Дансени ЛордПьесы о богах и людях

Лорд Дансени

Пьесы о богах и людях

Александр Сорочан, перевод, 2004

Содержание

От переводчика

Шатры Арабов

Смех Богов

Враги Королевы

От переводчика

Данный сборник классических пьес не нуждается в представлении. Неудивительно, что именно эта книга вызвала такой интерес Г.Ф. Лавкрафта созданные Дансени сцены драматического ужаса и сейчас потрясают. Надеюсь, в переводе я хоть отчасти смог передать свое собственное восхищение удивительным первоисточником.

При переводе имен и географических названий я старался воспроизводить на русском написания Дансени, которым нет аналогов в истории и мифологии, не мудрствуя и избегая отсебятины. Таким образом я поступал и в предшествующих переводах и буду поступать впредь...

В оригинале в сборник входит еще одна пьеса, тоже упомянутая в эссе Лавкрафта "Сверхъестественный ужас в литературе". Перевод ее под названием "Ночь на постоялом дворе" вышел в книге: Антология фантастической литературы / Сост. Х.Л. Борхес, А. Бьой Касарес, С. Окампо. СПб., Амфора, 1999. Думаю, большинству эта антология известна; вот и еще один повод ее найти и прочитать. Ведь перевод В. Кулагиной-Ярцевой выполнен, как всегда, на высочайшем уровне. И мне тягаться с мастерами ни к чему...

Впрочем, остается и собственная ниша - первые переводы. Сейчас идет работа над книгами Дансени "Рассказы о войне", "За пределами знакомого мира", "Почему молочник боится рассвета", "Время и боги". Будет и кое-что еще...

Приятного чтения!

Александр Сорочан ([email protected])

Шатры Арабов

Действующие лица

Король.

Бел-Нарб \ погонщики верблюдов.

Ауб /

Гофмейстер.

Забра, придворный.

Эзнарза, цыганка из пустыни.

Сцена: - у ворот города Таланны.

Время: - Неизвестно.

-------

Акт 1

[У ворот города Таланны.]

Бел-Нарб:

К вечеру мы снова будем в пустыне.

Ауб:

Да.

Бел-Нарб:

И много недель не будет вокруг нас городов.

Ауб:

Ах!

Бел-Нарб:

Оборачиваясь с верблюжьей тропы, мы увидим, как гаснут огни; это будет последнее, что мы увидим.

Ауб:

Потом мы будем в пустыне.

Бел-Нарб:

Древняя жестокая пустыня.

Ауб:

Как ловко пустыня прячет свои колодцы. Можно сказать, что она враждует с человеком. Она не приветствует нас, как города.

Бел-Нарб:

Она таит ЗЛО. Я ненавижу пустыню.

Ауб:

Я думаю, нет в мире ничего прекраснее городов.

Бел-Нарб:

Города красивы.

Ауб:

Я думаю, что они прекраснее всего после рассвета, когда ночь оставляет здания. Они медленно отводят ее прочь и позволяют ей пасть подобно плащу и стоят нагими в своей красоте, будто в сиянии широкой реки; и свет нисходит и целует их в лоб. Я думаю, что тогда они прекраснее всего. Голоса мужчин и женщин начинают раздаваться на улицах, еле слышимые, один за другим, пока не зазвучит неспешный громкий ропот и все голоса не сольются в один. Я часто думаю, что тогда город говорит со мной, говорит своим голосом: "Ауб, Ауб, который на днях должен умереть, я не принадлежу Земле, я был всегда, я не умру".

Бел-Нарб:

Я не думаю, что города прекраснее всего на рассвете. Мы в любой день можем увидеть рассвет в пустыне. Я думаю, что они прекрасны только тогда, когда солнце уже встало и пыль стелется по узким улицам, это своего рода тайна - мы можем видеть скрытые фигуры и все же не совсем понимаем, кто перед нами. И только когда опускается тьма, и в пустыне не на что смотреть, разве что на черный горизонт и на черное небо над ним, именно тогда зажигаются подвесные фонари, и огни зажигаются в окнах один за другим и меняются все краски мира. Тогда, возможно, женщина выскользнет из маленькой дверцы и растворится на ночной улице, и мужчина будет красться с кинжалом в руке, чтобы уладить старую ссору, и люди будут сидеть на скамьях у дверей, играя в скабаш при ярком свете маленького зеленого фонаря, в то же время заправляя свои кальяны и куря наргруб. O, как чудесно наблюдать это! И пока я курю, мне нравится думать об этом и наблюдать, как где-то далеко-далеко над пустыней подобно крылу вздымается огромное красное облако; и тогда все Арабы узнают, что на следующий день промчится сирокко, проклятое дыхание Иблиса, отца Сатаны.

Ауб:

Да, приятно думать о Сирокко, когда ты в безопасности в городе, но я не люблю думать о нем в такое время, поскольку до исхода дня мы повезем паломников к Мекке, и кто может узнать или предсказать, что у пустыни на уме? Наш путь в пустыне подобен бросанию костей собаке: какие-то она поймает, а какие-то уронит. Она может поймать наши кости, но мы можем и достичь сверкающей Мекки. O, если бы я был торговцем в маленькой палатке на людной улице, если б я мог сидеть весь день и торговать...

Бел-Нарб:

Да, куда легче обмануть какого-нибудь лорда, покупающего шелк и украшения в городе, чем обмануть смерть в пустыне. О, пустыня, пустыня; как я люблю красивые города, и как я ненавижу пустыню.

Ауб:

[Указывая налево] Кто это?

Бел-Нарб:

Где? На краю пустыни, там, где верблюды?

Ауб:

Да, кто это?

Бел-Нарб:

Он смотрит на тропу, которой идут караваны. Говорят, что Король приходит на край пустыни и часто смотрит в ту сторону. Он подолгу стоит там вечерами, устремив взор к Мекке.

Ауб:

И с чего это Королю смотреть в сторону Мекки? Он же не может отправиться в Мекку. Он не может уйти в пустыню даже на день. Посыльные помчатся за ним, выкрикивая его имя, и вернут его в зал совета или в палату суда. Если они не сумеют найти его, их головы отрубят и вывесят на какой-нибудь высокой крыше; судьи укажут на них со словами: "Оттуда им лучше видно!"

Бел-Нарб:

Нет, Король не может уйти в пустыню. Если бы Бог сделал МЕНЯ Королем, я вышел бы однажды на границу пустыни и отряс бы песок с моего тюрбана и с моей бороды, а затем я никогда больше не взглянул бы на пустыню. Жадная, выжженная солнцем древняя мать тысячи дьяволов! Она могла бы засыпать колодцы песком, задувать своим сирокко год за годом и столетие за столетием и никогда не удостоиться ни единого моего проклятия - если бы Бог сделал МЕНЯ Королем.

Ауб:

Говорят, что ты похож на Короля.

Бел-Нарб:

Да, я похож на него. Ведь его отец назвался когда-то погонщиком верблюдов и прошел через наши деревни. Я часто говорю самому себе: "Все в руках Божьих.

Если б я только мог сделаться Королем, а короля превратить в погонщика верблюдов, это было бы угодно Богу, ибо во всем воля его".

Ауб:

Если бы ты сделал это, Бог сказал бы: "Взгляните на Бел-Нарба, которого я сделал погонщиком верблюдов и который забыл об этом". И затем он покинул бы тебя, Бел-Нарб.

Бел-Нарб:

Кто знает, что сказал бы Бог?

Ауб:

Кто знает? Его пути неисповедимы.

Бел-Нарб:

Я не сделал бы этого, Ауб. Нет, не сделал бы. Я только говорю это самому себе, когда курю, или ночью в пустыне. Я говорю самому себе: "Бел-Нарб - Король в Таланне". И затем я говорю: "Гофмейстер, пришли сюда Скарми с бренди, с фонарями и с досками для игры в скабаш, и пусть весь город соберется перед дворцом, пусть все пьют, веселятся и восхваляют мое имя".

Паломники:

[Зовут] Бел-Нарб! Бел-Нарб! Собачий сын. Иди и отвяжи своих верблюдов. Давай, мы отправляемся в святую Мекку.

Бел-Нарб:

Проклятие пустыни.

Ауб:

Верблюды встают. Караван отправляется в Мекку. Прощай, прекрасный город.

[Голоса Паломников снаружи: "Бел-Нарб! Бел-Нарб!"]

Бел-Нарб:

Я иду, порождения греха.

[Бел-Нарб и Ауб уходят.]

[Король входит через большую, увенчанную короной дверь. Он садится на ступень.]

Король:

Корону не нужно носить на голове. Скипетр не нужно носить в руках. Корону следует превратить в золотую цепь, а скипетр - вбить в землю так, чтобы Короля можно было приковать к нему за лодыжку. Тогда он ЗНАЛ БЫ, что он не сможет удалиться в прекрасную пустыню и никогда не сможет увидеть пальмы в оазисах. O Таланна, Таланна, как я ненавижу этот город с его узкими, узкими улочками, и этих пьяных вечер за вечером людей, играющих в скабаш в кошмарном игорном доме этого старого негодяя Скарми. O, если б я мог жениться на девушке из неблагородной семьи, поколения предков которой не знали этого города, и если б мы могли уехать отсюда по длинной тропе через пустыню, только мы вдвоем, пока мы не прибудем к шатрам Арабов. А корона какой-нибудь глупый и жадный человек заберет ее себе на горе. И всего этого не может случиться, ибо Король - это все же Король.

[В дверь входит гофмейстер.]

Гофмейстер:

Ваше Величество!

Король:

Ну что ж, мой лорд Гофмейстер, у Вас есть ЕЩЕ работа для меня?

Гофмейстер:

Да, нужно очень много сделать.

Король:

Я надеялся освободиться этим вечером, ибо верблюды поворачивают к Мекке, и я мог бы поглядеть, как караваны уходят в пустыню, куда я не могу отправиться сам.

Гофмейстер:

Вашему Величеству предстоят серьезные дела. Иктра восстала.

Король:

Где это - Иктра?

Гофмейстер:

Это маленькая страна, принадлежащая вашему Величеству, возле Зебдарлона, среди холмов.

Король:

Если б не это, я уже почти готов просить, чтобы Вы позволили мне уйти с погонщиками верблюдов в золотую Мекку. Я исполнял все, что требуется от Короля, в течение пяти лет и слушал моих советников, и все это время пустыня взывала ко мне; она говорила: "Ступай в палатки моих детей, в палатки моих детей!" И все это время я оставался среди этих стен.

Гофмейстер:

Если ваше величество оставите город теперь...

Король:

Я не оставлю, мы должны собрать армию, чтобы наказать людей Иктры.

Гофмейстер:

Ваше Величество назначит командующих. Племя воинов вашего Величества должно быть вызвано из Аграрвы и другое из Кулуно, города джунглей, а еще одно из Мирска. Это должно быть сделано указами, запечатанными вашей рукой. Советники Вашего Величества ждут Вас в зале совета.

Король:

Солнце уже очень низко. Почему караваны еще не отправились?

Гофмейстер:

Я не знаю. И затем, ваше Величество...

Король:

[Опускает свою руку на плечо Гофмейстера.] Взгляни, взгляни! Это - тени верблюдов, идущих к Мекке. Как тихо они скользят по земле, прекрасные тени. Скоро они растворятся в пустыне, укрытой золотым песком. И потом солнце сядет, и они останутся наедине с ночью.

Гофмейстер:

Если у вашего Величества есть время для подобных вещей, то вот и сами верблюды.

Король:

Нет, нет, я не желаю видеть верблюдов. Они никогда не смогут забрать меня в дивную пустыню, чтобы навеки освободить от городов. Я должен остаться здесь, чтобы исполнять работу Короля. Только мои мечты могут уйти, и тени верблюдов понесут их на поиски мира в шатры Арабов.

Гофмейстер:

Ваше Величество теперь отправится в зал совета?

Король:

Да, да, я уже иду. [Голоса издалека: "Хо-йо! Хо-йей!"] Вот и весь караван двинулся. Прислушайтесь к погонщикам верблюдов. Они будут бежать позади первые десять миль, а завтра они оседлают их. Они будут тогда далеко от Таланны, и пустыня будет лежать вокруг них, и солнечный свет подарит им свою золотую улыбку. И новое выражение обретут их лица. Я уверен, что пустыня шепчет им ночью: "Мир вам, дети мои, мир вам".

[Тем временем Гофмейстер открыл дверь для Короля и ожидает там, склонив голову и решительно придерживая рукой дверь.]

Гофмейстер:

Ваше Величество идет в зал совета?

Король:

Да, я иду. Если бы не Иктра, я мог бы уйти и прожить в золотой пустыне год, и увидеть священную Мекку.

Гофмейстер:

Возможно, ваше Величество могли бы покинуть нас, если бы не Иктра.

Король:

Будь проклята Иктра!

[Он проходит в дверь.]

[Когда они стоят в дверном проеме, справа входит Забра]

Забра:

Ваше Величество.

Король:

Oх... Еще работа несчастному Королю.

Забра:

Иктра усмирена.

Король:

Усмирена?

