"Знак черепа" - читать интересную книгу автора (Данн Джон Аллан)

Глава восьмая. СИМПКИНС ИСЧЕЗАЕТ

Сон, игравший со мной в жмурки всю ночь, окончательно покинул меня перед рассветом. Я разбудил Дона, неслышно спустился вниз по лестнице спящего особняка и вышел в холодный серый предутренний туман. К моему изумлению, засов на задней двери в большом холле был отодвинут. Я заподозрил в этом Фрэнка, способного, поднявшись спозаранку, отправиться поболтать с пиратами, которых едва ли мог обрадовать подобный визит после поглощенного ими вчера невероятного количества хереса.

Подойдя к небольшому каменному строению, где они находились, я услышал голоса и увидел, что болт вынут из щеколды и она висит отдельно от петли. У самого порога я отчетливо расслышал позвякивание золотых монет. Звук шагов по твердому грунту, очевидно, предупредил их о моем приближении, потому что дверь сырного склада внезапно отворилась, и оттуда вышел Саймон Левисон. Если он и был обескуражен при виде меня, то лицо его с немного тяжеловатыми чертами не выразило никаких эмоций. Мое же, как я подозреваю, оказалось более эмоциональным. Тайное посещение наших пленников, не говоря уже о каких-то денежных делах с ними, было не лучшей платой за гостеприимство, если не просто непорядочностью. Однако я промолчал, решив сообщить об этом позже сэру Ричарду.

— А, мистер Пенрит, — произнес Саймон своим мягким бархатным голосом, слегка шепелявя на некоторых согласных. — Вы ранняя пташка! Я срочно уезжаю и не хотел будоражить весь дом. Поэтому решил спросить у этих ваших моряков, где здесь ближайшая почтовая станция. Они сказали мне, что в таверне, в двух милях отсюда, я могу нанять экипаж до Лондона.

Я знал, что в его словах кроется изрядная доля лжи, но не в моем положении было возражать против его намерений.

— Это место не пользуется репутацией порядочного заведения, — сказал я. — К тому же я сомневаюсь в качестве их лошадей.

— Выехав так рано, — с улыбкой возразил он, — я прибуду в Лондон до наступления темноты. Разбойники обычно совершают свои черные дела под покровом ночи. Передайте мои добрые пожелания сэру Ричарду. Он поймет причину моего отъезда.

Дон обнюхивал его икры, вздыбив шерсть на загривке и то и дело поглядывая на меня, словно испрашивал разрешения выразить свою неприязнь к Левисону в более активной форме. Я разделял его чувства к этому скрытному человеку с вкрадчивыми манерами, но тем не менее отозвал собаку.

— Я передам сэру Ричарду, — ответил я.

Дом начал понемногу просыпаться, и Питер, зевая во весь рот, уже направился к конюшням.

— Мы можем оседлать для вас лошадь, — предложил я.

— Из меня плохой наездник, — возразил еврей. — Я лучше пройдусь пешком.

Он приехал без чемодана, а свой подбитый горностаем плащ надел на себя, чтобы уберечься от зябкой утренней прохлады. Ничего не оставалось, как отпустить его с миром, и я молча провожал его взглядом, пока он не скрылся за домом, направляясь в сторону тракта.

Причина, заставившая его подняться в такую рань и предпочесть почтовой карете весьма сомнительную поездку в наемном экипаже, могла быть только одна; ничего другого мне в голову не приходило. Его беседа с двумя пиратами, любопытство, проявленное им вчера, как будто бы полностью совпадали с моими выводами. Подобно всем представителям своего племени, он обладал исключительно тонким нюхом на золото и, ощутив в воздухе какую-то тайну, загорелся желанием ее узнать, чтобы получить свою долю. Судя по тому, что я видел из окна, он, похоже, даже поссорился с сэром Ричардом.

Казалось странным, что сэр Ричард избрал своим деловым партнером иудея. Хитрость и проницательность последних не вызывала никаких сомнений, но мне они представлялись скорее ростовщиками, торгашами и менялами, чем советниками и помощниками, хотя среди них я мог бы назвать имена и довольно известных банкиров.

