"Три недели в Советском Союзе" - читать интересную книгу автора (Абердин Александр)

Александр Абердин Три недели в Советском Союзе

Фантастическая повесть-ностальгия

Глава 1. Первый проход в прошлое

Телефонная трубка, лежавшая на прикроватной тумбочке, громко заиграла «Полёт шмеля», но Сергею в это утро совершенно не хотелось вставать и он, нащупав телефон, не открывая глаз выключил будильник. Вчера он вернулся с дачи, куда ещё два месяца назад отвёз своих родителей и младшую сестру, но обратная поездка в Москву оказалась крайне неудачной. Мало того, что гаишники его дважды оштрафовали за превышение скорости, так он ещё и вдрызг разругался со своей девушкой. Вика, которой обычно очень нравилось за городом, вчера почему-то торопилась поскорее вернуться в Москву и всё время его подгоняла. Отдав второму гаишнику полторы штуки, Сергей, вернувшись в машину, строго прикрикнул на Вику, но та вместо того, чтобы перестать зудеть над ухом, немедленно учинила ему форменный скандал. Хорошо ещё, что без битья посуды. К тому же она потребовала, чтобы он немедленно отвёз её домой.

После трёх дней почти непрерывного ворчания отца, матери и истошных воплей сестрицы, обиженной на него за то, что он заточил их всех в острог, высадив Вику возле дома её родителей, Сергей, вдруг, почувствовал себя чуть ли не на седьмом небе от счастья. Тишина. Желанная тишина и покой наступили в его машине. Никто не нудил и не делал ему никаких предъяв. Никто не требовал, чтобы он поставил вместо диска с любимой группой «Битлз», ненавистного ему Борю Моисеева, никто с учительской строгостью не выговаривал, чтобы он шел курить на улицу и никто не стал делать замечания, когда он остановился возле палатки и купил себе не только курицу-гриль в лаваше, но ещё и шаурму, которую Вика, генеральская дочь, считала гранатой для желудка. В общем он мог делать всё, что хотел, даже войти в свою собственную квартиру и, раздеваясь, разбросать вещи где попало, а потом ещё и залезть в ванну-джакузи, врубить музыку на всю громкость и после этого бродить по квартире мокрым и голым. Зря что ли он потратил бабки на такую звукоизоляцию в квартире и устроил в ней тёплые полы начиная от прихожей и заканчивая широкими, просторными лоджиями.

Поначалу, отъехав от дома Викиного папаши, бронетанкового генерала с замашками прапорщика с интендантского склада, Сергей хотел было заехать в ночной клуб и снять там девочку поприличнее или даже двух, но потом, вовремя вспомнив о том, сколько в последнее время среди них развелось клофелинщиц, передумал. Хотя ложиться в постель одному ему совершенно не хотелось, он всё же решил не предпринимать никаких героических усилий по этому поводу и дождаться завтрашнего дня, чтобы решить окончательно, что ему в конечном итоге делать — дать Вике последний шанс, чтобы она могла одуматься или всё же дать ей полную отставку и по-быстрому найти замену генеральской дочери. Правда, обстановка в мире в последнее время складывалась такая, что Сергею, честно говоря, было не до девушек, как и большинству нормальных девушек не до парней.

Не иначе, как форменным дурдомом вселенского масштаба назвать всё то, что происходило в мире в последние полгода, было нельзя и дело, судя по последним сообщениям, уже дошло до клинической стадии. Всё началось с того, что пакистанцы прошлым летом, вдруг, ни с того, ни с сего бабахнули по Индии ракетой с атомной боеголовкой и хотя та взорвалась не долетев до Дели трёхсот вёрст, индусы в ответ шандарахнули уже тремя ракетами по Карачи, но примерно с той же целкостью, хотя и с куда большими жертвами. Если пакистанцы своей ракетой подпалили задницу трём слонам в джунглях, то индусы спалили целое стадо верблюдов в пустыне и весь этот идиотизм был почему-то подан, как начало третьей мировой войны, после чего все стали громко вопить и бряцать оружием. Любым, вплоть до копий и стрел в какой-нибудь Амазоно-Лимомпопопии.

Вслед за этим началась паника, но почему-то в Иране и Афганистане, а не в Индии и Пакистане, откуда в Турцию, Азербайджан и страны Средней Азии хлынули тысячные потоки беженцев, которых их же братья-мусульмане встретили неизвестно в честь чего очередями из автоматов и крупнокалиберных пулемётов. Тут же, вообще неизвестно почему, начались массовые волнения мусульман в Западной Европе, которые также привели к большим жертвам сначала среди европейцев, живших с ними по соседству, причём мусульмане повели себя, как дикие звери, а затем уже армия и полиция, забыв о всех принципах демократии, стала давить мусульман танками и жечь напалмом. Масла в огонь подлили Иран, Сирия и Иордания, которые в конце осени дружно набросились на Израиль, обстреляв его ракетами и даже пустив в ход танки. Тот ответил немедленно и как всегда очень жестко и бескомпромиссно, поразив ракетой с ядерной боеголовкой самую крупную военную базу в Иране, отправив заодно на тот свет тысяч семьдесят жителей одного из пригородов Тегерана.