Забра:

Это случалось внезапно. Люди Иктры встретились с несколькими воинами вашего Величества и лучники случайно уничтожили лидера восстания, и поэтому толпа рассеялась, хотя их было много, и они все кричали три часа: "Король велик!"

Король:

Я все-таки увижу Мекку и шатры арабов, о которых давно мечтал. Я уйду теперь в золотые пески, я...

Гофмейстер:

Ваше Величество...

Король:

Через несколько лет я вернусь к Вам.

Гофмейстер:

Ваше Величество, этого не может быть. Мы не сможем управлять людьми больше года. Они заговорят: "Король мертв, Король..."

Король:

Тогда я вернусь через год. Всего лишь через год.

Гофмейстер:

Это слишком долго, ваше Величество.

Король:

Я вернусь ровно через год, считая с сегодняшнего дня.

Гофмейстер:

Но, ваше Величество, уже послали за принцессой в Тарбу.

Король:

Я думал, что она прибыла из Каршиша.

Гофмейстер:

Было бы желательно, чтобы ваше Величество сочетались браком в Тарбе. Проходы в горах принадлежат Королю Тарбы, и у него прекрасное сообщение с Шараном и Островами.

Король:

Да будет так, как Вы желаете.

Гофмейстер:

Но, ваше Величество, послы выезжают на этой неделе; принцесса будет здесь через три месяца.

Король:

Пусть явится через год и один день.

Гофмейстер:

Ваше Величество!

Король:

Прощайте, я спешу. Я собираюсь в пустыню [выходит через дверь, все еще приотворенную], древнюю, золотую праматерь счастливых людей.

Гофмейстер:

[Забре.] Тот, кого Бог не вовсе лишил ума, не стал бы передавать это сообщение нашему безумному молодому Королю.

Забра:

Но это следовало сообщить. Многое могло бы случаться, если б это не стало известно сразу.

Гофмейстер:

Я уже знал об этом утром. А теперь он уедет в пустыню.

Забра:

Это действительно дурно; но мы можем вернуть его назад.

Гофмейстер:

Возможно, через несколько дней.

Забра:

Благоволение Короля подобно золоту.

Гофмейстер:

Оно подобно огромному сокровищу. Кто такие эти Арабы, чтобы покровительство Короля досталось им? Стены их домов - холсты. Обычная улитка, и у той в домике стены получше.

Забра:

O, это самое большое зло. Увы мне, что я принес ему весть. Мы теперь станем бедняками.

Гофмейстер:

Никто не даст нам золота в течение многих дней.

Забра:

Но Вы будете управлять Таланной, в то время как он будет далеко. Вы сможете увеличивать торговые налоги и дань с тех людей, что работают в полях.

Гофмейстер:

Они платят налоги и дань Королю, который раздает свои щедроты приближенным только тогда, когда он находится в Таланне. Но в то время как он будет далеко, все его богатства пойдут недостойным людям - людям, чьи бороды грязны и тем, кто не боится Бога.

Забра:

Мы в самом деле станем бедняками.

Гофмейстер:

Немного золота нам перепадет от нарушителей закона. Или немного денег, чтобы решить спор в пользу какого-нибудь богача; но больше ничего не будет, пока не вернется Король, которого хранит высшая сила.

Забра:

Бог да возвеличит его. И Вы все же попробуете его удержать?

Гофмейстер:

Нет. Когда он отправится в путь со свитой и эскортом, я буду идти возле его лошади и рассказывать ему, что блестящее шествие через пустыню произведет впечатление на Арабов и обратит к нему их сердца. И я побеседую с глазу на глаз с одним капитаном в задней части эскорта, а он впоследствии поговорит с главнокомандующим о том, что нужно сойти с верблюжьей тропы через несколько дней и поблуждать в пустыне с Королем и его последователями и как бы случайно возвратиться снова в Таланну. И все сложится для нас очень хорошо. Мы будем ждать здесь, пока они не пройдут мимо.

Забра:

Главнокомандующий, конечно, сделает это?

Гофмейстер:

Да, это будет один такбарец, бедный человек и разумный.

Забра:

Но если это будет не такбарец, а какой-нибудь корыстолюбивый человек, который потребует больше золота, чем такбарец?

Гофмейстер:

Ну, тогда мы дадим ему все, что он потребует, и Бог накажет его за жадность.

Забра:

Он должен пройти мимо нас.

Гофмейстер:

Да, он пройдет здесь. Он вызовет кавалерию из Салойа Саманг.

Забра:

Уже почти стемнеет, когда они двинутся в путь.

Гофмейстер:

Нет, он очень спешит. Он выступит перед закатом. Он заставит их отправиться тотчас же.

Забра:

[смотрит направо] я не вижу движения в Салойа.

Гофмейстер:

[Смотрит туда же.] Нет... Нет. Я не вижу. Он ДОЛЖЕН двинуться в путь. [Пока они смотрят, в дверной проем выходит человек, облаченный в грубый коричневый плащ, скрывающий его голову. Он украдкой уходит налево]

Кто этот человек? Он пошел к верблюдам.

Забра:

Он дал деньги одному из погонщиков верблюдов.

Гофмейстер:

Смотри, он садится в седло.

Забра:

Может быть, это Король!

[Голоса слева: "Хо-йо! Хой-йей!"]

Гофмейстер:

Это всего лишь погонщик, уходящий в пустыню. Как радостно звучит его голос!

Забра:

Сирокко поглотит его.

Гофмейстер:

Что - если это БЫЛ Король!

Забра:

Ну, если это был Король, нам придется подождать год.

ЗАНАВЕС

Акт II

[Та же самая сцена.]

[Прошел год.]

[Король, завернувшийся в плащ погонщика, сидит с Эзнарзой, цыганкой из пустыни.]

Король:

Теперь я познал пустыню и жил в шатрах Арабов.

Эзнарза:

Нет земли подобной пустыне и людей, подобных Арабам.

Король:

Все это осталось позади; я возвращаюсь к стенам моих отцов.

Эзнарза:

Время не может уничтожить всего; я возвращаюсь в пустыню, которая взлелеяла меня.

Король:

Ты думала в те дни в песках, или по утрам среди палаток, что мой год когда-нибудь закончится, и я силой данного слова возвращусь в тюрьму своего дворца?

Эзнарза:

Я знала, что время сделает это, ибо моему народу ведомы его пути.

Король:

Выходит, это Время отмахнулось от наших бесполезных молитв? Выходит, оно больше, чем Бог, раз оно насмеялось над нашей просьбой?

Эзнарза:

Мы не можем сказать, что оно больше Бога. Ведь мы просили, чтобы наш собственный год никогда не кончился. Бог не мог помочь нам.

Король:

Да, да. Мы просили именно так. Все люди посмеялись бы над этим.

Эзнарза:

Молитва была не смешной. Только он - повелитель лет - закоснел. Если бы человек молил за свою жизнь разъяренного, беспощадного Султана, ответом ему был бы смех рабов Султана. И все-таки молить о собственной жизни - совсем не смешно.

Король:

Да, мы - рабы Времени. Завтра прибудет принцесса из Тарбы. Мы должны склонить перед ней головы.

Эзнарза:

Мои люди говорят, что время живет в пустыне. Оно возлегает там, в лучах солнца.

Король:

Нет, нет, не в пустыне. Там ничто не меняется.

Эзнарза:

Мой народ говорит, что пустыня - его страна. Оно не трогает свою собственную страну, как говорят люди моего племени. Но оно сокрушает все другие страны мира.

Король:

Да, пустыня - всегда остается такой же, даже мельчайшие ее камешки.

Эзнарза:

Говорят, что Время любит Сфинкс и не вредит ей. Говорят, что оно не смеет вредить Сфинкс. Она породила Времени немало богов, которым поклоняются неверные.

Король:

Их прародитель ужаснее, чем все ложные боги.

Эзнарза:

O, но он оставил в покое наш маленький год.

Король:

Он уничтожает все и вся.

Эзнарза:

Есть малое дитя человеческое, которое могущественнее Времени и которое спасет от него мир.

Король:

Кто этот маленький ребенок, более могущественный, чем Время? Не Любовь ли сильнее его?

Эзнарза:

Нет, не Любовь.

Король:

Если оно побеждает даже Любовь, тогда нет никого сильнее.

Эзнарза:

Оно отпугивает Любовь слабыми белыми волосами и морщинами. Бедная маленькая любовь, бедная Любовь, Время отпугивает ее.

Король:

Какое же дитя человеческое может победить Время и при этом окажется храбрее Любви?

Эзнарза:

Только Память.

Король:

Да. Я буду взывать к ней в те дни, когда ветер дует из пустыни, а саранча бьется о мои закоснелые стены. Я буду еще сильнее взывать к ней, когда не смогу больше созерцать пустыню и не смогу вслушиваться в пустынные ветра.

Эзнарза:

Она должна вернуть нам наш год, который время не сможет уничтожить. Время не сможет вырезать этот год, если Память скажет: нет. Он сохранится, хотя и останется под запретом. Мы будем часто видеть его хотя бы издали, и все его часы и дни будут возвращаться к нам, проходить один за другим и возвращаться и танцевать снова.

Король:

Что ж, это правда. Они должны возвратиться к нам. Я думал, что творцы всех чудес небесных и земных неспособны сделать одно. Я думал, что они не смогут вернуть те дни, которые пали в руки Времени.

Эзнарза:

Этот трюк может проделать Память. Она тихо подкрадывается в городе или пустыне, всюду, где собираются несколько человек, подобно странному темному факиру, укрощающему змей, и она проделывает с ними свой трюк, и повторяет его снова и снова.

Король:

Мы будем часто возвращать с его помощью старые дни, когда ты уйдешь к своему народу, а я обручусь с принцессой, прибывающей из Тарбы.

Эзнарза:

Они будут идти, ступая по пескам золотой прекрасной пустыни, они будут идти, озаренные светом давно ушедших закатов. Их губы будут смеяться древними вечерними голосами.

Король:

Уже почти полдень. Почти полдень. Почти полдень.

Эзнарза:

Ну, тогда мы расстаемся.

Король:

O, войди в город и стань там Королевой. Я верну принцессу назад в ее Тарбу. Ты должна стать Королевой в Таланне.

Эзнарза:

Я возвращаюсь теперь к своему народу. Ты пойдешь завтра под венец с принцессой из Тарбы. Ты сказал так. Я так сказала.

Король:

O, если б я не давал слова возвратиться.

Эзнарза:

Слово Короля подобно короне Короля и скипетру Короля и трону Короля. Это - такая же глупая вещь, как и город.

Король:

Я не могу нарушить свое слово. Но ты можешь стать королевой Таланны.

Эзнарза:

Таланна не сделает цыганку своей королевой.

Король:

Я ЗАСТАВЛЮ Таланну сделать ее королевой.

Эзнарза:

Ты не сможешь заставить цыганку год прожить в городе.

Король:

Я знал цыган, которые когда-то жили в городе.

Эзнарза:

Не такие цыганки, как я... возвращайся в шатры Арабов.

Король:

Я не могу. Я дал слово.

Эзнарза:

Короли много раз нарушали свои слова.

Король:

Но не такие Короли, как я.

Эзнарза:

У нас остается только маленькое дитя человеческое, имя ему - Память.

Король:

Иди. Память вернет нам, прежде, чем мы расстанемся, один из тех дней, которые уже прошли.

Эзнарза:

Пусть это будет первый день. День, когда мы встретились у колодца, когда верблюды прибыли в Эль-Лолит.

Король:

Нашему году недостает нескольких дней. Ведь мой год начался здесь. Верблюды провели эти несколько дней в пути.

Эзнарза:

Ты ехал чуть в отдалении от каравана, со стороны заката. Твой верблюд качался от легкого груза. А ты был утомлен.

Король:

Ты пришла к колодцу за водой. Сначала я увидел твои глаза, затем взошли звезды, стало темно, и я видел только твою фигуру и слабое сияние вокруг твоих волос: я не знал, был ли это свет звезд, я только знал, что сияние есть.

Эзнарза:

А затем ты заговорил со мной о верблюдах.

Король:

Тогда я услышал твой голос. Ты говорила совсем не то, что говоришь теперь.

Эзнарза:

Конечно, нет.

Король:

Ты даже говорила как-то иначе.

Эзнарза:

Как уходят часы, продолжая свой танец.

Король:

Нет, нет. Только их тени. Мы тогда отправились вместе в Святую Мекку. Мы жили одни в палатках в золотой пустыне. Мы слышали, как дикие свободные дни пели песни своей свободы, мы слушали звук дивного ночного ветра. Ничего не останется от нашего года, кроме пустынных теней. Память хлещет их, и они не танцуют. [Эзнарза не отвечает.] Мы простимся здесь, где была пустыня. Город не должен слышать наших прощаний.

[Эзнарза закрывает свое лицо. Король медленно встает и идет по лестнице. Слева входят Гофмейстер и Забра, видящие только друг друга.]

Гофмейстер:

Он вернется. Он вернется.

Забра:

Но сейчас уже полдень. Наша тучность исчезла. Наши враги насмехаются над нами. Если он не вернется, бог забыл нас и да пожалеют нас наши друзья!

Гофмейстер:

Если он жив, он вернется.

[Входят Бел-Нарб и Ауб.]