Сэр Ричард намекал на готовящуюся войну с Испанией. Возможно, в связи с этим у него возникли определенные трудности с получением наличных денег, чем и объяснялся неожиданный приезд Левисона; но с другой стороны, насколько мне было известно, этот человек приехал без приглашения. Фентон спешно прибыл из Лондона, однако Левисон его обогнал. Симпкинс не возил никаких посланий, кроме того, которое дал ему Пайк, — если, конечно, сэр Ричард частным порядком не вручил ему свое. Впрочем, совать нос в дела моего патрона у меня не было ни малейшего желания.

Дон заворчал и ощетинился. Фентон подошел к двери сырного склада, неряшливый и небритый; глаза его налились кровью, а хриплый голос походил на карканье ворона.

— Сэр, — произнес он, почтительно касаясь грязного клока засаленных волос, свисавшего ему на лоб, — во имя милосердия, пришлите стаканчик чего-нибудь покрепче! Вчерашнее вино, очевидно, забродило в медной посуде, из-за чего у меня во рту сущий ад, а Пайк клянется, будто череп у него раскалывается пополам!

— Что нужно было от вас этому человеку? — спросил я.

— Ничего; он всего лишь узнал у Пайка дорогу до таверны. Щедрый джентльмен, хоть и еврей. Дал нам по кроне за беспокойство.

Я слышал звон золота, а не серебра, и Саймон был не из тех, кто платит золотом за дешевую информацию.

— У меня нет ключей от погреба, — ответил я. — Но Питер, наверное, сможет нацедить вам немного пива.

— Все что угодно, лишь бы это помогло нам продраить засорившиеся шпигаты18, — сказал он и убрался восвояси, словно неряшливый барсук в свою нору.

Я распорядился насчет пива. Не было смысла спорить с мошенниками, а тем более настраивать их против себя. В конце концов, ничего особенного не произошло. Саймон, любопытный, как все потомки колена Израилева, и раздосадованный нежеланием сэра Ричарда поделиться с ним нашим секретом, решил, очевидно, раскрыть его самостоятельно. Много ли он смог узнать, если карта и кольцо хранились под замком в столе у сэра Ричарда, а о времени отплытия не знали и мы сами?

Сэр Ричард пропустил мое сообщение мимо ушей, когда я позже упомянул о происшествии.

— У этого человека чересчур большие амбиции, — сказал он. — Он склонен несколько преувеличивать свое значение. Я пользуюсь его услугами и в определенном смысле обязан ему кое в чем, но он не должен забывать свое место. Я укажу его ему при первом же случае!

— Мне удалось собрать нужную сумму, — уже более веселым тоном продолжал он. — Мы отправимся в Лондон послезавтра, а оттуда дилижансом в Плимут на поиски подходящего судна. Фентон и Пайк поедут с нами.

— Хорошо, — сказал Фрэнк Мадден. — Наконец-то мы побродим по свету, вместо того чтобы торчать здесь, как мушиный след на карте!

— Мне еще надо уговорить твою матушку, мой юный путешественник, — возразил его опекун. — Не знаю, как она воспримет известие о твоем намерении вылететь из родного гнезда на поиски приключений!

— Ей придется согласиться, — с уверенностью заявил хромой юноша. — Я ласково поговорю с ней, а вы, дядюшка, должны будете ее убедить. Не сомневаюсь, у вас найдутся веские доводы.

В его словах таился некий скрытый смысл, в то время для меня неясный. Сэр Ричард бросил на племянника сердитый взгляд, который мальчик встретил, не моргнув глазом.

— Это мой пират, — продолжал он, делая ударение на слове «мой». — Значит, и карта — моя, и деньги для экспедиции тоже мои. Довольно представлять меня беспомощным неженкой! Неужели меня надо постоянно держать в укромном месте только из-за того, что спина у меня кривая, а одна нога короче другой? Я не стыжусь появляться среди людей. Недостатки физические с лихвой компенсируются умственными достоинствами. Если я задумал посмотреть мир, воспользовавшись своим наследством, то кто может этому помешать? Моя мать неглупая женщина; ей уже известно, что мы что-то затеваем, но известно также и другое: коль скоро я решился на какой-нибудь шаг, то сделаю его обязательно!