Россия немедленно объявила о своей непричастности к этому безумию и заявила, что нанесёт по любому агрессору ответный ракетно-ядерный удар такой мощности, что мало никому не покажется и в первую очередь начнёт с тех, кто поближе. Хотя это заявление было сделано Кремлём в весьма сдержанной и корректной форме, оно привело к тому, что в Украине, недавно вступившей в НАТО, началось народное восстание и хохлы не только с грохотом вышли из НАТО, но и заявили о своём воссоединении с Россией. Декабрьская революция в Киеве, длившаяся всего два дня, в одночасье разрушила все планы американцев, которые выстраивались ими добрых полтора десятилетия, мимоходом она покончила со всеми теми господами, которые проводили их в жизнь. Много крови при этом пролилось не только в самом Киеве, но и во многих других городах Украины.

Пока Москва уговаривала Киев успокоиться и взять себя в руки, китайская народная армия вторглась на Тайвань и тем самым Китай окончательно разругался с Америкой. Дело даже дошло до стычек в море. Китайские пограничные катера неоднократно обстреливали американские военные суда, которые принимали на борт беженцев с Тайваня и даже утопили один фрегат. Россия снова пыталась всех мирить и уговаривала сесть за стол переговоров, но вместе с тем в стране было введено военное положение и начался призыв в армию резервистов. Сергей, который во время службы в армии был тяжело ранен на Северном Кавказе, в Дагестане, где служил в пограничных войсках, под этот призыв не попадал, хотя инвалидом был лишь формально. В госпитале Бурденко, куда его доставили после ранения, ногу хирурги ему спасли, но из армии всё равно комиссовали и в военном билете записали, что теперь он годен только к нестроевой службе.

Вся эта муть началась в августе прошлого года. Похоже народ окончательно перегрелся на солнце, но не затихла она и в январе, а потому в начале февраля положение в мире было такое же хреновое, как и в начале августа. На фоне всеобщего бардака Сергей счёл за благо отвезти своих родителей и младшую сестру на дачу, за сто первый километр. О том, что это такое, он даже не догадывался, но именно так о выборе места под её строительство высказался однажды отец. Из-за того беспредела, который творился во всём мире, и отец, и мать были отправлены в отпуск неизвестно на какой срок. То, что последние полгода творилось в мире бизнеса и финансов, вообще не поддавалось никакому описанию. Доллар пал, как загнанная лошадь. Вслед за ним крякнулся юань. После октябрьских волнений в Западной Европе, когда европейцы жестоко подавили восстания мусульман, евро стал единственной более или менее устойчивой валютой, а вместе с ним удержался на плаву рубль, хотя все в России прекрасно понимали, что деньги могут обесцениться в любой момент, но продуктов, спичек и соли пока что с прилавков не сметали.

В этом смысле Сергею очень повезло как с выбором бизнеса, так и с партнёрами по бизнесу, старшему из которых не исполнилось ещё сороковника. Он был совладельцем довольно крупной оптовой продовольственной компании, которая занималась не закупкой импортных продуктов питания, а поставляла на московский продовольственный рынок продукты питания произведённые в провинции, в основном на Северном Кавказе, в Сибири и на европейском Севере. Они имели два больших склада в Подмосковье, пять магазинов в Москве, три десятка фур, несколько десятков небольших перерабатывающих предприятий в регионах и плюс к этому множество партнёров. Это был очень выгодный бизнес и Сергей был доволен тем, что его в него пригласили только потому, что он служил на Северном Кавказе и за время службы обзавёлся там нужными знакомствами.

Когда в мире началась вся эта чехарда, он не поленился ещё осенью завезти на свою дачу целых две фуры продовольствия, а затем отправить туда под новый год своих родителей и сестру. Хотя Москву и прикрывал какой-то там космический зонтик, небольшой коттеджный посёлок в Калужской области он считал куда более надёжным убежищем на случай войны. Точно так же думали очень многие его соседи и посёлок, обычно довольно пустынный в зимнее время, быстро заполнялся людьми. Места там были довольно дикие, до ближайшей деревни ехать вёрст двадцать, но зато очень красивые, с речкой и лесом. Да, и от Москвы было легко добираться, — всего каких-то сто двадцать километров по Калужскому шоссе и семнадцать по бывшему большаку, который новые обитатели брошенной деревни Вихры превратили в довольно неплохое шоссе, и ты дома.

Правда, его семнадцатилетняя сестра Татьяна, которая в этом году должна была закончить школу, считала Вихры самой гнусной дырой на свете, а своего старшего брата извергом и бессердечным чудовищем. Мать тоже была недовольна тем, что он отвёз их туда посреди зимы. Хорошо хоть отец разделял его опасения и даже не удивился, когда первым делом Сергей показал ему в доме то место, где у него хранилось оружие, хотя и высокомерно сказал ему, что куда больше он доверяет трём кавказским овчаркам. Он не стал переубеждать отца, а лишь попросил, чтобы тот всегда держал охотничий карабин под рукой и никогда не оставлял калитку и ворота открытыми. Как это ни странно, но отец с ним согласился. Хоть в чём-то они в кои веки раз нашли общий язык. Когда же Сергей говорил отцу, что мир катится в пропасть, тот только ухмылялся и высокомерно заявлял, что России есть чем отбиться от любого врага, особенно в том случае, когда речь идёт не о пустяках, а о третьей мировой войне.