Забра:

Я боюсь, что полдень уже миновал.

Гофмейстер:

Тогда он мертв, или грабители подстерегли его.

[Гофмейстер и Забра посыпают пылью головы.]

Бел-Нарб:

[Аобу.] Боже правый!

[Гофмейстеру и Забре.] я - Король!

[Рука Короля замирает на двери. Когда Бел-Нарб произносит это, король спускается вниз по ступеням и снова садится рядом с цыганкой. Она поднимает голову и наконец смотрит на него. Он частично прикрывает лицо, как все Арабы, и наблюдает за Бел-Нарбом, Гофмейстером и Заброй.]

Гофмейстер:

Вы в самом деле Король?

Бел-Нарб:

Я - Король.

Гофмейстер:

Ваше Величество сильно изменились за год.

Бел-Нарб:

Люди меняются в пустыне. И меняются сильно.

Ауб:

И впрямь, ваше Превосходительство, он - Король. Когда Король уходил в замаскированным, я кормил его верблюда. Да, он - Король.

Забра:

Он - Король. Я могу узнать Короля, если вижу его перед собой.

Гофмейстер:

Вы редко видели Короля.

Забра:

Я часто видел Короля.

Бел-Нарб:

Да, мы часто встречались, часто, очень часто.

Гофмейстер:

Если кто-то сможет узнать ваше Величество, кто-то помимо этого человека, пришедшего с Вами, то мы все убедимся в истине.

Бел-Нарб:

В этом нет нужды. Я - Король.

[Король встает и протягивает руку ладонью вниз.]

Король:

В святой Мекке, в многовратной Мекке, под зелеными крышами, мы знали его как Короля.

Бел-Нарб:

Да, это правда. Я видел этого человека в Мекке.

Гофмейстер:

[Низко кланяется.]

Простите, ваше Величество. Пустыня изменила Вас.

Забра:

Я узнал ваше Величество.

Ауб:

Так же, как и я.

Бел-Нарб:

[Указывая на Короля.] Пусть этот человек получит соответствующую награду.

Дайте ему место во дворце.

Гофмейстер:

Да, ваше Величество.

Король:

Я - погонщик верблюдов, и мы возвращаемся к своим верблюдам.

Гофмейстер:

Как пожелаете.

[Бел-Нарб, Ауб, Гофмейстер и Забра выходят через дверь.]

Эзнарза:

Ты поступил мудро, мудро, и награда за мудрость - счастье.

Король:

У них теперь есть король. А мы вернемся назад в шатры Арабов.

Эзнарза:

Они глупые люди.

Король:

Они нашли глупого короля.

Эзнарза:

Глуп тот человек, который захочет жить среди этих стен.

Король:

Некоторые рождены королями, но этот человек был избран.

Эзнарза:

Идем, оставим их.

Король:

Мы возвратимся.

Эзнарза:

Возвратимся в шатры моего народа.

Король:

Мы будем жить немного в стороне в нашей собственной роскошной коричневой палатке.

Эзнарза:

Мы будем снова слушать, как песок шепчется с предрассветным ветром.

Король:

Мы будем слушать, как кочевники поднимаются в своих лагерях, потому что настает рассвет.

Эзнарза:

Шакалы будут ползти мимо нас, уходя к холмам.

Король:

Когда вечером солнце будет садиться, мы не станем оплакивать ушедший день.

Эзнарза:

Я буду обращать ночью голову к небесам, и древние, древние, бесценные звезды будут мерцать у меня в волосах, и не будет в наших сердцах зависти к обладающим всеми сокровищами мира королевам и королям.

ЗАНАВЕС

Смех Богов

Трагедия в трех действиях

Действующие лица

Король Карнос

Голос-Богов, пророк

Ихтарион

Лудибрас

Гарпагас

Первый Страж

Второй Страж

Палач

Королева

Тармия, жена Ихтариона

Аролинда, жена Лудибраса

Кароликс, жена Гарпагаса

Караульные

Сцена: город джунглей Тек в царстве Короля Карноса.

Время: Период упадка Вавилона.

Акт 1

{Город джунглей Тек в царстве Короля Карноса.}

Тармия:

Вы знаете, что мое происхождение почти божественно.

Аролинда:

Меч моего отца был так ужасен, что он должен был скрывать клинок под плащом.

Тармия:

Он вероятно, так поступал, потому что на ножнах не было драгоценных камней.

Аролинда:

Там были изумруды, что цветом затмевали море.

* * *

Тармия:

Теперь я должна оставить Вас и отправиться в лавки, поскольку не обновляла свои парики с тех пор, как мы прибыли в Тек.

Ихтарион:

Вы не привезли их из Барбул-эль-Шарнака?

Тармия:

В этом нет нужды. Король не взял бы свой двор в такое место, где нет самого необходимого.

Аролинда:

Я могу идти с вашей Искренностью?

Тармия:

Конечно, царственная Госпожа, я буду счастлива.

Аролинда: {Лудибрасу} Я желаю видеть другие дворцы Тека. {к Тармии} Потом мы сможем выйти за стены и взглянуть, какие князья обитают в окрестностях.

Тармия:

Это будет восхитительно.

{Тармия и Аролинда выходят}

Ихтарион:

Что ж, мы здесь, в Теке.

Лудибрас:

Как удачно для нас - Король прибыл в Тек. Я боялся, что он никогда не появится.

Ихтарион:

Это самый подходящий город.

Лудибрас:

Пока он оставался год за годом в чудовищном Барбул-эль-Шарнаке, я боялся, что не увижу никогда солнца, восходящего в великолепных ветреных краях. Я боялся, что мы будем вечно жить в Барбул-эль-Шарнаке и будем похоронены среди зданий.

Ихтарион:

Там слишком много домов; там нет никаких цветов. Интересно, как туда пробираются ветры.

Лудибрас:

Ах. Вы знаете, что привело его наконец в эти края? Я преподнес ему орхидеи из далекой страны. Наконец он заметил их. "Хорошие цветы", сказал он. "Они прибыли из Тека", ответил я. "Тек укрыт ими. Он кажется фиолетовым издалека странствующим среди песков погонщикам верблюдов". Тогда ...

Ихтарион:

Нет, не Ваше подношение привело его сюда. Однажды в Барбул-эль-Шарнаке он увидел бабочку. Там не видели бабочек в течение семи лет. Удача, что эта бабочка выжила; я видел их многие сотни, но они все умерли, кроме одной, как только прилетели в Барбул-эль-Шарнак. Эту единственную увидел Король.

Лудибрас:

Уже после того, как он заметил мои фиолетовые орхидеи.

Ихтарион:

Что-то изменилось в нем, когда он увидел бабочку. Он стал совсем другим. Он не заметил бы цветка, только это...

Лудибрас:

Он прибыл в Тек, чтобы увидеть орхидеи.

Ихтарион:

Ну, ну. Мы здесь. Все остальное не имеет значения.

Лудибрас:

Да, мы здесь. Как красивы орхидеи.

Ихтарион:

Как чудесен воздух этим утром. Я встаю очень рано и вдыхаю его из своего распахнутого окна; не потому, что хочу усладить свое тело, Вы понимаете, а потому что это - дикий, удивительный воздух Тека.

Лудибрас:

Да, это замечательно - вставать рано утром. Все кажется таким свежим.

Ихтарион:

Нам потребовалось два дня, чтобы выехать из Барбул-эль-Шарнака. Вы помните, как люди смотрели на наших верблюдов? Никто не уезжал из города много лет.

Лудибрас:

Я думаю, нелегко покидать большой город. Он, кажется, разрастается вокруг Вас, и Вы забываете о полях за его пределами.

Ихтарион: {смотрит вдаль} Джунгли подобны морю, лежащему у наших ног. Орхидеи, которые сверкают на воде, подобны тирским судам, багряным от этих дивных рыб; из них делают даже краску для парусов.

Лудибрас:

Они не похожи на корабли, потому что не двигаются. Они похожи... Нет в целом мире ничего подобного им. Они похожи на дивные тихие песни невидимого певца; они похожи на искушения неких неведомых грехов. Они заставляют меня думать о тиграх, что скользят там, во мраке.

{Входят Гарпагас и стражи с копьями}

Ихтарион:

Куда вы направляетесь?

Гарпагас:

Мы идем на охоту.

Ихтарион:

Охота! Как замечательно!

Гарпагас:

Маленькая улочка ведет прямо от дверей дворца; другим концом она упирается в джунгли.

Лудибрас:

O дивный город Тек!

Ихтарион:

Вы когда-либо раньше бывали на охоте?

Гарпагас:

Нет; но я мечтал об этом. В Барбул-эль-Шарнаке я почти позабыл свою мечту.

Ихтарион:

Человек не создан для городов. Я не знал этого до сих пор.

Лудибрас:

Я пойду с Вами.

Ихтарион:

Я тоже пойду с Вами. Мы спустимся по этой улочке и достигнем джунглей. Я захвачу копье по дороге.

Лудибрас:

На какую дичь мы будем охотиться в джунглях?

Гарпагас:

Говорят, что здесь водятся круты и аббаксы; и иногда слышен рев тигров. Мы можем никогда не вернуться в Барбул-эль-Шарнак.

Ихтарион:

Вы можете положиться на нас.

Лудибрас:

Мы сохраним Короля в Теке.

{Уходят, оставляя двух стражей около трона}

1-ый Страж: Они все очень рады, что оказались в Теке. Я тоже рад.

2-ой Страж: Это очень маленький город. Две сотни таких городов не превзойдут Барбул-эль-Шарнака.

1-ый Страж: Нет. Но это прекрасное место, а Барбул-эль-Шарнак - центр мира; люди собираются там вместе.

2-ой Страж: Я не знал, что есть такие места вдали от Барбул-эль-Шарнака.

1-ый Страж: Тек был построен во времена Предтеч. В те времена еще строили такие дворцы.

2-ой Страж: Они должны уже оказаться в джунглях. Это ведь так близко. С каким удовольствием они туда отправились.

1-ый Страж: Да, они были счастливы. Люди не охотятся на тигров в Барбул-эль-Шарнаке.

{Входят плачущие Аролинда и Тармия.}

Тармия:

O это ужасно.

Аролинда:

O! O! O!

1-ый Страж: {2-ому} Что-то случилось.

{Входит Кароликс.}

Кароликс:

Что это, царственные леди? {Стражам} Идите. Уходите. {Стражи выходят.} Что случилось?

Тармия:

O! Мы спустились по маленькой улице.

Кароликс:

Да... Да...

Аролинда:

По главной улице города.

{Обе тихо плачут.}

Кароликс:

Да. Да. Да.

Тармия:

Она упирается в джунгли.

Кароликс:

Вы вошли в джунгли! Там же могут водиться тигры.

Тармия:

Нет.

Аролинда:

Нет.

Кароликс:

Что Вы сделали?

Тармия:

Мы вернулись.

Кароликс: {голосом, полным страдания} И что Вы увидели на улице?

Тармия:

Ничего.

Аролинда:

Ничего.

Кароликс:

Ничего?

Тармия:

Там нет никаких магазинов.

Аролинда:

Мы не можем купить себе новые волосы.

Тармия:

Мы не можем купить {всхлипывает} золотую пыль, чтобы осыпать свои волосы.

Аролинда:

Нет никаких {всхлипывает} принцев.

{Кароликс разражается горькими рыданиями и продолжает плакать.}

Тармия:

Барбул-эль-Шарнак, Барбул-эль-Шарнак. O, почему Король уехал из Барбул-эль-Шарнака?

Аролинда:

Барбул-эль-Шарнак! Его улицы были из агатов.

Тармия:

И там были магазины, где можно купить прелестные волосы.

Кароликс:

Король должен тотчас же вернуться.

Тармия: {Более спокойно.} Он вернется завтра. Мой муж поговорит с ним.

Аролинда:

Возможно, мой муж имеет большее влияние.

Тармия и Аролинда: Мой муж привел его сюда.

Тармия:

Как!

Аролинда:

Ничего. Что Вы сказали?

Тармия:

Я ничего не говорила. Я думала, Вы что-то сказали.

Кароликс:

Лучше бы моему мужу убедить короля, поскольку он всегда был против его приезда в Тек.

Тармия: {Аролинде} У него так мало влияния на Его Величество, с тех пор как Король прибыл в Тек.

Аролинда:

Нет. Лучше бы нашим мужьям устроить все это.

Кароликс:

Я сама постараюсь подействовать на Королеву.

Тармия:

Это бесполезно. Ее нервы - как натянутые струны. Она плачет, когда Вы с ней говорите. Если Вы с ней что-то обсуждаете, она громко кричит, и девы должны овевать ее опахалами и натирать ее руки ароматическими маслами.

Аролинда:

Она никогда не оставляет своих палат, и Король не послушает ее.

Тармия:

Слышите, они возвращаются. Они поют песню охоты... Похоже, они убили зверя. Все четверо несут добычу на двух жердях.

Аролинда: {устало} Какое это животное?

Тармия:

Я не знаю. У него, кажется, острые рога.

Кароликс:

Мы должны пойти и встретить их.

