайне
несущественную.

Анализ такого рода не дорастает, до художественного произведения, он
остается в сфере общечеловеческой психики, из которой может возникнуть не
только произведение искусства, но и вообще все что угодно. На этой почве
выносятся донельзя плоские суждения о художественном творчестве как таковом,
вроде тезиса: "Каждый художник - нарцисс" . Да всякий, кто в меру возможного
проводит свою линию, - "нарцисс", если вообще позволительно употреблять это
созданное для ограниченных целей понятие из области патологии неврозов в