Лиза Чайлдс Тайное Общество Вампиров

Глава первая

Это был вечный ад. Особенно прошлая неделя.

Прогуливаясь по темным улицам, Коннер Вест вдыхал ароматы города: бензин и масло доносились от асфальта; дым костра и аромат жареного мяса из обветшалых кирпичных зданий.

Проходя мимо людей, он мог чувствовать запах цветочных духов, мускуса и сладкий, медный запах крови.

Он мог долететь до места назначения. Буквально. Или воспользоваться метро. Но наступила ночь, без следов звезд или луны, так что темнота соответствовала его настроению. Подходила ему.

Может пришло время покинуть город, двигаться дальше, как он делал много раз. Но у него были друзья здесь, в Зантраксе, люди, которые могли посочувствовать в его ситуации. Его темп ускорился по мере приближения к центру города.

Может Джулиан будет в клубе Андеграунд. Никто не осознавал чувство вины, так как Джулиан. И Джулиан никогда не покинет Зантракс, пока смертный, за которого он чувствует такую вину и ответственность, жив.

Но, наученный горьким опытом, Коннер знал, что смертные не живут очень долго, особенно если связываются с вампирами. Именно поэтому он ушел от нее несколько дней назад.

Он остановился у тротуара, в том самом месте, где он спас ее, застрявшую каблуком в канализационной решетке.

Она вознаградила его героизм поцелуем. Он облизнул губы, еще ощущая ее… острую сладость, которая была какой-то знакомой.

Не то, чтобы все люди были одинаковы на вкус. Миранда не была. Она была причиной тому, почему он оставил невинных смертных на улице.

Теперь он был далек от этих милых молодежных штучек. Тогда, она должна была обыграть это по другому.

Она должна была показать ему, кем она теперь стала; кого он из нее сделал. Нежить. И чертовски ожесточенную из-за этого. На столько ожесточенную, что ей понадобилось уничтожить мужчину, который уничтожил жизнь, которую она знала.

Не смотря на плотность толпы и громкость музыки, и разговоры, она почувствовала тот момент, когда он вошел в Клуб Андеграунд. Ее кожу начало покалывать и нос поморщился, когда она уловила его запах. Ее запах.

Даже сейчас, спустя все эти годы, он по-прежнему пах, как она, как кровь, которую он у нее украл. Кровь, которую она хотела бы вернуть.

Она развернулась на своем барном стуле и начала сканировать посетителей клуба в поисках его лица. Толпа расступилась перед ним. Женщины смотрели на него с благоговением, мужчины с завистью.

Человек дьявол. Со своими золотыми волосами и пронзительно голубыми глазами он был больше похож на ангела, чем на дьявола. Но она знала правду, потому что это он отправил ее в Ад.

Он остановился, до того, как приблизился к ней и повернул свое длинное, худое тело к кабинке в темном углу клуба. Люди стоявшие из-за отсутствия сидячих мест, загораживали ей обзор и она не видела к кому он присоединился.

Но ей было безразлично с кем он сейчас…..потому, что скоро он будет с ней.

— Он этого не стоит, — предположил женский голос.

Брэнди, как она называла себя теперь, взглянула на черноволосую женщину, сидевшую рядом с ней.

— Ты это лично проверяла? — спросила она со вспышкой эмоций, которую она отказывалась признавать как ревность.

Это было просто раздражение … что кто-то может сорвать план, на разработку которого она потратила годы.

Женщина покачала головой.

— Не в этом смысле.

Лучше знать, чем играть с огнем.

Брэнди этого не знала … пока не стало слишком поздно.

— Он настолько горяч? — Он настолько опасен, — сказала женщина, наклонившись ближе, как будто она боялась, что он их подслушает, хотя он находился в другом конце помещения.

— Он безрассуден и неосторожен.

Мужчины, подобные ему подвергают всех нас опасности.

Нас…Теперь она была одной из них, одной из Тайного Общества Вампиров — тайну, за которую они убьют, чтобы сохранить.

Она опять оглядела клуб.