{Звучит громкая и радостная песня. Выходят тем же путем, что и стражи}

{Входят стражи.}

1-ый Страж: Похоже, все снова кончилось, поскольку они улыбались.

2-ой Страж: Они боялись, что их мужья пропали, а теперь они возвращаются живые и здоровые.

1-ый Страже: Ты не знаешь - ты просто не понимаешь женщин.

2-ой Страж: Я понимаю их так же, как и ты.

1-ый Страж: Об этом я и говорю. Ты не понимаешь их. И я их не понимаю.

2-ой Страж: ...О.

{Пауза.}

1-ый Страж: Теперь мы никогда не покинем Тек.

2-ой Страж: Почему мы никогда не покинем его?

1-ый Страж: Ты не слышал, как они были счастливы, когда пели охотничью песнь? Говорят, что дикая собака не сворачивает со следа, они теперь продолжат охотиться.

2-ой Страж: Но останется ли здесь Король?

1-ый Страж: Он делает только то, в чем его убеждают Ихтарион и Лудибрас. Он никогда не слушает Королеву.

2-ой Страж: Королева безумна.

1-ый Страж: Она не безумна, но у нее занятная болезнь: она всегда боится, хотя бояться и нечего.

2-ой Страж: Это была бы ужасная болезнь; можно бояться, что крыша упадет на тебя сверху или земля рассыплется на части снизу. Я предпочел бы быть безумным, чем так бояться.

1-ый Страж: {смотрит прямо перед собой} Тихо.

{Входят король и свита. Король садится на трон.}

{С другой стороны входят Ихтарион, Лудибрас и Гарпагас, все рука об руку со

своими женами. Все пары склоняются перед Королем, еще держась за руки; потом они рассаживаются. Король милостиво кивает каждой паре.}

Король: {Тармии} Что ж, ваша Искренность, я полагаю, Вы довольны, что оказались в Теке.

Тармия:

Очень довольна, ваше Величество.

Король: {Аролинде} Здесь приятнее, чем в Барбул-эль-Шарнаке, не так ли?

Аролинда:

Гораздо приятнее, ваше Величество.

Король: {Кароликс} А Вы, королевская леди Кароликс, находите в Теке все, в чем нуждаетесь?

Кароликс:

Более чем, ваше Величество.

Король: {Гарпагасу} Так мы можем остаться здесь надолго, не правда ли?

Гарпагас:

Есть важные государственные причины, по которым это опасно.

Король:

Государственные причины? Почему мы не можем остаться здесь?

Гарпагас:

Ваше Величество, есть в мире легенда, что величайший человек в городе Барбул-эль-Шарнак является величайшим и в целом мире.

Король:

Я не слышал такой легенды.

Гарпагас:

Ваше Величество, многие легенды не достигают священных королевских ушей; однако распространяются среди подданных из поколения в поколение.

Король:

Я не вернусь в Барбул-эль-Шарнак из-за легенды.

Гарпагас:

Ваше Величество, это очень опасно...

Король: {дамам} Мы обсудим Государственные вопросы, которые не слишком

интересны вашим Искренностям.

Тармия: {вставая) Ваше Величество, мы ничего в этом не понимаем.

{Выходят.}

Король: {Ихтариону и Лудибрасу} Мы отдохнем от государственных дел хоть когда-нибудь или нет? Мы будем счастливы, не так ли, в этом прекрасном древнем дворце?

Лудибрас:

Если ваше Величество приказывает, мы повинуемся.

Король:

Но разве Тек не прекрасен? Разве орхидеи в джунглях не удивительны?

Лудибрас:

Мы тоже так думали, ваше Величество; они были прелестны в Барбул-эль-Шарнак, где они были редки.

Король:

Но когда солнце встает над ними утром, когда на лепестках цветов еще лежит роса; разве тогда они не великолепны? Нет, они совершенны.

Лудибрас:

Я думаю, что они были бы великолепны, если б были синего цвета и если б их было поменьше.

Король:

Я так не думаю. Но Вы, Ихтарион, считаете ли вы город красивым?

Ихтарион:

Да, ваше Величество.

Король:

Ах. Я рад, что Вы его полюбили. Это меня восхищает.

Ихтарион:

Я не люблю его, ваше Величество. Я его ненавижу. Я знаю, что он красив, потому что ваше Величество сказали так.

Лудибрас:

В этом городе опасный нездоровый климат, ваше Величество.

Гарпагас:

Опасно покидать Барбул-эль-Шарнак надолго.

Ихтарион:

Мы умоляем ваше Величество возвратиться в центр Мира.

Король:

Я не вернусь в Барбул-эль-Шарнак.

{Король и караульные выходят. Ихтарион, Лудибрас и Гарпагас остаются.}

{Входят Аролинда и Кароликс; обе нежно приближаются к своим мужьям.}

Аролинда:

Ты говорил с Королем?

Лудибрас:

Да.

Аролинда:

Ты сказал ему, что он должен немедленно возвратиться в Барбул-эль-Шарнак?

Лудибрас:

Ну, я...

Аролинда:

Когда он уезжает?

Лудибрас:

Он не сказал, что уедет.

Аролинда:

Как!

Кароликс:

Мы не уедем?

{Аролинда и Кароликс плачут и отступают от своих мужей.}

Лудибрас:

Но мы говорили с Королем.

Аролинда:

O, мы должны остаться и умереть здесь.

Лудибрас:

Но мы сделали все, что могли.

Аролинда:

O, я буду похоронена в Теке.

Лудибрас:

Я больше ничего сделать не могу.

Аролинда:

Моя одежда изорвана, мои волосы грязны. Я остаюсь в рубище.

Лудибрас:

Я нахожу, что ты прелестно одета.

Аролинда: {во весь голос.} Прелестно одета! Конечно, я прелестно одета! Но кто увидит меня? Я одна в джунглях, и здесь я буду похоронена.

Лудибрас:

Но ...

Аролинда:

О, оставь же меня одну! Для тебя нет уже ничего святого? Даже моя скорбь...

{Аролинда и Кароликс уходят.}

Гарпагас: {Лудибрасу} Что нам делать?

Лудибрас:

Все женщины одинаковы.

Ихтарион:

Я не позволю своей жене так говорить со мной.

{Гарпагас и Лудибрас выходят.}

Я надеюсь, Тармия не будет плакать; это очень мучительно - видеть женщину в слезах.

{Входит Тармия.}

Не падай духом, не падай духом. Но я не сумел убедить Короля возвратиться в Барбул-эль-Шарнак. Ты скоро будешь счастлива здесь.

Тармия: {громко смеется)

Ты - советник Короля. Ха - ха - ха!

Ты - Великий Визирь Суда. Ха - ха - ха! Ты - хранитель золотого

скипетра. Ха -ха - ха! O, иди и бросай бисквиты собаке Короля.

Ихтарион:

Как!

Тармия:

Бросай маленькие бисквиты собаке Короля. Возможно, она будет повиноваться тебе. Возможно, ты будешь иметь некоторое влияние на собаку Короля, если накормишь ее бисквитами. Ты... {Смеется и выходит.}

Ихтарион: {Сидит, обреченно опустив голову.}

{Снова входят Лудибрас и Гарпагас.}

Лудибрас:

Ее Искренность, царственная Госпожа Тармия, говорила с Вами?

Ихтарион:

Она сказала несколько слов.

{Лудибрас и Гарпагас вздыхают}

Мы должны оставить Тек. Мы должны отбыть из Тека.

Лудибрас:

Как, без Короля?

Гарпагас:

Нет.

Ихтарион:

Нет. В Барбул-эль-Шарнаке сказали бы: "они были когда-то в Суде", и люди, которых мы раньше наказывали, стали бы плевать нам в лицо.

Лудибрас:

Кто может приказывать Королю?

Гарпагас:

Только боги.

Лудибрас:

Боги? Нет теперь никаких богов. Мы стали цивилизованными людьми более трех тысяч лет назад. Боги, лелеявшие наше младенчество, мертвы или ушли вскармливать более юные народы.

Ихтарион:

Я отказываюсь слушать это... - O, стражи ушли. Нет, боги бесполезны; они пришли в упадок.

Гарпагас:

Этого места упадок не коснулся. Барбул-эль-Шарнак остался в другом веке. Город Тек едва цивилизован.

Ихтарион:

Но все живут в Барбул-эль-Шарнаке.

Гарпагас:

Боги ...

Лудибрас:

Идет старый пророк.

Гарпагас:

Он верит в богов так же, как Вы или я.

Лудибрас:

Да, но мы не должны показывать, что мы об этом знаем.

{Голос-Богов (пророк) проходит по сцене.}

Ихтарион Лудибрас, и Гарпагас: {вставая} Боги добры.

Голос-Богов:

Они благожелательны.

(Уходит).

Ихтарион:

Слушайте! Пусть он пророчествует Королю. Пусть он предложит Королю уйти, пока боги не разрушили город.

Лудибрас:

Заставим ли мы его это сделать?

Ихтарион:

Я думаю, что мы сможем его заставить.

Гарпагас:

Король более цивилизован, чем мы. Он не станет думать о богах.

Ихтарион:

Он не может отвернуться от них; боги короновали его предка, а если нет никаких богов, кто же сделал его Королем?

Лудибрас:

Да, это правда. Он должен повиноваться пророчеству.

Ихтарион:

Если Король откажется повиноваться богам, люди разорвут его на части, и неважно, боги ли создали людей или люди - богов.

{Гарпагас бежит за Пророком.}

Лудибрас:

Если Король обнаружит обман, нас ждет мучительная смерть.

Ихтарион:

Как Король обнаружит его?

Лудибрас:

Он знает, что нет никаких богов.

Ихтарион:

Ни один человек не может быть в этом уверен.

Лудибрас:

Но если они существуют...!

{Входит пророк в сопровождении Гарпагаса. Ихтарион тут же отсылает Лудибраса и Гарпагаса.}

Ихтарион:

Есть одно щекотливое дело насчет Короля.

Голос-Богов:

Тогда я немногим могу вам помочь - ведь я служу только богам.

Ихтарион:

Это касается и богов.

Голос-Богов:

Ах... Тогда я весь внимание.

Ихтарион:

Этот город слишком вреден для Короля, тело которого очень нежно. Кроме того, здесь нет никаких дел, которые с пользой мог бы совершать король. И для Барбул-эль-Шарнака опасно долгое отсутствие Короля, поскольку ...

Голос-Богов:

Это касается богов?

Ихтарион:

Да, это касается богов - если бы боги знали обо всех обстоятельствах, они предупредили бы Короля, вдохновив Вас на пророчество. Но поскольку они не знают этого ...

Голос-Богов:

Боги знают все.

Ихтарион:

Боги не знают того, что не истинно. Это не совсем истина...

Голос-Богов:

Записано и сказано, что боги не могут лгать.

Ихтарион:

Боги, конечно, не могут лгать, но пророк может иногда изрекать пророчества, которые хороши и полезны людям, таким образом угождая богам, хотя его пророчества и не истинны.

Голос-Богов:

Боги говорят моими устами; мое дыхание принадлежит мне, я человек, я смертен, но мой голос - от богов, а боги не могут лгать.

Ихтарион:

Будет ли мудро в тот век, когда боги утратили свою власть, прогневать могущественных людей ради богов?

Голос-Богов:

Да, мудро.

Ихтарион:

Нас тут трое, а ты с нами один. Боги спасут тебя, если мы захотим тебя убить и спрятать твое тело в джунглях?

Голос-Богов:

Если Вы сделаете это - значит, такова воля богов. Если нет на то их соизволения - Вы не сможете ничего сделать.

Ихтарион:

Мы не хотим этого делать. Однако ты изречешь пророчество - ты предстанешь

перед Королем и скажешь, что боги говорили с тобой и что в течение трех дней ради мести некому неизвестному человеку, находящемуся в этом городе, они сметут с лица земли весь Тек, если все люди не оставят город.

Голос-Богов:

Я не сделаю этого, поскольку боги не могут лгать.

Ихтарион:

Разве с незапамятных времен не существовало традиции, в согласии с которой пророк имеет двух жен?

Голос-Богов:

Верно. Таков закон. {Ихтарион поднимает вверх три пальца.} Ах!

Ихтарион:

Три.

Голос-Богов:

Не выдавайте меня. Это было давно.

Ихтарион:

Тебе не позволят больше служить богам, если люди все узнают. Боги не станут защищать тебя, поскольку ты и богов оскорбил.

Голос-Богов:

Гораздо хуже, что боги будут лгать. Не предавайте меня.

Ихтарион:

Я расскажу остальным все, что знаю.

Голос-Богов:

Я изреку ложное пророчество.

Ихтарион:

Вот! Ты сделал мудрый выбор.

Голос-Богов:

Когда боги покарают меня, который заставит их лгать, они узнают, какого наказания достойны Вы.

Ихтарион:

Боги не покарают нас. Давно уже боги не имеют обыкновения карать людей.

Голос-Богов:

Боги покарают нас.

{Занавес}

Акт II

{Та же сцена. Тот же день.}

Король Карнос: {указывая налево} Взгляните на них теперь, разве они не красивы? Они ловят последние лучи уходящего солнца. И как Вы можете говорить, что орхидеи не красивы теперь?

