"Штурвал тьмы" - читать интересную книгу автораГлава 4В аскетической келье в недрах монастыря Гзалриг Чонгг в позе лотоса сидела Констанс Грин и с закрытыми глазами мысленно воспроизводила лежащий перед ней на подушке шелковый шнур, завязанный чрезвычайно сложным узлом. Позади нее, в тусклом свете, падающем из окна, сидел Цзеринг. Единственным признаком его присутствия было тихое бормотание по-тибетски. Констанс интенсивно изучала язык в течение восьми недель и, усвоив скромный лексический запас наряду с некоторыми оборотами и идиомами, выработала определенную беглость речи, которая, впрочем, перемежалась частыми остановками. — Посмотри на узел мысленным взором, — негромким, гипнотизирующим голосом произнес учитель. Повинуясь желанию Констанс, образ, излучая свет, начал вырисовываться примерно футах в четырех. То, что она сидела на голом холодном полу кельи со стенами, покрытыми селитрой, перестало быть существенным. — Сделай его ясным. Сделай устойчивым. Образ узла стал приобретать резкость, порой делаясь слегка расплывчатым, когда внимание рассеивалось, однако девушке все же удавалось вернуть четкость и яркость. — Твое сознание — озеро в полумраке, — говорил учитель. — Неподвижное, спокойное и ясное. Странное чувство одновременного присутствия и отсутствия в келье поглотило Констанс. Узел, который она выбрала для тренировки сознания, был средней сложности, завязан свыше трех сотен лет назад великим учителем и назывался «двойная роза». — Увеличь изображение узла в твоем сознании. Балансировать между усилием и обычным ходом событий оказалось непросто. Если слишком сильно сосредоточиться на ясности или устойчивости изображения, образ разрушается и в сознание вторгаются посторонние мысли; если без ограничений воспринимать действительность, мысленный образ будто исчезает в тумане. Существовала идеальная точка равновесия, и постепенно — не очень быстро — девушка ее нашла. — Теперь смотри на образ узла, который создала в своем сознании. Рассмотри его со всех сторон: сверху, с боков. Мягко поблескивающие, переливающиеся извивы шелка оставались устойчивыми перед внутренним взором, принося тихую радость и ясность осознания, которую Констанс никогда раньше не испытывала. А затем голос учителя полностью исчез и остался только сам узел. Время исчезло. Пространство исчезло. Только узел. — Развяжи его. Это была самая трудная часть, требующая безукоризненной сосредоточенности, — суметь углядеть все петли узла, а затем мысленно их распутать. Она не знала, сколько прошло времени — это могло быть десять секунд или десять часов. Кто-то легонько коснулся ее плеча, и Констанс открыла глаза. Перед ней стоял Цзеринг. — Как долго? — спросила она по-английски. — Пять часов. Девушка попыталась подняться, но ноги так онемели, что на них оказалось невозможно устоять. Учитель взял ее под руку, помогая сохранить равновесие. — Ты учишься хорошо. Только ни в коем случае не возгордись. — Спасибо. Они медленно пошли по древнему переходу, повернули за угол. Впереди слышался мерный звук вертящегося молитвенного колеса и эхом разносился по каменному коридору. Еще один поворот. Констанс чувствовала себя свежей, живой, в ясном сознании. — Что приводит в движение эти молитвенные колеса? Они никогда не останавливаются. — Под монастырем существует родник, из которого берет начало река Цангпо. Вода, проходя через мельничное колесо, приводит механизм в движение. — Умно придумано. Они прошли мимо множества скрипящих и дребезжащих медных колес, словно мимо выставки диковинных механизмов в Политехническом музее. Констанс будто наяву увидела за колесами лес движущихся медных стержней и деревянных приспособлений. Но вот колеса остались позади, учитель и ученица ступили во внешний коридор. Впереди виднелось одно из ритуальных зданий монастыря; квадратные опоры, словно багет, обрамляли вид на три огромных горы. Уже внутри девушка с наслаждением вдохнула чистый высокогорный воздух. Цзеринг указал на сиденье, и Констанс послушалась. Монах сел рядом. В течение нескольких минут они в молчании смотрели вдаль, за темнеющие горы. — Медитация, которой ты учишься, очень мощна. Когда-нибудь может случиться, что ты откроешь глаза и обнаружишь узел… развязанным. Констанс ничего не ответила. — Некоторые могут воздействовать на физический мир силой чистого разума. Существует история о монахе, который так долго вызывал в воображении розу, что, когда открыл глаза, на полу рядом с ним лежала роза. Это очень опасно. Есть люди, которые при достаточном навыке и длительном медитировании могут создавать различные предметы, и не только розы. Это серьезное отклонение от буддийского учения, и не к этому надо стремиться. Констанс кивком выразила понимание, не веря ни единому слову. Губы Цзеринга растянулись в усмешку. — Ты полна скепсиса и не веришь на слово. Это очень хорошо. Но независимо оттого, веришь или нет, с осторожностью выбирай образ, на который медитируешь. — Хорошо. — Помни. Хотя в нас есть много «демонов», большинство из них не есть зло. Они лишь ступеньки, от которых надо оттолкнуться, чтобы достичь просветления. Вновь последовало долгое молчание. — Ты хочешь что-то спросить? Констанс вспомнила прощальную просьбу Пендергаста. — Скажи, зачем существует внутренний монастырь? Цзеринг тоже ответил не сразу. — Внутренний монастырь — старейший в Тибете, построен здесь, в отдаленных горах, группой странствующих монахов из Индии. — Он был создан для того, чтобы охранять Агозиен? Цзеринг внимательно посмотрел на нее. — Об этом не говорят. — Мой опекун уехал, чтобы найти его. По просьбе монастыря. Быть может, я тоже смогу оказать какую-то помощь. Старик отвернулся, отстраненность в его глазах не имела ничего общего с созерцанием пейзажа. — Агозиен был привезен сюда из Индии и спрятан в горах, где бы ему ничто не угрожало. Внутренний монастырь возвели, чтобы хранить и оберегать Агозиен. Затем, уже позже, вокруг внутреннего монастыря был построен внешний. — Есть кое-что, чего я не понимаю. Если Агозиен так опасен, почему его просто не уничтожили? Монах пребывал в молчании долгое время. Затем очень тихо произнес: — Потому что у него важное назначение в будущем. — Какое назначение? Но на сей раз учитель остался безмолвен. |
||
|