Сергей не разделял его энтузиазма, но всё же надеялся, что у американцев и китайцев хватит ума не начинать большой войны, как бы им того не хотелось. Америка и без войны была уже близка к финансовому краху и из-за того, что доллар постоянно падал, банкротилось всё большее и большее число компаний и даже государств. Многие российские компании, которые занимались импортом, тоже обанкротились, зато компания Сергея, которая и раньше не бедствовала, процветала и все их колбасные цеха и минизаводы работали в три смены. Особенным спросом пользовались мясные консервы и сгущёнка. Однако, это совсем не радовало Сергея, хотя это именно благодаря ему они были построены во многих городах на Северном Кавказе. Прибыли прибылями, а весь этот мировой напряг его удручал. Пока Сергей лежал в госпитале Бурденко, ему довелось насмотреться на раненых и он хорошо представлял себе, что будет твориться в госпиталях, если действительно начнётся третья мировая война.

Выключив будильник, Сергей понял, что уже не уснёт, но не торопился вставать. Вот если бы рядом лежала Вика, он немедленно вскочил и стал собираться на работу даже в том случае, когда в этом не было никакой необходимости. Он давно уже подметил за собой такую странность, — проводить с девушками вечер и ночь, это — пожалуйста! Но только не киснуть с ними в городе днём и особенно не попасть на такую байду, как шопинг, это было для него даже пострашнее, чем разборки с бандитами или того хуже с властями. Вот этого он действительно не мог перенести и даже в тех случаях, когда просила его проехать с ним по магазинам мать, а не Вика, всегда находил причину, чтобы откосить от этой повинности и прислать ей машину с водителем. Её это почему-то бесило и она всегда набрасывалась на него с попрёками, что он, дескать, не желает с ней общаться и это при том, что Сергей трижды в неделю регулярно приезжал к ним на ужин, а иногда и оставался ночевать в родительской квартире, хотя утром ему приходилось тащиться в центр с Юго-Запада, где он купил родителям новую квартиру.

Не понимал Сергей и того, что мать называла общением с ним, с чем он сталкивался тогда, когда по каким-нибудь причинам ему не удавалось откосить от ежемесячного марафонского забега по магазинам. Рассказы матери о том, что у какой-то там Валентины женился сын, у Зинаиды Михайловны родился внук, а у Петра Семёновича ещё случилось какое-то прибавление в семействе, его просто убивали. Но ещё больше его убивало то, что мать так и не научилась выбирать покупки и всё норовила обрадовать его какой-нибудь обновкой и это при том, что Сергей уже с четырнадцати лет сам зарабатывал деньги, а какое-то время даже кормил семью, когда отец и мать по несколько месяцев кряду не получали зарплату. Умом он понимал, что мать хочет, чтобы он тоже женился и ей было о чём рассказать своим сослуживцам в каком-то недобитом НИИ чего-то там связанного с углем, в котором трудился и его отец, но вот душа у него совершенно не лежала к семейной жизни.

Сергей вовсе не считал, что двадцать восемь лет это и есть тот самый возраст, когда мужчина должен жениться. Отец, женившийся на его матери на пятом курсе, не разделял его точку зрения и даже называл сына великовозрастным дурнем. Ссориться с ним по таким пустякам он не считал нужным, но ему всё равно было обидно выслушивать такое от человека, который так и не сумел ничего передать своим детям. Жалкая трёхкомнатная, малогабаритная квартира в Перово и паршивая восьмёрка, вот и всё, чего добился в жизни его отец, хотя и дослужился в своём НИИ до должности начальника отдела. В ответ на все нравоучения Сергей лишь посмеивался, всегда приезжал к родителям и сестре со здоровенными сумками, а уезжая оставлял матери и Татьяне по конверту с денежными купюрами. Единственное, чего он так и не сделал, так это не купил отцу «мерина», как он того хотел, а обошелся самым тяжелым, неповоротливым и прожорливым джипом «Шевроле-Сабурбан», который ему тогда попался, чтобы тот не очень-то лихачил. Ну, а ещё он наотрез отказался покупать машину сестре до тех пор, пока той не исполнится двадцать два года и постоянно требовал от родителей, чтобы те держали Татьяну на коротком поводке.

Сегодня был понедельник и скорее всего его ждали в офисе дела, он решил не спешить и всё же поспать до обеда. Если получится. Ему почему-то вообще не хотелось выходить в этот день из дома и он не понимал почему. Сергея ещё с вечера, как только он вошел в свою квартиру, терзала какая-то смутная тревога и он решил, что если его не хватятся, то не пойдёт на работу. Хотя спать ему не очень-то хотелось, он сделал над собой усилие и задремал, но через какое-то время телефон заиграл «Болеро», а это означало, что ему звонил не кто-то, а Егор, их генеральный директор. Сергей взял телефон и хмурым голосом буркнул:

— Ну, чего тебе, Егор? Шеф, я болею, устал, пьян в стельку и вообще меня только что убило током.