Ихтарион:

Ваше величество, мы были неправы, они просто прелестны. Они возвышаются над джунглями, чтобы дотянуться до солнца. Они подобны короне ликующего короля.

Король Карнос: Да! Теперь вы полюбили красоту Тека.

Ихтарион:

Да, да, ваше Величество, я вижу ее теперь. Я навсегда остался бы в этом городе.

Король Карнос: Да, мы будем жить здесь всегда. Нет города прекраснее, чем Тек. Разве я не прав?

Лудибрас:

Ваше Величество, нет города, подобного этому.

Король Карнос: Ах! Я всегда прав.

Тармия:

Как красив Тек!

Аролинда:

Да, он подобен божеству.

(Звук гонга - три высоких ноты.}

Шепот: Было пророчество. Было пророчество.

Король Карнос: Ах! Было пророчество. Введите пророка.

{Караульный выходит.}

{Входит мрачно, с опущенной головой, идущий очень медленно Голос-Богов.}

Ты изрек пророчество.

Голос-Богов:

Я изрек пророчество.

Король Карнос: Я хочу услышать это пророчество. {Пауза.}

Голос-Богов:

Ваше Величество, боги через три дня ...

Король Карнос: Остановись! Разве нет обычая начинать с неких слов?

{Пауза.}

Голос-Богов:

Написано и сказано..., написано и сказано..., что боги не могут лгать.

Король Карнос: Это правильно.

Голос-Богов:

Боги не могут лгать.

Король Карнос: Да. Да.

Голос-Богов:

Через три дня боги уничтожат этот город ради мести некому человеку, если все люди не уйдут отсюда.

Король Карнос: Боги уничтожат Тек!

Голос-Богов:

Да.

Король Карнос: Когда это случится?

Голос-Богов:

Через три дня.

Король Карнос: Как это случится?

Голос-Богов:

Как? Это случится.

Король Карнос: Как?

Голос-Богов:

Ну... будет звук ... будто звук падающих деревьев... звук грома, исходящий из-под земли. Земля разверзнется. Будет красный свет, а затем света не станет вообще, и во тьме Тек низвергнется.

{Король сидит, глубоко задумавшись.}

{Пророк медленно выходит; он начинает плакать, затем набрасывает на голову свой плащ. Он вытягивает вперед руки, чтобы нащупывать ими дорогу и его выводят. Король сидит, размышляя.}

Тармия:

Спасите нас, ваше Величество.

Аролинда:

Спасите нас.

Ихтарион:

Мы должны лететь как на крыльях, ваше Величество.

Лудибрас:

Мы должны стремительно мчаться.

{Король неподвижно сидит в полной тишине. Он поднимает жезл правой рукой, чтобы ударить в небольшой серебряный колокольчик; затем снова опускает руку. Наконец он поднимает руку и ударяет в колокольчик.}

{Входит караульный.}

Король Карнос: Возвратить сюда пророка.

{Караульный кланяется и выходит.}

{Король кажется задумчивым. Остальные испуганно переглядываются. Снова входит пророк.}

Когда боги пророчат дождь в сезон дождей или смерть старика, мы верим им. Но когда боги пророчат что-то невероятное и смехотворное, как в настоящее время, то, о чем не слышали со времен падения Блета, тогда нашу доверчивость подвергают чрезмерным испытаниям. Возможно, что человек лжет; невозможно, что боги теперь уничтожат город.

Голос-Богов:

O Король, пощадите.

Король Карнос: Что, отослать тебя прочь в безопасности, когда твой Король будет уничтожен богами?

Голос-Богов:

Нет, нет, ваше Величество. Я остался бы в городе, ваше Величество. Но если боги не уничтожат город, если боги ввели в заблуждение меня?

Король Карнос: Если боги ввели тебя в заблуждение, они предопределили твою судьбу. Зачем просить меня о милосердии?

Голос-Богов:

Если боги ввели меня в заблуждение и не накажут больше, я молю о милосердии Вас, O Король.

Король Карнос: Если боги ввели тебя в заблуждение, пусть боги и защитят тебя

от моего палача.

1-ый Страж: {Смеется; в сторону 2-ому Стражу} Очень остроумно.

2-ой Страж: Да, да. {Тоже смеется.}

Король Карнос: Если смерть не придет на закате, почему тогда палач ...

Голос-Богов:

Ваше Величество!

Король Карнос: Достаточно! Без сомнения боги уничтожат весь город на закате.

{Стражи хихикают. Пророка уводят.}

Ихтарион:

Ваше Величество! Безопасно ли убивать пророка, даже если он виновен? Не станут ли люди...

Король Карнос: Небезопасно, пока он - пророк; а если он пророчил ложно, то его смерть в руке богов. Люди некогда сами сожгли пророка, потому что он имел трех жен.

Ихтарион: {В сторону, Лудибрасу} Это самое неудачное, но что мы можем поделать?

Лудибрас: {В сторону, Ихтариону} Он не будет казнен, если предаст нас.

Ихтарион: {В сторону}, Что ж... это правда.

{Все шепчутся.}

Король Карнос: О чем вы шепчетесь?

Тармия:

Ваше Величество, мы боимся, что боги уничтожат нас всех и ...

Король Карнос: Вы боитесь не этого.

{Мертвая тишина.}

{Жалобные вздохи раздаются снаружи. Входит Королева. Ее лицо бледно как бумага.}

Королева: {про себя}. O ваше Величество. Ваше Величество. Я слышала лютниста, я слышала лютниста.

Король Карнос: Она имеет в виду ту лютню, которую слышат перед смертью.

Королева:

Я слышал Гог-Оузу, лютниста, играющего на своей лютне. И я умру, о, я умру.

Король Карнос: Нет. Нет. Нет. Ты не слышала Гог-Оузу. Пошлите за ее девами, пошлите за девами Королевы.

Королева:

Я слышала игру Гог-Оузы и я умру.

Король Карнос: Прислушайтесь. Ну, и я слышу это. Это - не Гог-Оуза, это только человек с лютней; тоже я слышу этот звук.

Королева:

O Король тоже слышит это. Король умрет. Великий Король умрет. Мой ребенок будет одинок, ибо Король умрет. Облачитесь в траур, люди джунглей. Облачитесь в траур, жители Тека. И ты, O Барбул-эль-Шарнак, O столичный город, восплачь, ибо великий Король умрет.

Король Карнос: Нет. Нет. Нет {Старейшему из присутствующих.} Слушайте Вы. Вы не слышите?

Звучит ответ: Да, ваше Величество.

Король Карнос: Видите, это настоящая лютня. Это не дух играет.

Королева:

O, но он стар; через несколько дней он умрет; это - Гог-Оуза, и Король умрет.

Король Карнос: Нет, нет, это только человек. Взгляните в окно. {Какому-то Молодому Человеку.}

Молодой Человек: Темно, ваше Величество, и я не могу разглядеть.

Королева:

Это дух Гог-Оузы. Я могу ясно слышать его музыку.

Король Карнос: Он молод.

Королева:

Молодые всегда в опасности; они блуждают среди мечей. И Он умрет, и великий Король, и я. Через несколько дней все мы будем похоронены.

Король Карнос: Пусть все слушают; мы не можем все умереть через несколько дней.

Тармия:

Я прекрасно это слышу.

Королева:

Женщины - цветы в руке Смерти. Они так близки к Смерти. Она тоже умрет.

Все:

Я слышу это. Я слышу это. И я. И я. И я. Это только человек с лютней.

Королева: {Умиротворенно} я хотела бы увидеть его, тогда я узнаю наверняка. {Она выглядывает в окно.} Нет, слишком темно.

Король Карнос: Мы позовем этого человека, если Вы так желаете.

Королева:

Да, тогда мне будет легче, и потом я спокойно усну.

{Король отправляет караульных на поиски. Королева все еще стоит у окна.}

Король Карнос: Это - какой-то человек у реки играет на своей лютне. Мне говорят, что иногда он играет всю ночь напролет.

Тармия: {В сторону} Таковы здесь развлечения.

Аролинда: {В сторону} Ну, в самом деле, это и вся музыка, какая у них есть.

Тармия: {В сторону} Это точно.

Аролинда: {В сторону} O, как я тоскую по золотой песенной Зале в Барбул-эль-Шарнаке. Я думаю, что в ней уместился бы весь город Тек.

{Снова входит караульный}

Караульный:

Это просто обычная лютня, ваше Величество. Все слышат ее, кроме одного человека.

Король Карнос: Все кроме одного, говоришь? Ах, спасибо. {Королеве, стоящей у окна.} Это просто обычная лютня.

Королева:

Один человек не слышал ее. Кто он? И где он? Почему он ничего не слышал?

Караульный:

Он возвращался в Барбул-эль-Шарнак. Он только что выехал. Он сказал, что не слышал ни звука.

Королева:

О, пошлите за ним.

Караульный:

Он уже отбыл, ваше Величество.

Королева:

Нагоните его поскорее. Догоните его.

{Караульный Выходит.}

Тармия: {В сторону, Аролинде} Мне так жаль, что не я возвращаюсь в Барбул-эль-Шарнак.

Аролинда:

O, снова оказаться в центре мира!

Тармия:

Мы говорили о золотой зале?

Аролинда:

Ах, да. Как прекрасна она была! Как было чудесно, когда Король стоял там и странные музыканты с огромными перьями в волосах прибывали из языческих стран и играли на неведомых инструментах.

Тармия:

Королеве тогда было лучше. Музыка облегчала ее страдания.

Аролинда:

Этот лютнист доводит ее до безумия.

Тармия:

Да. Да... Неудивительно. Такой жалобный звук... Слушайте!

Аролинда:

Не стоит нам слушать. Я холодею от этого звука.

Тармия:

Он не может играть, как Награ или дорогой Треханнион. Нам не нравится, потому что мы уже слушали Треханниона.

Аролинда:

Мне не нравится слушать это, потому что я холодею.

Тармия:

Мы чувствуем холод, потому что Королева открыла окно. {Караульному} Найди человека, который играет на лютне, дай ему это, и пусть он прекратит игру.

{Караульный уходит}

Ихтарион:

Слышите? Он все еще играет.

Король Карнос: Да, все мы слышим его; это - только человек. {К другому или тому же Караульному} Пусть он прекратит играть.

Караульный:

Да, ваше Величество.

{Выходит)

{Входит с другим человеком}

Караульный:

Вот человек, который не слышит лютню.

Король Карнос: Ах. Ты что же, глухой или нет?

Человек:

Нет, ваше Величество.

Король Карнос: Ты слышишь меня?

Человек:

Да, ваше Величество.

Король Карнос: Слушай!

* * *

Теперь ты слышишь лютню?

Человек:

Нет, ваше Величество.

Король Карнос: Кто послал тебя в Барбул-эль-Шарнак?

Человек:

Капитан наездников послал меня, ваше Величество.

Король Карнос: Тогда иди и не возвращайся. Ты глухой, и дурак к тому же. {Про себя.} Королева не будет спать. {Остальным} Королева не уснет. {Другим} Приведите музыканта, приведите музыканта побыстрее. {Бормочет} Королева не уснет.

{Человек низко кланяется и отбывает. Он прощается со стражами. Королева отходит от окна, что-то нашептывая. Музыка слышится снаружи.}

Королева:

Ах, это земная музыка, но той, другой мелодии я боюсь.

Король Карнос: Мы все слышали ее. Успокойтесь. Успокойтесь.

Королева:

Один человек ничего не слышал.

Король Карнос: Но он ушел. Теперь мы все слышим эти звуки.

{Входит караульный.}

Королева:

Жаль, что я не могу видеть его.

Король Карнос: Человек мал, а ночь велика и полна чудес. Вы не сможете разглядеть его.

Королева:

Я хотела бы видеть его. Почему я не могу его увидеть?

Король Карнос: Я послал стражников отыскать его и остановить эту игру на лютне. {Ихтариону} Не дайте Королеве узнать об этом пророчестве. Она может подумать ... Не знаю, что она может подумать.

Ихтарион:

Нет, ваше Величество.

Король Карнос: Королева очень боится богов.

Ихтарион:

Да, ваше Величество.

Королева:

Вы говорите обо мне?

Король Карнос: O нет. Мы говорим о богах.

{Земная музыка стихает.}

Королева:

O, не говорите о богах. Боги ужасны; все смерти, которые когда-нибудь совершатся, приходят от богов. В туманных ветрах блуждающих холмов они выделывают будущее, как клинок на наковальне. Будущее пугает меня.

Король Карнос: Вызовите дев Королевы. Пошлите быстро за ее девами. Не давайте будущему испугать Вас.

Королева:

Люди смеются над богами; они часто смеются над богами. Но я уверена, что боги тоже смеются. Ужасно думать о смехе богов. O лютня! Лютня! Как ясно я слышу лютню. Но Вы все слышите ее. Не так ли? Поклянитесь, что Вы все слышите ее.

Король Карнос: Да, да. Все мы слышим лютню. Это только упражняющийся в игре человек.

Королева:

Жаль, что я не могу увидеть его. Тогда я узнала бы, что он - всего лишь человек, а не Гог-Оуза, самый ужасный из богов. Тогда я смогла бы уснуть.