Непреклонный характер, которым нельзя было не восхищаться, светился в его глазах, а тонкие губы сложились в упрямую жесткую линию на его мальчишечьем лице, уже носившем на себе черты взрослого мужчины.

— Не забывай и обо мне, — с некоторой поспешностью вставил сэр Ричард. — Я ведь являюсь твоим законным опекуном, наставником и лицом, отвечающим за твои поступки вплоть до совершеннолетия!

— Эту проблему, — спокойно ответил Фрэнк, — устраняет тот факт, что вы, дядюшка, не меньше моего желаете отправиться в экспедицию!

Сэр Ричард расхохотался, хотя смех его звучал немного натянуто; впрочем, это было вполне естественно после столь категоричной отповеди, полученной им от своего подопечного.

— Ладно, попытаемся убедить твою матушку, — сказал он. — Я поговорю с ней, как только она спустится вниз.

Утром того же дня мы с юным Мадденом сидели на террасе, склонившись над картами в атласе, и в то время, как он слушал мою лекцию о магнитном склонении, проекциях и магнитной девиации, мы увидели брата и сестру, прогуливающихся по розовому саду и погруженных в серьезную беседу.

— Сэр Ричард изволит уговаривать мою маму, — заметил Фрэнк в присущей ему юмористической манере.

Я поднял глаза. Миссис Мадден выглядела очень возбужденной и взволнованной. Однажды она остановилась посреди дорожки и в отчаянии заломила руки. Казалось, она о чем-то умоляла своего брата. Тот отвечал ей, сопровождая слова широкими жестами рук и пожатием плеч, что опять вызвало между ними оживленный спор, пока оба не скрылись за аккуратно подстриженной живой изгородью. Наконец они подошли к ступеням, ведущим на террасу, и мы встали, приветствуя их.

— Матушку удалось убедить, — вполголоса иронически произнес Фрэнк.

По правде говоря, бедная леди казалась скорее напуганной, чем убежденной, судя по ее расстроенному лицу, хотя она пыталась казаться спокойной.

— Значит, я еду, мама? — спросил Фрэнк.

— Да, мой мальчик, твой дядя считает это необходимым…

— … для твоего образования, — подхватил сэр Ричард. — Все готово. Мы отправляемся послезавтра.

— Так скоро? — пробормотала миссис Мадден со слезами в голосе.

— Если мы хотим чего-нибудь добиться, мама, то надо действовать, пока секрет не распространился по всей округе!

Мальчишка совсем не проявлял сочувствия к естественной печали своей матери; впрочем, я отнес это за счет юношеского эгоизма Фрэнка, озабоченного только своими проблемами. Я мог бы припомнить немало случаев, когда и сам поступал подобным же образом, и память об этом теперь вызывала во мне острое чувство стыда и сожаления.

Мы взяли с собой Питера, конюха, некогда служившего на корабле, поручив ему временно охранять Фентона и Пайка. В связи с отсрочкой выплаты двух тысяч гиней можно было не опасаться, что Фентон попытается улизнуть от нас, но, с другой стороны, мы не должны были спускать с него глаз, чтобы не дать ему возможность заключить параллельную сделку с кем-нибудь еще. До тех пор пока мы не окажемся на борту судна, этих двоих следовало оберегать столь же ревностно, как саму карту и бесценные координаты нашего острова. Итак, в назначенное утро шестеро бодрых и оживленных путешественников выехали из ворот Мадден-Холла, направляясь на Мадагаскар.

Был заложен семейный экипаж; сэр Ричард и Фрэнк ехали внутри, а оба пирата снаружи на запятках, Хадсон, который должен был вернуться с каретой и лошадьми в поместье и служить там дворецким вплоть до нашего возвращения, рядом с кучером, а мы с Питером — верхом: он на коренастой невысокой лошадке, а я на своей кобыле. Весь верх экипажа и багажное отделение были заполнены разнообразной поклажей. Дон бежал рядом, время от времени залезая на козлы, когда перегревался или слишком уставал.