— Поднимайся, Серёга! — Услышал он в ответ громкий, нетерпеливый окрик — Я тебе с пятницы не могу дозвониться. Как только умылся, сразу же тебе позвонил.

По тону голоса Егора Сергей сразу же понял, что ему всё же придётся встать и немедленно ехать в офис, но тем не менее он попытался отбиться и спросил:

— Егор, а совесть у тебя есть? Извини, шеф, но я уже забыл, что такое выходные. Поэтому и выключил телефон.

Капитан запаса Егор Трофимов, с которым он познакомился в госпитале Бурденко, извиняющимся тоном сказал:

— Хотя совесть у меня всё же есть, Серёга, но это ничего не меняет и тебе светит сегодня лететь сначала в Краснодар, а оттуда ты машиной выедешь сначала в Пятигорск, к своим друзьям, а после этого в Нальчик. Так что не ворчи, а собирайся и срочно приезжай в офис. Наши партнёры наконец дозрели и поняли, что весь тот скот, который они выращивали для нас в горах, нужно забивать на мясо сейчас, а не ждать осени и я ещё в субботу отправил к ним на юга двадцать фур с жестью, специями, солью и несколькими варочными котлами. Тебе нужно будет срочно организовать там перевозку бычков, закатку мяса в банки и его переброску на наши склады. Возьмёшь с собой наличность, в евро народ пока что верит, и вылетишь туда с двумя ребятами.

Сергей сразу же повеселел. Он ещё три месяца назад доказывал своим партнёрам, что скотину нужно резать и закатывать в банки сейчас, а не ждать лета, когда она нагуляет вес на альпийских лугах. Тем более, что речь шла о годовалых бычках, а не о коровах. Почувствовав себя победителем, он бодро сказал:

— Хорошо, Егор, сейчас соберусь и приеду.

— Можешь не спешить, Серёга. — Успокоил его тот — Всё равно деньги привезут из банка только к одиннадцати часам.

Сергей взглянул на будильник. Было двадцать минут девятого, а потому он мог не только собраться, но и позавтракать. Он вскочил с кровати и бегом бросился в душ, а затем на кухню. Вот тут помощь Вики была бы кстати, но он и без неё пожарил себе яичницу с ветчиной, сварил кофе и даже выдавил большой стакан апельсинового сока, а после сытного завтрака занялся сборами в дорогу. Командировка обещала быть довольно продолжительной, не меньше двух месяцев. Поэтому он достал из шкафа большой кожаный баул и аккуратно сложил в него чуть ли не треть своего гардероба, из-за чего всё остальное, — несколько пар обуви на все случаи жизни, настоящие американские сигареты, несколько бутылок виски, ноутбук и прочую цифровую технику, чтобы не скучать в горах, уложил в дорожную сумку.

В половине десятого он спустился на лифте в гараж, расположенный под домом, забросил большую багаж в салон своего «Рейнджровера» и поехал на Покровку. Сегодня Сергею везло и не попав ни в одну пробку, он довольно быстро доехал до Покровки. Въехав во двор, он сразу же поставил джип так, чтобы кто-нибудь из коллег мог отогнать его в гараж. Через пять минут, одетый по-походному, в джинсы, свитер и лёгкую дублёнку, февраль в Москве в этом году выдался на редкость тёплым, а на югах его и вовсе ждала жара, он вошел в офис. Оставив баул у охраны, он прошел с дорожной сумкой на плече в лифт и через пять минут был уже в кабинете генерального директора. Там его уже ждали ещё двое партнёров по бизнесу. Четвёртый, Владимир, должен был скоро приехать из банка, а пятый, самый старший из них и потому Василий Петрович, ещё в воскресенье вылетел в Мурманск, закатывать в банки рыбу.

Сергей поздоровался с друзьями и не снимая дублёнки подсел к столу. Егор в честь его отъезда на Северный Кавказ выставил на стол бутылку коньяка и разлил его по бокалам. Они выпили и в ожидании своего главного бухгалтера принялись обсуждать ближайшие перспективы. Увы, но не своего бизнеса, а мировой политики. Егор почему-то решил спросить у Сергея:

— Серёга, как ты думаешь, чем всё это закончится? Неужели эти козлы действительно начнут третью мировую войну? Они что, не понимают, чем всё это закончится?

— Ты меня об этом спрашиваешь? — Изумился Сергей — Егорушка, это ты у нас офицер, а стало быть это мы должны спрашивать у тебя, чем закончится весь этот бардак! А ещё ты у нас гениальный директор, поэтому с тебя и весь спрос.

Егор криво усмехнулся, махнул рукой и сказал:

— Господи, Серёга, я всего лишь бывший командир роты, а ты у нас худо-бедно цельных два года в Лондон мотался, учился в школе бизнеса. Ты ведь у нас штатный аналитик, вот поэтому я и спрашиваю у тебя, что с нами теперь будет? Давай, парень, наберись духу и скажи, что ты обо всём этом думаешь.