Король Карнос: {Успокоительно} Да, да.

{Входит караульный}

Вот вернулся человек, которого я послал на поиски. Ты нашел лютниста. Скажи королеве, что ты нашел игравшего на лютне.

Караульный:

Стражники искали, ваше Величество, и не смогли найти человека, который играет на лютне.

{Занавес}

Акт III

{Прошло три дня.}

Тармия:

Что мы наделали! Что мы наделали. Наши мужья обречены. Пророк предаст их, и они найдут свою смерть.

Аролинда:

O, что же нам делать?

Тармия:

Было бы лучше, если б мы облачились в рубище и не привели бы своих мужей к смерти своими деяниями.

Аролинда:

Мы сотворили слишком много и мы разгневали короля, и (кто знает?) мы, возможно, прогневали самих богов.

Тармия:

Самих богов! Мы станем подобны Елене. Когда моя мать была ребенком, она видела ее однажды. Она говорила, что это была самая спокойная и самая нежная из женщин, желавшая только любви, и все же из-за нее началась Троянская война, длившаяся четыре или пять лет, и был сожжен город, окруженный замечательными башнями; и некоторые из греческих богов стали на ее сторону, говорила моя мать, а некоторые, как она говорила, были на другой стороне, и они ссорились на Олимпе, где они обитают, и все из-за Елены.

Аролинда:

O нет, нет. Это пугает меня. Я только хочу быть красиво одетой и видеть своего мужа счастливым.

Тармия:

Вы видели Пророка?

Аролинда:

О да, я видела его. Он бродит у дворца. Он свободен, но не может убежать.

Тармия:

Как он выглядит? Он напуган?

Аролинда:

Он бормочет на ходу. Иногда он плачет; и затем он скрывает лицо под плащом.

Тармия:

Я боюсь, что он предаст их.

Аролинда:

Я не доверяю пророку. Он - посредник между богами и людьми. Они так далеки. Как он может нести истину тем и другим?

Тармия:

Этот Пророк лжет богам. Нет ничего хуже для пророка, чем пророчить ложно.

{Пророк проходит мимо, опустив голову и бормоча.}

Пророк:

Боги изрекли ложь. Боги изрекли ложь. Может ли все их возмездие искупить это?

Тармия:

Он говорил о мести.

Аролинда:

O, он предаст их.

{Они плачут. Входит Королева.}

Королева:

Почему Вы плачете? Ах, Вы собираетесь умереть. Вы слышали лютню смерти. Вы можете плакать.

Тармия:

Нет, ваше Величество. Это человек играл последние три дня. Все мы слышали его.

Королева:

Три дня. Да, три дня. Гог-Оуза не играет больше трех дней. Гог-Оуза устает. Он передал сообщение, и он уходит.

Тармия:

Все мы слышали его, ваше Величество, кроме глухого молодого человека, который возвратился в Барбул-эль-Шарнак. Мы слышим его теперь.

Королева:

Да! Но все равно никто не видел его. Мои девы искали его, но не нашли.

Тармия:

Ваше Величество, мой муж слышал его, и Лудибрас, и пока они живы, мы знаем, что нечего бояться. Если бы Король рассердился на них - из-за какой-то глупой истории, которую мог поведать ревнивый человек какой-нибудь преступник, пытающийся избегнуть наказания - если бы Король разгневался на них, они вскрыли бы себе вены; они не пережили бы его гнева. Тогда все мы должны сказать: "Возможно, это Гог-Оузу слышали Ихтарион и Лудибрас".

Королева:

Король никогда не разгневается на Ихтариона или Лудибраса.

Тармия:

Ваше Величество не смогли бы спать, если б Король разгневался на них.

Королева:

О, нет. Я не усну; это было бы ужасно.

Тармия:

Ваше Величество бодрствовали бы всю ночь напролет и рыдали.

Королева:

О, да. Я не усну; я буду рыдать всю ночь.

{Выходит}

Аролинда:

Она не может повлиять на Короля.

Тармия:

Нет. Но он не вынесет ее ночных рыданий.

{Входит Ихтарион}

Я уверена, что Пророк предаст вас. Но мы говорили с Королевой. Мы сказали ей, что было бы ужасно, если б Король разгневался на вас, и она будет плакать всю ночь, если он разгневается.

Ихтарион:

Бедный испуганный мозг! Как сильны бывают слабые капризы! Она должна быть прекрасной Королевой. Но она доходит до белого каления и плачет от страха перед богами. Перед богами, которые всего лишь тени в лунном свете. Страхи Человека возрастают от всей этой таинственности и отбрасывают огромные тени на землю, и Человек вскакивает в ужасе и говорит: "боги". Нет, они даже меньше, чем тени; мы видели тени, но не видели богов.

Тармия:

O не говори так. Ведь боги существовали. Как ужасно они низвергли Блет. И если они все еще обитают во тьме холмов, что же! Они могут услышать твои слова.

Ихтарион:

Как! Ты тоже боишься. Не бойся. Мы пойдем и поговорим с Пророком, пока вы последуете за Королевой; будьте рядом с нею, и не дайте ей забыть, что она должна плакать, если Король разгневается на нас.

Аролинда:

Я почти боюсь оставаться рядом с Королевой; мне не нравится быть с нею.

Тармия:

Она не может причинить нам вреда; она всего боится.

Аролинда:

Она пробуждает во мне страх перед невообразимым.

{Тармия и Аролинда выходят.}

{Входит Лудибрас.}

Лудибрас:

Пророк идет сюда.

Ихтарион:

Садитесь. Мы должны поговорить с ним. Он предаст нас.

Лудибрас:

Почему Пророк должен предать нас?

Ихтарион:

Поскольку ложное пророчество - не его вина; это наша вина; и Король может пощадить его, если он все откроет. Снова он бормочет о мести; многие уже говорили мне об этом.

Лудибрас:

Король не пощадит его, даже если он предает нас. Это же он произнес ложное пророчество перед Королем.

Ихтарион:

Король не хранит в сердце веры в богов. Именно за обман Пророк должен умереть. Но если он узнает, что мы задумали этот обман ...

Лудибрас:

Что мы можем сказать Пророку?

Ихтарион:

Ну, мы не можем ничего сказать. Но мы можем узнать из его речей, что он собирается делать.

Лудибрас:

Он идет. Мы должны запомнить все, что он скажет.

Ихтарион:

Следи за его глазами.

{Входит Пророк, его глаза скрыты под плащом.}

Ихтарион и Лудибрас: боги добры.

Голос-Богов:

Они благожелательны.

Ихтарион:

Я виновен. Я виновен.

Лудибрас:

Мы полагаем, что Король смягчится.

Ихтарион:

Он часто смягчается на закате; он смотрит на орхидеи по вечерам. Они очень красивы тогда, и если он сердит, его гнев уходит, как только прохладный бриз повеет в час заката.

Лудибрас:

Конечно, он смягчится на закате.

Ихтарион:

Не сердись. Я действительно виноват. Не сердись.

Голос-Богов:

Я не желаю, чтобы Король смягчился на закате.

Ихтарион:

Не сердись.

Голос-Богов:

В древности было сказано, что боги не могут лгать. Так написано и сказано. Я вошел в сговор с Вами, и я заставил их лгать, поскольку мой голос - голос богов.

Лудибрас:

Мы надеемся, что Король простит тебя.

Голос-Богов:

Я хочу умереть.

Ихтарион:

Нет, нет, мы попросим Короля простить тебя.

Голос-Богов:

Я хочу умереть.

Лудибрас:

Нет, нет.

Голос-Богов:

Из-за меня святые боги солгали; они, которые изрекали истину устами тысячи пророков. Из-за меня они лгали. Они теперь гордо умолкнут навсегда и не вдохновят ни единого пророка впредь, и народы будут блуждать вслепую и гибнуть, не получая предупреждений об ожидающем их роке, или будут уходить в неведомые дали и исчезать в неописуемых временах. И даже если боги все-таки заговорят снова, как сможет Человек поверить им? Я принес проклятие поколениям, еще не увидевшим света.

Ихтарион:

Нет. Нет. Не говори так.

Голос-Богов:

И мое имя должно стать проклятием на устах многих народов, ожидающих погибели.

Ихтарион:

Не поддавайся унынию. Все люди должны умереть, но умереть в унынии...

Голос-Богов:

Я предал богов, которые говорили со мной!

Ихтарион:

Не поддавайся унынию.

Голос-Богов:

Я говорю Вам, что предал богов.

Ихтарион:

Слушай меня. И не унывай. Нет никаких богов. Все знают, что никаких богов нет. И Король это знает.

Голос-Богов:

Вы услышали, что Пророк лжет, и поверили, что боги мертвы.

Лудибрас:

Не существует никаких богов. Это всем известно.

Голос-Богов:

Боги есть, и они отомстят Вам. Слушайте, и я расскажу Вам, как это случится. Увы и Вам самим... Слушайте!... Нет, нет, они немы во мраке холмов. Они не сказали мне, потому что я солгал.

Ихтарион:

Ты прав; боги покарают нас. Естественно, что они ничего не говорят сейчас; но

они, разумеется, покарают нас. Посему человек не должен мстить нам, даже если у него имеется на то причина.

Голос-Богов:

Не должен.

Ихтарион:

Напротив, это могло бы еще сильнее прогневить богов, если б человек опередил их, наказывая нас.

Голос-Богов:

Они стремительны; ни один человек не опередит их.

Лудибрас:

Человек мог бы попытаться.

Голос-Богов:

Солнце садится. Я оставлю Вас теперь, ибо я всегда любил вечернее солнце. Я пойду наблюдать, как оно опускается в золотистые облака и творит чудеса с давно знакомыми вещами. За закатом следует ночь, а за злым делом мщение богов.

{Уходит направо.}

Лудибрас:

Он действительно верит в богов.

Ихтарион:

Он столь же безумен, как Королева; мы осмеем безумие, если мы еще увидим пророка. Я думаю, все будут хорошо.

{Палач крадется за Пророком; он одет в темно-красный атласный плащ; он носит кожаный пояс и держит в руках свой рабочий топор.}

Лудибрас:

Его голос был суров, когда он уходил. Я боюсь, он все-таки может предать нас.

Ихтарион:

Это маловероятно. Он думает, что боги покарают нас.

Лудибрас:

Как долго он будет так думать? Капризы Королевы меняются трижды каждый час.

Ихтарион:

Палач подошел очень близко к нему. Он все ближе с каждым часом. У него осталось немного времени для того, чтобы передумать.

Лудибрас:

Он пожелает предать нас, если забудет о своих фантазиях.

Ихтарион:

Палач так и тянется к нему. Он изобрел новый удар в последнее время, но ни на ком его не опробовал с тех пор, как мы прибыли в Тек.

Лудибрас:

Мне не нравится нетерпение палача - Король увидит его и подумает...

Ихтарион:

Взгляни, как низко опустилось солнце; у него нет времени предавать нас. Король еще не появился.

Лудибрас:

Он идет.

Ихтарион:

Но Пророка здесь нет.

Лудибрас:

Нет, его еще нет.

{Входит Король.}

Король Карнос: девы Королевы убедили ее, что нечего бояться. Они просто великолепны; они должны станцевать передо мной. Королева уснет; они просто великолепны. Ах, Ихтарион. Подойди ко мне, Ихтарион.

Лудибрас:

Почему Король призывает Вас?

Король Карнос: Вы были неправы, Ихтарион.

Ихтарион:

Ваше Величество!

Король Карнос: Вы были неправы, когда думали, что Тек не особенно прекрасен.

Ихтарион:

Да, я был неправ, и я весьма виноват перед вами.

Король Карнос: Да, здесь очень красиво по вечерам. Я буду наблюдать, как вечер опускается на дивные орхидеи. Я никогда больше не увижу Барбул-эль-Шарнака. Я буду сидеть и наблюдать, как солнце опускается в заросли орхидей, пока оно не исчезнет, и пока не угаснут все цвета.

Ихтарион:

Здесь теперь так красиво. Как же здесь тихо! Я никогда прежде не видел такого тихого заката.

Король Карнос: Он подобен картине, сделанной умирающим живописцем, но полной красивых цветов. Даже если все эти орхидеи умрут сегодня вечером, их

красота останется нерушимой в памяти.

Лудибрас: {В сторону; Ихтариону} Пророк идет сюда.

Ихтарион:

Ваше Величество, Пророк идет во дворец, а палач - прямо у него за спиной. Если Королева увидит палача, не будет ли она обеспокоена? Не лучше ли убить его сразу? Я подам знак палачу?

Король Карнос: Не теперь. Я сказал: на закате.

Ихтарион:

Ваше Величество, милосерднее убить человека перед закатом солнца. Ведь для

человека естественно любить солнце. Но видеть его закат и знать, что оно не встанет снова - это вторая смерть. Было бы милосердным убить его теперь.

Король Карнос: я сказал - на закате. Будет несправедливо убить его прежде, чем выяснится ложность его пророчества.

Ихтарион:

Но, ваше Величество, мы знаем, что оно ложно. Он тоже знает это.

Король Карнос: Он должен умереть на закате.

Лудибрас:

Ваше Величество, Пророк будет молить о даровании жизни, если его не убьют теперь. И из жалости вы можете его пощадить.