Возле таверны неряшливая жена Симпкинса выбежала на дорогу навстречу нам. Волосы у нее были растрепаны, платье в беспорядке, а глаза дико сверкали, когда она неожиданно появилась прямо перед мордой моей кобылы, так что я едва успел натянуть поводья. Карета остановилась, и сэр Ричард сердито высунулся из окна.

— Та-та-та, это еще что такое? — спросил он.

— Мой муж! — запричитала она. — Вы едете в Ланнон?

— Да. И что из этого?

— Сегодня уже третий день, как он подрядился отвезти в Ланнон еврея в меховом плаще. Еврей зачем-то приезжал к вам, как он мне сказал. Похоже, сэр, Джим не собирается возвращаться. Он забрал все деньги — ну да Бог с ними, не так уж много их было! — но исчезли его лучшее платье и многие вещи из комода! Если вы, ваша милость, встретите его в Ланноне, заставьте его вернуться назад! Боюсь, я теперь покинутая жена, сэр Ричард!

Женщина была вне себя, и я с трудом понимал ее отрывистую бессвязную речь. Очевидно, у нее были серьезные причины поверить в то, что Симпкинс ее бросил.

— Он не совсем плохой, мой Джим, — продолжала она. — Но он подвержен дурному влиянию, а в Ланноне полным-полно нехороших людей. Я боюсь, как бы Джим не спутался с ними. И тогда он не вернется — о, он не вернется! И что мне тогда делать? Патент — его срок — кончается, денег нет. Лошадей он увел с собой, а меня оставил с маленьким ребенком, который больше никогда не увидит отца!

— Ну что за глупости! — остановил ее сэр Ричард. — Вернется он, никуда не денется! Лондон большой город, и нам некогда заниматься пустяками. Но, если я его увижу, то с ним поговорю. А теперь пропустите нас — быстро, быстро!

Женщина словно приклеилась к дверце кареты. Она вела себя так, будто знала или догадывалась о вещах, о которых не хотела говорить и которые давали ей повод считать себя покинутой женой; я подумал, что тут, конечно, не обошлось без Саймона. Но сэр Ричард был нетерпелив, и Питер, спрыгнув с седла, отвел женщину в таверну, откуда доносился громкий плач младенца. Карета тронулась, и я последовал за ней, размышляя над тем, много ли известно Симпкинсу и что он мог разболтать Саймону. Возможно, этот незначительный инцидент оказал на меня чересчур сильное воздействие, хотя сэр Ричард не преминул пролить свет на истинное положение дел, когда мы по пути сделали короткую остановку, чтобы отдохнуть и покормить лошадей.

— Трактирщик всегда был негодяем, — сказал он. — Он только и ждал случая, чтобы присоединиться к своим дружкам. Помяните мое слово, Пенрит, ему не уйти от виселицы! А женушка его не такая уж бедная и несчастная, как кажется!

Мы разместились в городском доме сэра Ричарда. Питер остался присматривать за Фентоном и Пайком, которым было приказано не высовывать носа на улицу, сэр Ричард, не откладывая дела в долгий ящик, нанес визит Левисону, чтобы оформить денежный перевод в банки Плимута, я же с самого утра отправился закупать кое-какое необходимое снаряжение. Фрэнк Мадден предпочел оставаться дома, намереваясь, как я предполагал, провести день в беседах с пиратами и узнать от них еще больше о чудесах страны, куда мы направлялись. Наша карета должна была вернуться в поместье, и я первым делом заказал для всех нас места в почтовом дилижансе, отправлявшемся в Плимут на следующий день.