Сергей вздохнул и ответил, пожав плечами:

— Ребята, я не хочу быть пророком, но всё действительно может закончиться очень плохо. Не дай Бог кто-нибудь пульнёт хоть чем-нибудь по Америке и тогда всё, кранты.

— Кому кранты, Серёга? — Не унимался Егор — Америке, Китаю или нам? И кто может пульнуть по Америке? Ты же не хуже меня знаешь, что реально Америке могут угрожать только Китай и Россия. Правда, Китай в гораздо меньшей степени. Наши ракеты точно не полетят в сторону Америки первыми, а раз так, то и американцам вроде бы будет не с руки бить по нам.

Сергей снова вздохнул и как-то неуверенно сказал:

— Ребята, мне почему-то кажется, кто бы не напал на Америку, в любой случае американцы обвинят в этом нас, но сначала нажмут на кнопку, чтобы посмотреть, чем мы им ответим. Америкосы не раздумывая жахнут по нам парой, тройкой ракет. Причём бить будут, как индусы и пакистанцы, не по большим городам, а по второстепенным целям. Так, от балды, нанесут удар в превентивных целях, ну, и ещё чтобы опустить нас при этом на какое-то время ниже плинтуса. Их расчёт будет простым, как угол дома, — не желая усугублять ситуацию, Кремль первым делом потребует объяснений, америкосы немедленно обвинят во всём своего президента и своих самых бесбашенных ястребов, сковырнут республиканцев, но итог всё равно будет для нас очень печальным. Тем более, что ударят они по нашим нефтедобывающим районам или нефтепроводам. Понимаете, им сейчас нужно как-то нас опустить и желательно сделать так, чтобы при этом навредить ещё и Западной Европе, а то ведь что получается, они столько нас гнобили, а мы не только не загнулись, но ещё и с колен поднялись. В общем всё это очень похоже на агонию.

— Стоп-стоп! — Воскликнул Дмитрий, который создал компанию вместе с Егором и Виктором — Что-то я не пойму тебя, Сергей Александрович. — То ты с пеной у рта доказывал мне пару месяцев назад, что экономическая масса Америки такова, что только за её счёт она может выехать из любого кризиса, а теперь, вдруг, говоришь, что это агония. Объясни.

Дверь кабинета открылась и в него вошел в сопровождении троих охранников, один из которых держал в руке большой кейс, Владимир. Увидев на столе початую бутылку коньяка, он сразу же обиделся и воскликнул:

— Что, трудно было меня подождать?

— А мы тебе сейчас штрафную нальём, Вовчик. — Поторопился успокоить его Егор — Что тебе в банке сказали?

Главный бухгалтер велел тому охраннику, в руках у которого был большой кейс, поставить его на стол и ответил:

— А что там ещё могли сказать? Обиделись, что мы взяли пять лимонов евро налом. Правда, всё же сказали спасибо, что я не завалился к ним без предупреждения, а ещё в пятницу позвонил. У них сейчас со всеми этими взлётами и падениями курсов валют полная запарка. Наличность они стараются никому не выдавать, но мы же для них всё-таки вип-клиенты. Ладно, Серёга, давай выпьем посошок и тебе пора ехать. Свою машину я оставил на улице рядом с аркой, так что сейчас доложу тебе денег рублями из сейфа Егора и поезжай в аэропорт, но сначала давайте всё-таки выпьем. Ну, удачи тебе, Серёга, и трудовых свершений.

Выпив ещё коньяка, Сергей взял свою сумку, в которую Владимир положил два миллиона рублей на мелкие расходы и попрощавшись с друзьями вышел из кабинета. Двое парней, которые были даже повыше его и пошире в плечах, вышли вслед за ним. Внизу один из них хотел было взять его баул, но Сергей не позволил. Хотя бы у одного из охранников должны быть свободны обе руки. Вместе с этими парнями, с которыми не раз и не два ездил в командировки, Сергей вышел из офиса и пошел через двор к арке. Был солнечный, не по зимнему тёплый, февральский день. Обогнув бело-красный полосатый шлагбаум, он вошел в длинный проход, но стоило ему сделать несколько шагов, как впереди всё потемнело, словно небо закрыли грозовые тучи, но Сергей не остановился и решительно двинулся вперёд, думая, что это была внезапно налетевшая метель, но когда сделал ещё несколько шагов, то увидел перед собой не улицу Покровку, а нечто совсем иное и потому пугающее.

Впрочем пугаться-то было не из-за чего, ведь это тоже была улица, но только не московская, а какая-то чуть ли не деревенская. Правда, посреди улицы были проложены трамвайные рельсы, но дома на противоположной стороне и стояли одноэтажные и они были Сергею хорошо знакомы. Увидев их, он вздрогнул от неожиданности, машинально попятился назад и обернулся. Сзади он увидел не московский двор их офиса, чистый и аккуратно прибранный, а какой-то совершенно другой, весь заставленный какой-то деревянной тарой и жутко замусоренный. А ещё с этого двора тянуло сильным запахом помойки и Сергей, поморщившись, пошел вперёд. Слева послышалось громкое дребезжанье. Это ехал трамвай. Когда он приблизился и Сергей увидел его номер и у него сразу же тревожно ёкнуло сердце — «Трамвай N 1. Мясокомбинат — Железнодорожный вокзал».