Король Карнос: Не была ли смерть суждена ему словом короля? Я сказал, что он должен умереть на закате.

{Входит пророк. Палач крадется у него за спиной.}

Голос-Богов:

O боги солгали. И боги будут лгать. Я пророчил ложно, и теперь боги будут лгать. Этого не искупить ни моей казнью, ни наказанием других.

{Ихтарион и Лудибрас начинают.}

Ихтарион:

Он все-таки предаст нас...

Голос-Богов:

O, зачем Вы дали моим устам свой голос? O, зачем Вы позволили своему голосу лгать? Столетиями разносилось из города в город: "боги не могут лгать". Кочевники слышали это на равнинах. Обитатели гор слышали это на заре. Теперь все кончено. O Король, дай мне умереть сейчас. Ибо я пророчил ложно, и на закате боги солгут.

Король Карнос: Еще не закат. Не сомневаюсь, ты говорил истину.

{Входит королева.} Как хорошо выглядит Королева. Ее девы просто великолепны.

Лудибрас: {Ихтариону} Даже немного страшно видеть Королеву столь спокойной. Она подобна безветренному закату в зимний день, за которым следует ураган, и водовороты снега скрывают мир.

Ихтарион:

Я не люблю тихие закаты; они заставляют меня думать, что случится нечто. Да, Королева очень спокойна; она будет спать сегодня ночью.

Королева:

Я больше не боюсь. Все дикие фантазии оставили мой мозг. Я часто беспокоила Вас своими мелкими страхами. Теперь они все покоятся с миром, и я не боюсь больше.

Король Карнос: Это хорошо; я очень рад. Вы будете крепко спать сегодня ночью.

Королева:

Спать... Что ж - да, я буду спать. O да, мы все будем спать.

Король Карнос: Ваши девы сказали Вам, что нечего бояться.

Королева:

Нечего бояться? Нет, мелкие страхи меня больше не беспокоят.

Король Карнос: Они сказали Вам, что здесь вообще нечего бояться. Абсолютно нечего.

Королева:

Нет больше мелких страхов. Есть только один великий страх.

Король Карнос: Великий страх! И каков же он?

Королева:

Я не должна говорить. Вы часто успокаивали меня, когда я была испугана, а теперь было бы нехорошо беспокоить Вас в последний раз.

Король Карнос: Какой же страх вас терзает? Я пошлю снова за вашими девами?

Королева:

Нет, это не мой страх. Это страх всех людей, если б они узнали...

Король Карнос: {озирается.} Ах, Вы видели этого человека в красном. Я отошлю его прочь. Я отошлю.

Королева:

Нет, нет. Мой страх - не земной. Я больше не страшусь мелочей.

Король Карнос: И что же это тогда?

Королева:

Я не знаю точно. Но Вы знаете, как я всегда боялась богов. Боги собираются сотворить нечто ужасное.

Король Карнос: Поверь мне; боги теперь не сотворят ничего.

Королева:

Вы в самом деле были очень добры ко мне. Кажется, так мало времени минуло с тех пор, как верблюды прибыли в Аргун-Зирит по ирисовым болотам, верблюды с огромным золотым паланкином, и колокола звучали у них над головами, высоко в воздухе, серебряные свадебные колокола. Кажется, совсем недавно... Я не знала, как быстро настанет конец.

Король Карнос: Какой конец? Кому настанет конец?

Королева:

Не беспокойтесь. Мы не позволим Судьбе беспокоить нас. Мир и его ежедневные заботы, ах, они ужасны: но Судьба - я улыбаюсь Судьбе. Судьба не может причинить нам боль, если мы улыбаемся ей.

Король Карнос: Какой конец, Вы говорите, настанет?

Королева:

Я не знаю. Что-то, существующее ныне, скоро прекратит свое существование.

Король Карнос: Нет, нет. Посмотрите на Тек. Он построен на скалах, а наш дворец - весь из мрамора. Время не коснулось его когтями шести столетий. Шесть жестоких столетий с их острыми когтями. Мы восседаем на золоте и опираемся на мрамор. Смерть когда-нибудь настигнет меня, разумеется, но я молод. Предки мои умирали в Барбул-эль-Шарнаке или в Теке, но оставляли нашу династию смеяться в лицо Времени с высоты этих древних стен.

Королева:

Простись со мной теперь, пока ничего не случилось.

Король Карнос: Нет, нет, мы не будем говорить о несчастьях.

Палач:

Солнце село.

Король Карнос: Еще нет. Джунгли скрывают его. Оно еще не село. Посмотрите на красивый цвет орхидей. Ибо как долго пылал их пурпур на сверкающих стенах Тека. Ибо как долго они будут пылать в нашем бессмертном дворце, бессмертном в мраморе и бессмертном в песне. Ах, как меняется их цвет. {Палачу} солнце село. Возьми его. {Королеве} Это - его конец Вы предвидели.

{Палач хватает Пророка за руку.}

Голос-Богов:

Боги лгали!

Король Карнос: джунгли рушатся! Они падают на землю!

{Королева слегка улыбается, держа его за руку.} Город падает! Здания катятся на нас! {Звук Грома.}

Ихтарион:

Они идут подобно волне, и темнота идет с ними.

{Громкий и долгий раскат грома. Вспышки красного света и затем полная темнота. Слабый свет, в котором видны лежащие фигуры, разрушенные столбы и куски белого мрамора. Спина Пророка сломана, но он приподнимает голову на мгновение.}

Голос-Богов: {Торжествующе} Они не лгали!

Ихтарион:

O, я убит. {Снаружи слышен смех.} Кто-то смеется. Смех в самом Теке! Да, весь город разрушен. {Демонический смех звучит все громче.} Что за ужасный звук?

Голос-Богов:

Это - смех богов, которые не могут лгать и которые теперь возвращаются на свои вершины.

{Он умирает.}

{Занавес}

Враги Королевы

Действующие лица

Королева.

Аказарпсис, ее служанка.

Принц Радамандаспис.

Принц Зофернис.

Жрец Гора.

Короли Четырех Стран.

Близнецы-Герцоги Эфиопии.

Тарни \

Таррабас | - Рабы.

Гарли. /

Сцена: - подземный храм в Египте.

Время: - Шестая Династия.

--------

[Сцена делится на две части. Справа - лестница, ведущая к двери. Слева подземный храм, в который ведет дверь.]

[Занавес поднимается в темноте над обеими частями сцены.]

[Два Раба появляются на ступенях, держа тонкие свечи. Спускаясь по ступеням, они зажигают факелы, прикрепленные к стене, своими тонкими свечами. Затем, когда рабы входят в храм, они зажигают прочие факелы, пока не зажгут все. В храме стоит стол, подготовленный к предстоящему пиру, а посреди стены находится забранное решеткой отверстие, похожее на сточную трубу. Эти два раба - Тарни и Таррабас.]

Таррабас:

Это гораздо дальше, Тарни?

Тарни:

Я думаю, нет, Таррабас.

Таррабас:

Сырое, ужасное место.

Тарни:

Оно немного дальше.

Таррабас:

Почему Королева устраивает пир в таком пугающем месте?

Тарни:

Я не знаю. Она усядется за стол со своими врагами.

Таррабас:

В земле, из которой я пришел, мы не садимся с врагами за стол.

Тарни:

Нет? Королева сядет за стол со своими врагами.

Таррабас:

Почему? Ты знаешь, почему?

Тарни:

Это дело Королевы.

[Тишина.]

Таррабас:

Дверь, Тарни, мы вошли в дверь!

Тарни:

Да, это - Храм.

Таррабас:

Уж точно мрачное место.

Тарни:

Стол готов. Мы зажигаем эти факелы, и все.

Таррабас:

Какому божеству посвящено это место?

Тарни:

Когда-то говорили, что это храм Нила. Я не знаю, кому здесь поклоняются теперь.

Таррабас:

Так Нил оставил это место?

Тарни:

Говорят, что ему здесь больше не поклоняются.

Таррабас:

И если бы я был святым Нилом, я тоже остался бы там [указывает] в лучах солнечного света. [Он внезапно видит огромную искаженную колеблющимся светом тень Гарли.] O - O - O!

Гарли:

Арргх!

Тарни:

А, это Гарли.

Таррабас:

Я думал, что ты ужасный злобный бог.

[Гарли смеется. Он остается лежать на большом железном брусе.]

Тарни:

Он ждет здесь Королеву.

Таррабас:

Какая зловещая причина вынудила ее позвать Гарли?

Тарни:

Я не знаю. Ты ждешь Королеву, Гарли?

[Гарли кивает.]

Таррабас:

Я не стал бы не обедать здесь. Не с Королевой. [Гарли долго смеется.] Наша работа сделана. Пошли. Оставим это место.

[Таррабас и Тарни поднимаются по ступеням.] [Королева появляется на лестнице со своей служанкой, Аказарпсис. Служанка несет ее шлейф. Они входят в храм.]

Королева:

Ах, все готово.

Аказарпсис:

Нет, нет, Прославленная Госпожа. Ничего не готово. Ваше одеяние - мы должны закрепить его здесь [указывает на плечо], и затем - бант в ваших волосах. [Она начинает тормошить Королеву.]

Королева:

Аказарпсис, Аказарпсис, я не могу вынести того, что у меня есть враги.

Аказарпсис:

Действительно, Прославленная Госпожа, это неправильно, что у вас есть враги. У такой нежной, такой стройной и живой, у такой прекрасной - у вас не должно быть противников.

Королева:

Если бы боги могли это понять, они ничего подобного бы не допустили.

Аказарпсис:

Я налила им темное вино, я предложила им жирную пищу, действительно, я часто предлагала им неприятные вещи. Я сказала: "Королева не должна иметь врагов; она слишком нежна, слишком справедлива". Но они не понимают.

Королева:

Если бы они могли увидеть мои слезы, они никогда не позволили бы тяжким горестям обрушиться на одну маленькую женщину. Но они смотрят только на мужчин и их ужасные войны. Почему мужчины должны убивать друг друга и устраивать ужасные войны?

Аказарпсис:

Я проклинаю ваших врагов, Прославленная Госпожа, больше, чем боги. Почему они должны беспокоить Вас, такую праведную и такую ранимую? Вы захватили всего лишь ничтожную территорию. Насколько лучше потерять ничтожную территорию, чем проявить невоспитанность и жестокость.

Королева:

O, не говори об этой территории. Я ничего не знаю об этих вещах. Говорят, что мои полководцы захватили ее. Откуда я могла узнать? O, почему они должны быть моими врагами?

Аказарпсис:

Вы просто великолепны сегодня вечером, Прославленная Госпожа.

Королева:

Я должна быть великолепна сегодня вечером.

Аказарпсис:

В самом деле, вы просто великолепны.

Королева:

Немного больше духов, Аказарпсис.

Аказарпсис:

Я завяжу цветной бант чуть ровнее.

Королева:

O они никогда не взглянут на него. Они не поймут, оранжевый он или синий. Я заплачу, если они на него не взглянут. Это прелестный бант.

Аказарпсис:

Успокойтесь, госпожа! Они скоро будут здесь.

Королева:

Я и впрямь думаю, что они уже очень близко, поскольку я вся дрожу.

Аказарпсис:

Вы не должны дрожать, Прославленная Госпожа; Вы не должны дрожать.

Королева:

Это такие ужасные люди, Аказарпсис.

Аказарпсис:

Но Вы не должны дрожать, поскольку ваше одеяние теперь совершенно; а если Вы вздрогнете, увы! Кто может сказать, как оно будет сидеть?

Королева:

Это такие огромные, ужасные люди.

Аказарпсис:

O, одежда, вспомните об одежде; Вы не должны, Вы не должны!

Королева:

O я не могу это вынести. Я не могу это вынести. Здесь Радамандаспис, огромный, жестокий солдат, и ужасный Жрец Гора, и ... и ... O, я не могу видеть их, я не могу видеть их.

Аказарпсис:

Госпожа, Вы пригласили их.

Королева:

O скажи, что я больна, что я истомлена лихорадкой. Быстрее, быстрее, скажи, что у меня скоротечная лихорадка и что я не могу их видеть.

Аказарпсис:

Прославленная Госпожа ...

Королева:

Быстрее, я не могу этого вынести.

[Аказарпсис выходит.] O, я не могу вынести, что у меня есть враги.

Аказарпсис:

[Возвращается.]

Госпожа, они уже здесь.

Королева:

O, что же нам делать? ...Подними этот бант повыше так, чтобы он был заметен.

[Аказарпсис исполняет.] Симпатичный бант.

[Она продолжает смотреться в ручное зеркальце. Раб спускается по лестнице. За ним Радамандаспис и Зофернис. Радамандаспис и Зофернис останавливаются; раб останавливается чуть ниже.]

Зофернис:

В последний раз, Радамандаспис, подумай. Мы все еще можем повернуть обратно.

Радамандаспис:

У нее нет ни наружной охраны, ни потайного места для стражников. Здесь только пустынная равнина и Нил.

Зофернис:

Кто знает, что у нее может быть в этом темном храме?

Радамандаспис:

Храм мал и лестница узка; наши друзья рядом. Мы могли бы удерживать эту лестницу только с нашими мечами против всех ее людей.