Погода все еще хмурилась, однако она никоим образом не могла повлиять на мое приподнятое настроение, когда я в оружейных лавках осматривал пистолеты и мушкеты, испытывал на гибкость и прочность лезвия шпаг, отбирая оружие и распоряжаясь сегодня же доставить его в дом сэра Ричарда. Я приобрел также кое-что из одежды и обуви. Порох и прочие боеприпасы, а заодно и провизию мы должны были закупить в Плимуте.

Еще неделю тому назад я слонялся по улицам в промокших и дырявых башмаках, в потрепанной и ветхой одежде, без единого фартинга в кармане. Нынче же неукротимый дух странствий и приключений пылал в моей крови. Лавочники и торговцы кланялись мне, со всех ног бросаясь выполнять малейшее желание молодого энергичного лорда, собирающегося отправиться на поиски сокровищ. Естественно, я ни словом не обмолвился о нашем предприятии, но в моем поведении, несомненно, чувствовался некий прозрачный намек на это.

Я отдавал себе отчет в том, что хожу с гордо поднятой головой, чуть ли не пританцовывая под бравурные мелодии, которые напеваю сам себе под нос, явственно различая впереди уже проступающие сквозь лондонский туман силуэты далеких пальм и коралловых рифов, глубокую яму, на дне которой покоится сундук, битком набитый золотом и драгоценностями. Прохожие как-то странно поглядывали на меня и расступались, давая дорогу; некоторые останавливались и оборачивались мне вслед. Конечно же, я немного чванился и задирал нос, — да и кто вел бы себя иначе на моем месте и в мои годы, имея перед собой не только весь беспредельный мир, но и вступая к тому же на долгий и трудный путь, полный опасностей и приключений?

Я чувствовал себя так, словно мне на роду было написано твердой ногой попирать качающиеся палубы кораблей, высматривая в морских далях очертания неведомых островов, покупать оружие для быстрых и яростных схваток за обладание сокровищами, смело смотреть в лицо неизвестности, — быть авантюристом, джентльменом удачи с собственной долей в общей добыче. Это был великий день, и я успешно провел его первую половину, решив напоследок плотно пообедать у Шорта и, покончив со всеми делами, вернуться к вечеру в резиденцию сэра Ричарда.

Кровь энергично билась в моих жилах, побуждая меня к активным действиям, и поэтому я, покинув около трех часов пополудни последнюю оружейную лавку у Лондонского моста, направился — разумеется, пешком! — на запад. Мне предстояло выполнить еще одну задачу, на сей раз личного порядка. В свое время я заложил кое-какие безделушки, расстаться с которыми мне было бы крайне жаль. Одна за другой покидали они меня после того, как голод вынуждал меня относить их к ростовщику без всякой надежды увидеть их снова.

Среди них назову усыпанные мелкими бриллиантами часы отца, перстень с печаткой, медальон и прочие мелочи, стоившие значительно больше, чем я за них получил, не говоря уже о том, что они были мне дороги как память. Ростовщик, конечно, считал их крадеными и вовсе не ожидал, чтобы кто-нибудь пришел их выкупать. Сейчас подошло самое время сделать это. Срок залога не был определен, и их могли уже перепродать. Сэр Ричард вернул мне пять гиней, которые я в свое время уплатил Симпкинсу, и настоял на предоставлении мне ссуды на одежду и экипировку — с последующим вычетом ее из моей доли сокровищ, — так что я вполне мог сойти за богача.

Я свернул в узкий мрачноватый переулок, отыскал знакомую лавку под тремя тускло поблескивавшими позолоченными шарами, выкупил свое имущество и снова вышел в ранние сумерки, сгустившиеся благодаря легкому туману после того, как солнце начало склоняться к западу. Стоя на пороге, я заметил две темные фигуры, торопливо прошмыгнувшие мимо меня. Обе были мне хорошо знакомы.