Впрочем, сердце у него ёкнуло не от того, что из Москвы его каким-то ветром занесло в Пятигорск, куда он должен был ехать после Краснодара. Куда больше его испугало даже не то, что он в один миг перенёсся с Покровки на улицу Теплосерную, что он сразу же определил как по номеру трамвайного маршрута, так и по домам напротив, мимо которых он неоднократно проезжал на автомобиле, а то, что какой-то мужик в трамвае читал газету «Известия». На первой полосе газеты он успел хорошо рассмотреть портрет Брежнева. Сергей огляделся по сторонам и увидев справа метрах в ста трамвайную остановку, уныло побрёл к ней, стараясь успокоиться.

Было тепло, что его вовсе не удивляло, ведь в Пятигорске в феврале месяце такое случалось куда чаще, чем в Москве. Тут Сергей мысленно крикнул: — «Стоп! Почему ты думаешь, что это февраль? Всё правильно, Серёга, это именно Пятигорск, вон и Машук видно справа, между домов и даже канатно-подвесная дорога работает. Февраль? Вполне может быть, вот только какого года? Судя по тому, что Васильевский остров ещё не застроен, я точно угодил в прошлое и дорогой Леонид Ильич ещё жив. Блин, какой же здесь теперь год и что мне делать? Чёрт побери, на хрена мне всё это сдалось и как я тут оказался?» Он дошел до остановки, поставил на лавочку баул, сумку, снял с себя шапку, расстегнул куртку и сел рядом с своими сидорами, которые ему так и не удалось сдать в багаж. Вспомнив о том, что по пути в офис выкурил последнюю сигарету и выбросил пустую пачку, он расстегнул дорожную сумку.

Первым делом его взгляд наткнулся на пачки тысячерублёвых купюр, которые здесь, похоже, не имели ровным счётом никакой ценности. Сергей затолкал их поглубже и достал из початого блока пачку «Кэмела», но не закурил, а достал из кармана дублёнки сотовый телефон, нажал на кнопку и даже не удивился, когда вместе логотипа «Мегафона» увидел надпись «Нет сети». Со смартфоном была та же самая песня. Обе эти штуковины можно было теперь смело выбросить в урну. Увы, но он мог использовать их только в качестве цифровых фотоаппаратов. Засунув смартфон в сумку, он так и поступил, сделав телефоном несколько снимков Горячеводска и старого моста через реку Подкумок. Огорчённо вздохнув, он достал сигарету и закурил, чтобы успокоиться. Мысли в его голове путались и скакали, словно антилопы в саванне. Больше всего Сергея терзала одна мысль, самая главная: — «Чёрт, и ведь вот что обидно, денег нет ни гроша!»

Вскоре к остановке подошел и сел рядом с ним какой-то парень лет тридцати на вид, одетый как-то очень уж неказисто, хотя на нём и был надет бурого цвета костюм и чёрная водолазка. Сергей в своих чёрных джинсах, дублёнке, мохеровом индийском пуловере и зимних кроссовках выглядел рядом с ним чуть ли не принцем. Парень, севший рядом, чутко повёл носом и спросил:

— Закурить не найдётся?

Сергей достал из кармана дублёнки пачку «Кэмела», протянул её соседу и молча кивнул головой. Тот вытащил одну сигарету и с уважением в голосе сказал:

— Ого, «Кэмел».

Улыбнувшись, Сергей вспомнил старый анекдот и пробормотал вполголоса, давая парню прикурить:

— Однако, я знаю, что это за зверь. Это кэмел, его курить надо. — Грустно усмехнувшись, он прибавил — Анекдот.

Парень коротко хохотнул и воскликнул:

— Про чукчу анекдот, однако!

Тут в голову Сергея пришла блестящая мысль и он спросил:

— Возьмёшь пару пачек «Кэмела»? Недорого отдам, по трояку. Хорошие сигареты, настоящие, американские, а не какое-то там фуфло. — Он чуть было не сказал, что покупал их даже не в магазине дьюти фри, а у знакомого оптовика, завозившего их из Штатов через Мексику и потому на пачках не было акцизных марок, но сдержался и лишь добавил — Бумажник где-то посеял. Нужно телеграмму домой дать, чтобы денег выслали.

Парень тотчас полез во внутренний карман пиджака за деньгами, а Сергей расстегнул сумку и прикрыв пакетом две банковские пластиковые упаковки с никому не нужными в брежневские времена российскими деньгами, достал две пачки сигарет. Парень тем временем протянул ему три купюры, одну красную и две потрёпанных, рыжих. Он, явно, претендовал на четыре пачки, смекнул Серёга, хотя не знал толком, какие они из себя, советские рубли и червонцы. Сигарет он взял с собой семь блоков, а потому решил не глотничать и достал ещё две пачки, после чего взял мятые купюры и засунул их в карман куртки-дублёнки.