Не все посетители были вампирами или другими созданиями ночи.

Некоторые смертные посещали клуб, ради острых ощущений, потому что они подозревали о секрете.

Но они до конца не понимали; что они не смогут узнать секрет и продолжить жить.

Не по этой ли причине, он убил ее, ну или пытался? Потому, что он подозревал, что она поняла чем он был…Но она не знала, пока не стало слишком поздно…пока она не стала тем, чем он был.

— Небольшая опасность, может быть захватывающей, — сказала она другой женщине, соскользнув со своего стула, особенно когда в опасности находился он один.

Не она. Длинные пальцы сомкнулись на ее руке.

— Будь осторожна. Она похлопала по другой руке женщины.

Они не были друзьями; Брэнди не находилась в Зантраксе, настолько долго, чтобы завести друзей.

Не то, чтобы у нее их вообще не было.

Она оставила своих друзей позади, в своей смертной жизни; сейчас они, скорее всего, уже все мертвы.

По естественным причинам.

— Я ценю ваше беспокойство… — Но ты не собираешься прислушиваться.

Она ждала слишком долго, потратив годы, разыскивая его в каждом подпольном клубе по всему миру, так что теперь она может, наконец, осуществить свою месть.

— Нет.

Воздух в переполненном клубе вибрировал от волнения. Коннер чувствовал эту вибрацию в своих венах, качающую горячо и быстро его кровь. Он не мог вспомнить, когда в последний раз он был так чувствителен — так ощущал чувство ожидания. Что-то произойдет сегодня — что-то, что изменит все.

— С тобой все в порядке? — спросил Джулиан.

Коннер обратил внимание на беспокойство, выражавшее лицо его друга.

— Я в порядке… Но он не был в порядке. Он не мог припомнить, на протяжении скольких лет, он не был в порядке, но для себя он решил никогда не показывать свою усталость или свою вину. Он не мог позволить себе даже намека на уязвимость, так как уязвимость в этом обществе, верный признак слабости. А слабые не выживают.

Коннер повернулся к толпе и просканировал лица, в поисках источника возбуждения, которое ощущалось в воздухе, как басы в музыке. И он нашел ее. Он заметил ее в ту самую минуту, как шагнул в Клуб Андеграунд, его взгляд автоматически обратился к блеску ее глянцевых рыжих волос. Но в тот момент Джулиан махнул ему рукой из кабинки, раньше, чем он смог приблизиться к ней.

Сейчас она приближалась к нему с сексуальной, покачивающей бедрами, походкой, заставившей его тело напрячься от желания… и ожидания.

Черный атлас, в форме платья без бретелек, облегал каждую округлость ее тела. Его дыхание стало прерывистым.

Джулиан вздохнул.

— Ну вон приближаются проблемы.

Коннер усмехнулся.

— Черт, да…

— Тебе не нужны дополнительные проблемы, мой друг.

Он нуждается в том, чтобы забыть проблемы, которые он себе уже нажил. А занятие любовью с женщиной, как она, возможно заставит его забыть его собственное имя, не говоря уже о старых ошибках.

Этой ночью, больше, чем в любую другую ночь, ему необходимо забыть…даже рискуя наделать дополнительных ошибок.

— А она не….? Одна из нас? — спросил Джулиан.

— Она говорила с Ингрид у бара. Ингрид никогда не говорила со смертными. Черт, она не стала бы разговаривать даже с вампиром, который якшается со смертными.

— Коннер, — хриплый женский голос прошептал его имя.

Она склонилась над столом, демонстрируя дразнящую ложбинку между ее полных грудей, обтянутых лифом черного атласного платья.

Сожаление мелькнуло на его лице.

Если бы она была одной из них, Ингрид, сказала бы ей, кем он был и что натворил.

Так зачем же она подошла к нему. Когда она наклонилась ближе….он готовился к удару, или чему-то более худшему.

Ее теплое дыхание на его шее, она шепчет: — Я хочу…потанцевать…с тобой.