Одна фигура принадлежала Картеру, известному в округе вербовщику. В дни моей нищенской бедности я успел завести немало подобных сомнительных знакомств, и теперь почти был уверен в том, что узнал его. А вторым в этой паре являлся не кто иной, как Симпкинс собственной персоной! Увлекшись беседой, оба не заметили меня и скрылись в дверях питейного заведения, стоявшего на самом берегу Темзы. Этот кабак пользовался дурной славой, поскольку именно здесь Картер проворачивал свои гнусные делишки. Он заманивал сюда простаков, одурманивал их, подмешивая в выпивку снотворное, а то и просто оглушая Ударом палки по голове, а затем продавал в таком виде либо в матросы, либо в солдаты. Поговаривали, будто в подвале таверны имеется даже специальный желоб, по которому бесчувственные жертвы вербовщика сплавляются на поджидающую внизу у берега лодчонку, доставляющую несчастных прямо на борт судна, которое нуждается в пополнении команды.

Зал таверны разделялся тонкой перегородкой на две половины. В одной обслуживали только капитанов, шкиперов и первых помощников, подавая им напитки в стеклянных бокалах и фужерах. Картер и Симпкинс исчезли в другой, где более дешевая выпивка — впрочем, скорее всего та же, но только по более низким ценам — подавалась в глиняных и оловянных кружках для всех остальных. Я вошел в первую половину и потребовал пива. Служанка принесла заказанное, и я стал неторопливо потягивать чуть горьковатую пенистую жидкость, удобно расположившись за столом на скамье, которая протянулась вдоль перегородки. Мне были отчетливо слышны голоса, доносившиеся с другой стороны, и я сразу распознал их.

— Мне не нужны неопытные новички, — услышал я голос Симпкинса. — Это должны быть настоящие просоленные морские волки!

— Морские волки! — громко захохотал Картер. — Да что ты можешь понимать в моряках, — ты, со своими лапами, измазанными в земле и навозе! Сказано тебе, что я и пальцем не шевельну, пока не получу полновесный аванс в золоте!

— Ты знаешь, на кого я работаю.

— Я знаю это только с твоих слов. А что, если он передумает и откажется? К тому же я впервые слышу, чтобы он занимался торговлей. Ведь судно, говоришь, торговое?

— Ничего я не говорю! Мне всего лишь нужны выносливые и надежные люди, знающие морское дело и способные постоять за себя!

— Хо-хо! Любопытно, какой товар он собирается перевозить в своих трюмах! Надежные люди, умеющие постоять за себя? И цена будет соответствующая?

— Я назвал тебе цену. Мне ничего не известно о его планах, кроме того, что он сказал и о чем ты уже знаешь.

— Сорок человек, чтобы вести судно и сражаться в случае нужды. И за сорок восемь часов? Непростой заказ! Придется выложить солидный аванс. А судно уже загружено?

— Говорю тебе, я ничего об этом не знаю! Сначала надо набрать людей. Берешься, или мне обратиться к другому?

— Полегче! Ты не из тех, кто обычно нанимает моряков. Если бы ты не пришел ко мне от Бланта-с-полубака, я бы с тобой и разговаривать не стал. Людей я могу тебе обеспечить. Но ты должен уплатить мне авансом по две гинеи за голову, прежде чем я приступлю к делу. И еще по три гинеи, когда я соберу их вместе.

До меня донеслось осторожное позвякивание отсчитываемых монет, и затем я услышал, как партнеры договорились о встрече в это же время на следующий день. Наконец Симпкинс предложил выпить на дорожку по самой последней, — а пили они, судя по всему, неразведенное виски, — послышался стук чокающихся кружек и стук захлопнувшейся двери.

Я отставил стакан и бросился к выходу, чтобы последовать за Симпкинсом, если это он вышел из кабака. Все мои подозрения выкристаллизовались в совершенно очевидную догадку. Хозяин постоялого двора, нанимающий сорок матросов, умеющих обращаться с оружием, и спокойно отсчитывающий вербовщику восемьдесят гиней!

Дверь перед моим носом неожиданно распахнулась, и на пороге появился Картер. Я торопливо протиснулся мимо него, но за это время Симпкинс уже успел раствориться в тумане. Я нерешительно огляделся по сторонам, однако трактирщик исчез, и пытаться преследовать его сейчас не имело никакого смысла. Кто-то опустил руку мне на плечо и заглянул в лицо. Это был Картер, который вышел следом за мной в дверь.