Деньгами Сергей хоть немного разжился, а потому можно было начать думать о том, что делать дальше, ведь помимо того, что у него не было денег, он фактически не имел также никаких документов кроме тех, которые были датированы двадцать первым веком. В веке двадцатом это обязательно вызовет множество вопросов у первого же встречного. Причём вопросов крайне нежелательных. Вскоре подъехал трамвай номер четыре и он сел в него, хотя до центра города было идти пешком всего десять минут, но ему не хотелось тащиться по такой жаре с баулом в руке и тяжелой сумкой через плечо, да, ещё и в гору, а потому проехав всего две остановки и заплатив кондуктору за это аж целых три копейки, вышел из трамвая и направился к ресторану «Центральный». Есть ему не хотелось, но в нём он надеялся поправить своё финансовое положение. Сергей вошел в ресторан, подошел к гардеробу и достав из сумки два блока сигарет, положил их перед гардеробщиком и спросил равнодушным тоном:

— Возьмёшь?

Гардеробщик, сухонький мужичок кавказской наружности, дремавший на стуле, сразу же спросил:

— Пачом цена?

— Полтинник за блок. — Ответил Сергей.

Гардеробщику это не понравилось и он спросил:

— Пачом так дорого?

— А потом, что это американский «Кэмел», а не финский, понял, саксаул? — Передразнив гардеробщика, ответил Сергей и сделал вид, что хочет забрать сигареты.

Гардеробщик хищно осклабился и сказал:

— Дам восемьдесят пят.

Сергей подумал и согласился:

— А, хрен с тобой, давай.

Гардеробщик положил перед Сергеем зелёный полтинник, фиолетовый четвертак и красный червонец. Смахнув со стойки деньги, он достал из кармана джинсов бумажник и со вздохом вложил их в отдельный кармашек. На свои деньги, а это были как рубли, так и евро, он старался не смотреть, чтобы не злиться. Засунув бумажник в карман, он подхватил сумку и направился к выходу. Гардеробщик с каким-то возмущением окликнул его:

— Эй, слющай, пачему обед не кушаешь?

Поморщившись, Сергей ответил:

— Сам ешь вчерашние шашлыки, а я знаю здесь места, где кормят получше и причём недалеко отсюда.

Сергей снова дождался трамвая и поехал в нём по улице Кирова, которая на первый взгляд не очень-то и изменилась, но всё же была неузнаваема, хотя он был в Пятигорске всего каких-то полгода назад. В первую очередь ему бросалось в глаза то, что в городе, похоже, не было ни одной иномарки. Ещё его удивляло отсутствие многочисленных кафе на этой улице-бульваре и магазинчиков. Вскоре он подъехал к зданию главпочтампа и вышел из трамвая. С остановки он увидел большой плакат, висевший на здании дома быта. На нём были изображены на фоне кремлёвского дворца съездов двое жизнерадостных тружеников, а над их головами был начертан весьма забавный лозунг: — «Встретим XXV съезд КПСС ударным трудом!». Прочитав эту чушь, он мысленно воскликнул: — «Ни хрена себе! Это в какой же год меня закинула нелёгкая? Двадцать пятый съезд, когда же это было». Его внимание привлёк газетный киоск. Он подошел к нему, вытащил из кармана мелочь, протянул её пожилой киоскёрше и попросил:

— «Труд», пожалуйста.

Киоскёрша забрала с его ладони три копейки, протянула газету и спросила весёлым голосом:

— Лотерейный билет не желаете купить, молодой человек?

— В азартные игры с государством сам не играю и другим не советую, уважаемая. — Насмешливо отказался Сергей — Обдерёт. Как пить дать обдерёт. Вы мне лучше вот что скажите, где бы мне квартиру на месяц, другой снять? А уж я вас за это непременно отблагодарю, сударыня. Честное слово не обижу.

Киоскёрша посмотрела на Сергея испытующе и спросила:

— А вам как, отдельная нужна или комната с хозяйкой устроит? Отдельная будет дорого стоить.

— Дорого это сколько? — С улыбкой спросил Сергей.

Киоскёрша, которая, похожа, не надеялась решить свои финансовые проблемы таким образом, ответила со вздохом:

— Шестьдесят рублей. Зато квартира на втором этаже и с телефоном. Правда, квартира у меня однокомнатная, но очень уютная и ремонт в ней я недавно сделала. Это здесь недалеко, на улице Хетагурова, но вам придётся подождать ещё полчаса. С двенадцати до часа у меня будет обеденный перерыв. Тогда вы и сможете посмотреть квартиру.

Сергей понятия не имел, сколько стоило тогда снять квартиру в Пятигорске, но зато прекрасно понимал, что эта тётка точно не станет спрашивать у него паспорт, а потому облегчённо вздохнул и сказал весёлым голосом:

— Согласен, хозяюшка. Надеюсь постельное бельё у вас там найдётся или мне своё нужно будет покупать?

— Найдётся-найдётся. — Успокоила его хозяйка квартиры — И бельё, и посуда, и холодильник. Даже телевизор есть.

Кивнув головой, Сергей сказал:

— Хорошо. Тогда я посижу вон там, на лавочке. Газеты почитаю. Узнаю, что на белом свете творится.