Его тело напряглось. Возможно он только вообразил себе, наводящий на размышления акцент, которым она выделила слово танцевать.

Но он не вообразил притяжение, которое он почувствовал к этой красивой женщине.

— Как твое имя? Ее губы сложились в сексуальной улыбке, чистого удовольствия.

— Брэнди.

— Брэнди? — Он подождал, но она не сказала ему своей фамилии, даже после того как он вопросительно приподнял бровь.

Вместо этого она потянулась к нему. Ее длинные пальцы, с острыми красными ногтями, сомкнулись на его руке, и она потянула его, поднимая на ноги.

— Будь осторожен, — сказал Джулиан, но Коннер проигнорировал предупреждение своего друга, и последовал за ней, когда она повела его на темный переполненный танцпол.

Хриплое хихиканье, как мурлыканье опасной кошки, слетело с ее красных, блестящих губ, когда она повернулась и обняла его за плечи.

— Ты тоже никогда не прислушиваешься к советам.

— Тоже? Ингрид предупредила тебя, держаться от меня подальше, — предположил он.

Она кивнула и придвинулась ближе, ее бюст терся о его грудь.

— И когда люди мне говорят не делать чего-то, это только еще больше заставляет меня хотеть это сделать…

Усмешка скривила его рот.

— Почему то, мне не кажется, что мы говорим о танцах.

— Разве не это мы делаем, — спросила она, прижав свое тело к его.

Он проглотил стон, снова не желая проявить свою уязвимость или слабость.

Что-то в этой женщине, не смотря на ее дерзость, обращенную к нему, пробуждало глубинную притягательность и эмоции, которые он не ощущал на протяжении десятилетий.

На протяжении полувека, если быть точным.

— Здесь музыка, — отметил он, перекрикивая дымный бас и хриплый голос певца.

— А ты не делаешь другие вещи под музыку? — спросила она сексуально выгнув бровь.

Как и ее сияющие волосы, ее глаза засияли в вспышке света от стробоскопа. Зеленые с вкраплениями золотого или серебряного, которые сияли.

— Ты действительно не прислушиваешься к советам, — размышлял он вслух, одновременно расслабившийся и заинтригованный.

— Я уверен, что Ингрид рассказала тебе все обо мне-все о тех плохих вещах, которые я совершил.

Она улыбнулась и снова хихикнула, ее бюст покачивался напротив его груди.

— Я знаю какие плохие вещи ты совершал, — признала она. — Ты был шалунишкой, Коннер Вест. Возможно, настало время, когда кто-нибудь, наконец, накажет тебя.

Плоть у основания его шеи горела, и не только потому, что ее ногти слегка коснулись его кожи. Джастин был прав, предупреждая его об этой женщине; она определенно сулила неприятности. Но прошло уже пол века с тех пор, как он попадал в неприятности, с которыми не мог справиться.

Человек был счастливчиком, или в его случае несчастным, сойдясь с ним в поединке лишь раз. Беспокоясь, что он уже знает ответ, он спросил, — А ты та, кто, наконец, воздаст мне по заслугам? О да…

— Я, и никто другой, — пообещала ему Брэнди, когда прижалась еще плотнее … так, что даже не осталось пространства, отделяющего ее плоть от тугой твердости его тела.

Ее пульс сначала ускорился, а потом помчался с башенной скоростью от волнения … и притягательности.

Она слишком упорно трудилась для этого, слишком долго ждала, чтобы быть отвлеченной от ее миссии…даже им. Особенно им. Жар проник через его сшитые на заказ костюм и рубашку, и ее кожа накалялась, пока не вспыхнула. От желания? Она сделала вдох, готовя себя к противостоянию его сексуальному — как ад — обаянию.

Его голубые глаза вспыхнули обаятельно и зло, его улыбка растянулась, демонстрируя ямочки на его щеках. Боже, он был красив — безумно, нечестиво красив. Он двигался, проталкивая свое бедро между ее ног.

Ее юбка задралась, но она об этом не беспокоилась. Она не беспокоилась ни о чем, кроме давления, нарастающего в ней.