— Сдается мне, я узнал тебя, приятель, несмотря на твои пышные перышки! — сказал он. — Мистер Драный Кафтан стал сэром Бархатным Камзолом! Не поставишь ли стаканчик, раз уж тебе так пофартило?

Я вернулся вместе с ним в таверну. Потеряв след Симпкинса, я мог, пожалуй, кое-что разузнать у вербовщика. У меня не оставалось ни малейшего сомнения: Симпкинс каким-то образом пронюхал о наших планах, либо вступив в сговор с Фентоном, либо вскрыв конверт с запиской Пайка. Впрочем, едва ли это могло дать ему возможность проникнуть в тайну достаточно глубоко, чтобы он тут же бросился нанимать судовую команду. Действия трактирщика свидетельствовали о твердой уверенности. И тут меня словно осенило: Саймон!

Я заказал выпивку, и мы уселись за стол достаточно приветливо и дружелюбно.

— Я слышал, ты стал наставником и учителем молодого джентльмена, — сказал Картер. — Выпьем за удачный поворот в твоей судьбе!

— Откуда тебе это известно? — поинтересовался я. Он с хитрым видом потер себе переносицу и ухмыльнулся.

— О, мне известно значительно больше! — понизив голос, проговорил он. — Послушай, мастер студент, мы всегда были друзьями. Ты не из тех, кто кичится своей ученостью и не желает водиться с простыми людьми. Ты не задираешь нос перед нами! Так вот, ходят слухи, будто твои благородные хозяева — люди богатые и собираются стать еще богаче?

Он искоса бросил на меня проницательный взгляд.

— Кажется, я догадываюсь, откуда у тебя такие сведения, — сказал я, пытаясь нащупать лазейку к источнику его информации.

Картер кивнул:

— Похоже, ты слышал, как я толковал тут с этой неотесанной деревенщиной. Я уже сказал, что мы с тобой всегда были друзьями. И если я сообщу тебе новость, заинтересующую тех, с кем ты теперь связан, то заплатят ли они мне за нее?

Я знал его как двуличного мошенника и обманщика. Было очевидно, что он не прочь добавить наши денежки к гинеям, полученным от Симпкинса — или от Саймона, — и обвести всех вокруг пальца. С другой стороны, если существует враждебный заговор, если Саймон пронюхал о наших поисках и намерен нас опередить или даже применить силу — дюжина возможных вариантов промелькнула у меня в мозгу, — то быть заранее предупрежденным в любом случае означало быть заранее вооруженным.

— Вполне возможно, — ответил я ему. — Однако кто знает, не устарела ли уже твоя новость?

— Вот как? Ты всегда был хитрым и рассудительным и о многом, конечно, уже догадался. Но я могу сообщить детали. Только не здесь. Перейдем в заднюю комнату и там потолкуем.

Он подозвал служанку, которая подняла откидную доску прилавка, и мы прошли в маленькую комнату, где стояли стол и несколько табуретов топорной работы. Служанка вошла вслед за нами, поставила на стол бутылку и пару стаканов и оставила нас одних. Картер подошел к окну и посмотрел сквозь грязные запыленные стекла на реку. Туман продолжал сгущаться, и он, чтобы лучше видеть, протер стекло рукавом.

— Чертова погодка, — проворчал Картер. — Скоро начнется прилив. Видишь вон тот барк19, пришвартованный к ближнему причалу?

Я шагнул к окну, и он отступил в сторону, освобождая проход. В следующую секунду голова моя словно взорвалась от сильного удара по затылку. В ушах зазвенело, из глаз посыпались искры, и я, уже теряя сознание и ничего не видя перед собой, инстинктивно повернулся и сцепился с Картером в отчаянной борьбе. Мы оба грохнулись на стол, и в то же мгновение силы оставили меня.