Сергей дошел до лавочки, стоящей неподалёку, поставил на неё баул и сумку, но не стал садиться, а подошел к другому киоску, в котором торговали мороженным, и купил себе одно, самое дорогое «Батончик ленинградский», за двадцать восемь копеек. Мороженное оказалось очень вкусным, облитое шоколадом и обсыпанное ореховой крошкой. Он не спеша съел мороженное и закурил. Пока он покупал газету «Труд» и буквально на шармака, без малейших усилий и риэлтеров снял себе отдельную квартиру, ему удалось выяснить самое главное, он перенёсся из две тысячи десятого года в год одна тысяча девятьсот семьдесят шестой год, точнёхонько в понедельник первого февраля. Он ровным счётом не знал ничего о том, что произошло в том году и лишь припоминал, что вроде бы именно тогда Брежнев сменял Владимира Буковского, которому он был года три назад представлен в Израиле, куда ездил по делам компании, на какого-то Корволана.

Читать газету «Труд» Сергею совершенно не хотелось, его сейчас куда больше волновало совсем другое. Например, как он оказался в прошлом, перешагнув через тридцать четыре года и попасть в тот год, когда он ещё не родился. Ещё Сергея волновало, что ему делать в этом одна тысяча девятьсот семьдесят шестом году без документов, без денег и, наконец, без собственной крыши над головой. Да, и перспектива начинать всё с нуля не где-то, а в Советском Союзе во времена, как он припоминал, застоя, его тоже прельщала. С куда большей охотой он оказался бы сейчас в любой из стран Западной Европы, США или Канаде. Вот там бы с его знанием технологий бизнеса двадцать первого века он смог бы развернуться по крупному и запросто натянул бы нос даже Биллу Гейтсу, а точнее сам создал бы его «Майкрософт».

Каким-то образом Сергея не только перенесло в прошлое, но ещё и забросило на полторы тысячи вёрст от Москвы и это бесило его больше всего. Если бы та чертовщина, отправившая его в прошлое, сменила вектор движения и отправила бы его, скажем, в Швецию или Норвегию, он бы обрадовался этому намного больше. От горестных раздумий Сергея отвлёк женский голос:

— Пойдёмте, молодой человек покажу вам квартиру. Меня зовут Анна Семёновна, а вы кто будете?

Сергей подскочил, заулыбался и ответил:

— Сергей, Сергей Александрович Чистяков. Москвич. Приехал вот к вам в Пятигорск отдохнуть и заодно осмотреться, но крайне неудачно. В Минводах, в аэропорту я то ли потерял, то ли у меня украли бумажник с документами. Хорошо, что хоть второй, с деньгами, сохранился. Сейчас размещусь у вас и буду думать, что делать дальше.

Киоскёрша сочувственно всплеснула руками и воскликнула:

— Ой, батюшки, беда-то какая! Это кто же вас обворовал? Вам, Сергей, нужно немедленно обратиться в милицию. Неужели все-все документы пропали?

Сергей уныло кивнул головой и сказал:

— Все, Анна Семёновна, и паспорт, и военный билет, и водительские права. — Он хотел было сказать, что партбилет у него тоже накрылся, но передумал и прибавил — Только это ещё не факт, что их украли, но даже если и украли, то скорее всего тут же всё и выбросили. В общем завтра с утра я поеду в Минводы и постараюсь всё выяснить.

Анна Семёновна закивала головой и сказала:

— Ну, тогда дай вам Бог удачи. — И робко поинтересовалась у него — Сергей Александрович, а вы по какой части будете?

Сергей улыбнулся и подумав о том, что эту пожилую женщину, возможно, смущает его холёный вид и особенно серёжка с небольшим голубым брюликом в ухе, ответил с поклоном:

— Я работник культуры, Анна Семёновна, театральный критик по образованию, но режиссёр по призванию. В Москве, как вы сами понимаете, режиссёров и без меня хватает, но может быть мне повезёт в провинции. Хочу посмотреть на ваш театр, съездить в Ставрополь, в Нальчик. В общем я пока что не решил окончательно, куда именно перебраться.

Такой ответ полностью удовлетворил продавщицу газет и она, радостно заулыбавшись, воскликнула:

— Ну, так тем более Бог вам в помощь!

Мимо как раз проезжало такси и Сергей бросился его останавливать. Погрузив свои вещи в багажник, он усадил хозяйку квартиры вперёд и они поехали на улицу Коста Хетагурова. Сергей занёс вещи в квартиру, осмотрелся в ней и расплатился с хозяйкой. Та быстро спрятала деньги в кошелёк и облегчённо вздохнула. Похоже, что они ей были очень нужны, как, впрочем, и Сергею. Из квартиры он вышел вместе с хозяйкой и та, возвращаясь в свой киоск, показала дом, в котором жила. После этого он демонстративно пошел на почту, давать телеграмму в Москву и послонявшись там минут двадцать, отправился в то самое кафе в подвальчике, куда полюбил заходить через двадцать пять лет. В нём и в семьдесят шестом готовили очень вкусно, хотя в буфете не было всего того великолепия, которое появилось в конце двадцатого века и особенно в веке двадцать первом. Из-за того, что свиная поджарка была очень вкусной, на какое-то время Сергей, выпив с горя сто пятьдесят граммов армянского коньяка, на какое-то время забыл обо всех своих неприятностях.