Она была близка … слишком близка к своей цели, к мести… Она не могла — она не будет — думать о чем-то другом, кроме этого. Но она могла думать только о нем, о впечатляющей эрекции, давящей на ее живот, когда его нога снова двигалась, скользя между ее бедрами…вперед и назад через жар в ее трусиках.

Ее ноги оторвались от пола, так что ей пришлось повиснуть на нем, ее руки крепче обвили его плечи. Ее ногти запутались в шелковистых завитках на его затылке. Желание пробежало через нее, и она задохнулась от его интенсивности.

Ее соски набухли, и выделялись через атлас. Шелковистая ткань ласкала ее эрогенные зоны, когда как она хотела, чтобы это он ласкал их. Ласкал ее…Опуская свою голову ближе к ней, ртом облизывая ее ухо, он прошептал:

— Ты такая горячая…

— Теперь я предупреждена, что ты можешь сжечь меня, — сказала она.

Это заставило его злой оскал вспыхнуть снова, открывая только слабый намек на его клык, в то время как его разрушительные голубые глаза мерцали с чувственной угрозой.

— Так значит ты не боишься играть с огнем? Ее сердце ударялось о ребра, стуча тяжело и часто от страха.

Но она беспечно солгала, — Я люблю играть, — она подтянула свое тело, так, чтобы ее губы скользнули по его шее, а ее клыки только цапнули его кожу, — с огнем…

Он вздрогнул, но его руки сжали ее талию и он оттащил ее от себя.

Ее ноги дрожали, когда они снова опустились на пол.

— Мы не можем, — сказал он, — не здесь… Он наклонился ближе, его рот прижался к ее уху, его дыхание согревало ее кожу.

— Что если кто-нибудь увидит нас…

 Вампир, демонстрирующий его или ее клыки на публике, рискует раскрыть секрет и понести наказание за такую откровенность. Этим наказанием, как правило, была смерть.

Если она сможет соблазнить его укусить ее на танцполе, она сможет покончить с этим здесь… Быстро. Практически без ее участия. Паника сдавила ее грудь, крадя у нее дыхание. Она ждала пятьдесят лет не для того, чтобы сделать это быстро и почти без ее участия. Она хотела мести — кровавой и мести — исполненной ей самой.

Он лизнул языком мочку ее уха и затем прошептал:

— Идем со мной домой…

Она вздрогнула, помня последний раз, когда он произнес ей эти слова. И как и в последний раз, она подняла глаза, чтобы встретить его взгляд, и кивнула.

Он склонил голову и, кратко, скользнул своим ртом по ее.

Но в этот момент она запустила свои пальцы назад, в его волосы, и притянула его обратно.

Она углубила поцелуй, крепче прижимаясь к его губам.

Улыбка слетела с его губ и он увеличил давление и раздвинул ее губы, чтобы мог протиснуться его язык.

Он скользил языком то внутри, то снаружи ее рта, облизывая им ее нижнюю губу, ее язык, ее клыки…И она была единственной, кто рисковал всем, кто рисковал раскрыть секрет, который она никогда не хотела бы знать.

Она хотела только его….почти так же страстно, как она хотела его сейчас. Соблазн взять то, что она хотела, вонзить свои клыки через его кожу и отпить от его украденной крови… Она закрыла глаза, борясь с соблазном, борясь с желанием.

Он оторвался от ее рта и проскользил губами по ее щеке к уху. Дрожащим от желания голосом он просил ее:

— Пойдем со мной домой, Брэнди…

Она моргнула, открыв глаза, и окунулась в голубую глубину его гипнотического взгляда. Это все, что ему нужно было сделать в прошлый раз — смотреть на нее вот так, как будто он хочет ее больше чем, что либо еще до этого — и она была беспомощна, чтобы сопротивляться.

— Да, я пойду с тобой домой…

Но на этот раз все между ними закончиться по-другому. Она будет той, кто уйдет; Коннер Вест будет тем, кто умрет.