Очнулся я в кромешном мраке, не понимая, где я и что со мной произошло. Я лежал, скрючившись в три погибели, касаясь коленями подбородка, упираясь головой в скользкие доски потолка, вдыхая тошнотворный запах плесени и прислушиваясь к доносящемуся откуда-то шуму текущей воды. Запястья и лодыжки мои были связаны. В конце концов я понял, где нахожусь: в желобе вербовщика, по которому он сплавляет свои беспомощные жертвы! Вскоре меня спустят вниз в поджидающую лодку, чтобы переправить на борт уходящего в море судна — или прямо в Темзу! Именно ее звуки я и слышал сейчас: глухой шум приливной волны, плескавшейся подо мной.

Таков оказался трагический финал моего великого дня. Как последний дурак, я попался на удочку Картера, сумевшего ловко разыграть со мной свой профессиональный трюк. Если Саймон — ибо я не мог избавиться от мысли, что за всем этим скрывается «деловой партнер», припомнив его любопытные взгляды и поступки, его поспешный отъезд вместе с Симпкинсом в город, — если Саймон задумал первым добраться до сокровищ, мое исчезновение вызовет отсрочку нашего отплытия и не даст нам возможности помешать его планам. Странно, но именно это соображение пришло мне в голову прежде всего, и лишь потом я задумался над собственной участью. Как они собираются поступить со мной? Подбросят ли на борт какому-нибудь грязному морскому бродяге, продадут в солдаты или просто бросят в Темзу, связанного по рукам и ногам?

Картер совершил одну ошибку. Удар его оказался не слишком сильным, хотя в голове у меня еще гудело, как в пчелином улье. Но главное заключалось в том, что он связал мне руки спереди, а не сзади.

Я лежал на крышке люка, который откроют, едва лишь прилив достигнет достаточной высоты. Желоб — узкий, и колени касаются подбородка. Запястья — тоже.

Я стал извиваться, насколько позволяло тесное пространство, пока не вцепился зубами в узлы. Я грыз и жевал их, ощущая противный солоновато-горький вкус каната, отплевываясь от шершавых волокон конопли, забивавших рот. Канат прочен, узлы завязаны мастерски, и вскоре к отвратительному вкусу веревки стал примешиваться вкус крови из разорванных губ и стертых десен. Наконец в одном из узлов образовалась щель, и я с удвоенной энергией принялся обрабатывать его языком и зубами, постоянно прислушиваясь к плеску поднимающейся воды, которая сулила мне либо лодку вербовщика, либо холодную купель. В первом случае я решил просто выпрыгнуть за борт, отдавшись на волю течения в надежде, что оно вынесет меня где-нибудь на берег, если я до того не утону и сумею улизнуть от преследования.

Узел ослаб, и я, нащупав языком следующую петлю, принялся за нее. В конце концов руки мои оказались свободными. Я совершенно выбился из сил и весь взмок; поневоле мне пришлось немного передохнуть, несмотря на зловещий плеск воды и страх перед тем, что люк подо мной может открыться в любую секунду. В моем скрюченном положении возиться с узлами на лодыжках оказалось далеко не простым делом; я воевал с проклятой веревкой вплоть до судорог в конечностях и успел уже освободить одну ногу, когда надо мной внезапно возникло квадратное пятно света.

Я посмотрел вверх вдоль гладких блестящих стенок желоба и увидел ухмыляющуюся физиономию Симпкинса, зловеще прищуренную и освещенную масляным фонарем, который он держал над отверстием. У меня хватило здравого смысла сложить руки вместе, словно они все еще связаны. От трактирщика несло винным перегаром так, что я ощущал мерзкий запах его дыхания на расстоянии добрых десяти футов. Затем он плюнул вниз на меня.

— Счастливого плавания! — насмешливо проговорил он. — Надеюсь, оно будет долгим, поскольку ваша милость отправляется в путь с приливом!

Неожиданно пол подо мной провалился, и Симпкинс исчез. Холодный сырой воздух охватил меня, и я полетел вниз, во мрак и туман. Речные волны поглотили меня, и я погрузился в крутящийся водоворот под звуки издевательского хохота пьяного трактирщика, которые еще долго звенели у меня в ушах.