Зофернис:

Правда. Это узкая лестница. Но все же ... Радамандаспис, я не боюсь мужчин, или богов или даже женщин, но все же, когда я увидел послание этой женщины с предложением явиться к ней на пир, я почувствовал, что нам не стоит идти.

Радамандаспис:

Она сказала, что любит нас, хотя мы и ее враги.

Зофернис:

Любить врагов - неестественно.

Радамандаспис:

Она очень часто меняет свои решения. Ее воля - как ветер, веющий над цветами весной, - клонится то в одну сторону, то в другую. Это одна из ее прихотей.

Зофернис:

Я не доверяю ее прихотям.

Радамандаспис:

Они называют Вас, Зофернис, подателем добрых советов, поэтому я поверну обратно, раз Вы советуете это, хотя я был бы рад спуститься и отужинать с этой маленькой игривой леди.

[Они поворачиваются и делают шаг вверх.]

Зофернис:

Поверьте мне, Радамандаспис, так будет лучше. Я думаю, что, если б Вы спустились по этим ступеням, мы едва ли увидели бы небо еще раз.

Радамандаспис:

Ну, ну, мы поворачиваем обратно, хотя я с радостью бы позабавился прихотями Королевы. Но смотри. Идут другие. Мы не можем повернуть обратно. Вот идет Жрец Гора; теперь мы должны идти к столу.

Зофернис:

Да будет так.

[Они спускаются.]

Радамандаспис:

Мы будем осмотрительны. Если у нее есть здесь люди, мы тотчас же вернемся.

Зофернис:

Да будет так.

[Раб открывает дверь.]

Раб:

Принцы Радамандаспис и Зофернис.

Королева:

Приветствую, Прославленные Принцы.

Радамандаспис:

Приветствую.

Королева:

O Вы принесли свой меч!

Радамандаспис:

Я принес свой меч.

Королева:

Но он так ужасен, ваш огромный меч.

Зофернис:

Мы всегда носим на себе свои мечи.

Королева:

O, но Вы не нуждаетесь в них. Если вы пришли, чтобы убить меня, вполне достаточно ваших огромных рук. Но зачем вы принесли свои мечи?

Радамандаспис:

Прославленная Госпожа, мы не собираемся убивать Вас.

Королева:

На свой пост, Гарли.

Зофернис:

Что это за Гарли и его пост?

Аказарпсис:

Не дрожите, Прославленная Госпожа, Вы и впрямь не должны дрожать.

Королева:

Он - всего лишь рыбак; он живет на Ниле. Он ловит рыбу в сети; он по сути ничто и никто.

Зофернис:

Для чего здесь этот большой железный брус, Раб?

[Гарли открывает рот, показывая, что у него нет языка. Выходит.]

Радамандаспис:

Тьфу! Они выжгли ему язык.

Зофернис:

Он исполняет секретные поручения.

[Входит второй Раб.]

Второй Раб: Жрец Гора.

Королева:

Приветствую, святой спутник богов.

Жрец Гора: Приветствую.

Третий Раб: Короли Четырех Стран.

[Она и он выражают почтение.]

Четвертый Раб: Герцоги-Близнецы из Эфиопии.

Король:

Все мы встретились.

Жрец Гора: Все, у кого есть зуб на ее военачальников.

Королева:

O не говорите о моих военачальниках. Я волнуюсь, когда слышу о сильных мужчинах. Но Вы были моими врагами, и а я не выношу иметь врагов. Поэтому я пригласила Вас отужинать со мной.

Жрец Гора: И мы пришли.

Королева:

O, не смотрите на меня так сурово. Я не выношу иметь врагов. Когда у меня появляются враги, я лишаюсь сна. Разве это не так, Аказарпсис?

Аказарпсис:

Действительно, Прославленная Госпожа весьма страдала.

Королева:

O Аказарпсис, почему у меня должны быть враги?

Аказарпсис:

После сегодняшнего вечера Вы будете спать спокойно, Прославленная Госпожа.

Королева:

Ну, да, поскольку мы все станем друзьями; не правда ли, принцы? Давайте же присядем.

Радамандаспис:

[Зофернису.] Здесь нет других дверей. Это хорошо.

Зофернис:

Что ж, нет, здесь нет. А что это за большое отверстие там чернеет?

Радамандаспис:

Только один человек может в него протиснуться. Мы в безопасности от людей и животных. Никто не войдет сюда этим путем.

Королева:

Я прошу Вас садиться.

[Они осторожно садятся, она стоит, наблюдая.]

Зофернис:

Здесь нет прислуги.

Королева:

А разве яства не перед Вами, Принц Зофернис, или там слишком мало плодов, и Вы склонны упрекнуть меня?

Зофернис:

Я не упрекаю Вас.

Королева:

Я боюсь, что именно упрекаете - своими жестокими глазами.

Зофернис:

Я нив чем не упрекаю Вас.

Королева:

O мои враги, я хочу, чтобы вы были вежливы со мной. И здесь действительно нет прислуги, поскольку я знаю, какие ужасные вещи Вы обо мне думаете...

Герцог Эфиопии: Нет, Королева, мы и впрямь не злоумышляем против Вас.

Королева:

Ах, но Вы думаете ужасные вещи.

Жрец Гора: Мы не собираемся причинить вам зло, Прославленная Госпожа.

Королева:

Я боялась, что будь здесь прислуга, Вы подумали бы... Вы сказали бы: "Эта злая Королева, наш враг, хочет напасть на нас во время пиршества. [Первый Герцог Эфиопии украдкой вручает еду своему рабу, стоящему позади него, и раб пробует пищу.] Хоть Вы и не знаете, как я боюсь вида крови, и я никогда не сделала бы ничего похожего. Вид крови отвратителен.

Жрец Гора: Мы доверяем Вам, Прославленная Госпожа.

[Он повторяет действия Герцога со своим Рабом.]

Королева:

И на много миль вокруг этого храма и по берегам этой реки я приказала: "Пусть здесь не будет ни одного человека". Я приказала, и приказ был исполнен. Вы доверяете мне теперь?

[Зофернис повторяет те же действия, и его примеру следуют все гости, один за другим.]

Жрец Гора: Разумеется, мы доверяем Вам.

Королева:

И Вы, Принц Зофернис, с вашими жестокими глазами, которые так пугают меня - Вы доверяете мне?

Зофернис:

O Королева, в состав искусства войны входит должная подготовка к пребыванию в стане врага, а мы так долго сражались с вашими полководцами, что мы вынуждены помнить эту часть искусства. Не то, чтобы мы не доверяем Вам...

Королева:

Я одна со своей служанкой, и никто не доверяет мне! O Аказарпсис, я напугана; что если мои враги убьют меня и возьмут мое тело и бросят его в пустынный Нил.

Аказарпсис:

Нет, нет, Прославленная Госпожа. Они не станут вредить Вам. Они не знают, как их жестокие взгляды тревожат Вас. Они не знают, как Вы нежны.

Жрец Гора:

[К Аказарпсис.] Мы доверяем Королеве, и никто не станет вредить ей.

Радамандаспис:

[Зофернису.] Я думаю, что мы неправы, сомневаясь в ее честности, раз уж она одна.

Зофернис:

[Радамандаспису.] И все же я жду, когда пир закончится.

Королева:

[Аказарпсис и Жрецу Гора, но громко.] И все-таки они не едят ту пищу, которую я поставила перед ними.

Герцог Эфиопии: В Эфиопии, когда мы садимся за стол с королевами, мы соблюдаем традицию: не есть сразу, а ждать, пока поест Королева.

Королева:

[Ест.]

Смотрите, я поела.

[Она смотрит на Жреца Гора.]

Жрец Гора: Такова уж традиция всей нашей службы, со времен, когда на землю прибыли дети Луны, не есть, пока не посвятим пищу богам особыми священными знаками. [Он начинает размахивать руками над едой.]

Королева:

Король Четырех Стран не ест. И Вы, Принц Радамандаспис, Вы отдали королевское вино своему рабу.

Радамандаспис:

O Королева, это - традиция нашей династии... и впрямь долго было так, ...так многие говорят, ...что благородный не должен вкушать пищу, пока подданные не насытятся, тем самым напоминая нам, что наши тела ничем не отличаются от скромных тел подданных ..

Королева:

Почему Вы так смотрите на своего раба, Принц Радамандаспис?

Радамандаспис:

Именно чтобы напомнить себе, что я поступаю по обычаю нашей династии.

Королева:

Увы мне, Аказарпсис, они будут не есть со мной, а дразнить меня, потому что я слаба и одинока. O я не усну сегодня ночью, я не усну.

[Она плачет.]

Аказарпсис:

Нет, нет, Прославленная Госпожа, Вы должны уснуть. Будьте терпеливы, и все

будет хорошо, и Вы уснете.

Радамандаспис:

Но Королева, Королева, мы собираемся поесть.

Герцог Эфиопии: Да, да, мы и впрямь не дразним Вас.

Король Четырех Стран: Мы не дразним Вас, Королева.

Королева:

Они ... отдают мою пищу рабам.

Жрец Гора: Это была ошибка.

Королева:

Это была не... ошибка.

Жрец Гора: Рабы были голодны.

Королева:

[Все еще плачет.] Они думают, что я отравлю их.

Жрец Гора: Нет, нет, Прославленная Госпожа, мы не верим этому.

Королева:

Они верят, что я могу отравить их.

Аказарпсис:

[Успокаивает ее.] O тише, тише. Они не будут такими жестокими.

Жрец Гора: Они не считают, что Вы отравите их. Но они не знают, не ядовитой ли стрелой убит зверь и не кусал ли змей случайно этих плодов. Такое может случиться, но они не думают, что Вы могли отравить их.

Королева:

Они думают, что я могу отравить их.

Радамандаспис:

Нет; Королева, смотрите, мы едим.

[Они торопливо шепчутся с рабами.]

Первый Герцог Эфиопии: Мы едим ваши яства, Королеву.

Второй Герцог Эфиопии: Мы пьем ваше вино.

Король Четырех Стран: Мы едим ваши замечательные гранаты и Египетский виноград.

Зофернис:

Мы едим.

[Они все едят.]

Жрец Гора: Я тоже ем вашу превосходную пищу, O Королева. [Он медленно очищает плод, постоянно глядя на других.]

[Тем временем вздохи Королевы стихают, она начинает утирать глаза.]

Аказарпсис:

[Ей в ухо.] Они едят. [Аказарпсис поднимает голову и наблюдает за гостями.]

Королева:

Возможно, вино отравлено.

Жрец Гора: Нет, нет, Прославленная Госпожа.

Королева:

Возможно, винограда коснулась отравленная стрела.

Жрец Гора: Но ведь... ведь...

[Королева пьет из его кубка.]

Королева:

Вы не пьете мое вино?

Жрец Гора: Я пью за нашу долгую дружбу.

[Он пьет.]

Герцог Эфиопии: Наша долгая дружба!

Жрец Гора: Не было никакой вражды. Мы неправильно поняли действия армии Королевы.

Радамандаспис:

[Зофернису.] Мы ошиблись в Королеве. Вино не отравлено. Давайте выпьем за нее.

Зофернис:

Да будет так.

Радамандаспис:

Мы пьем за Вас, Королева.

Зофернис:

Мы пьем.

Королева:

Бутылку, Аказарпсис. [Аказарпсис приносит ее. Королева наливает вино в кубок.] Наполните ваши кубки из бутылки, принцы.

[Она пьет.]

Радамандаспис:

Мы ошибались, Королева. Это - благословенное вино.

Королева:

Это - древнее вино, сделанное в Лесбосе, что находится к Югу от Микен. Корабли везли это вино по морям и по нашей реке, чтобы радовать сердца людей в святом Египте. Но мне вино не приносит радости.

Герцог Эфиопии: Это вино счастья, Королева.

Королева:

Меня считали отравительницей.

Жрец Гора: Нет, никто не думал этого, Прославленная Госпожа.

Королева:

Вы все думали так.

Радамандаспис:

Мы просим у вас прощения, Королева.

Король Четырех Стран: Мы просим у вас прощения.

Герцог Эфиопии: Конечно, мы ошибались.

Зофернис:

[Вставая.] Мы съели ваши фрукты и выпили ваше вино; и мы просили у вас прощения. Давайте теперь расстанемся друзьями.

Королева:

Нет, нет! Нет, нет! Вы не должны уходить! Я скажу... "Они все еще мои враги", и я не смогу уснуть. Я, которая не может вынести существования врагов!

Зофернис:

Давайте расстанемся друзьями.

Королева:

O вы не будете пировать со мной?

Зофернис:

Мы уже пировали.

Радамандаспис:

Нет, нет, Зофернис. Вы не видите? Королева принимает это близко к сердцу. [Зофернис садится.]

Королева:

O останьтесь со мной немного дольше и повеселитесь, и не будьте больше моими врагами. Радамандаспис, - какая-то страна к востоку от Ассирии, не так ли? - я не знаю ее названия - страна, которую ваша династия требовала у меня...

Зофернис:

Ха!

Радамандаспис:

[Покорно.]

Мы потеряли ее.

Королева:

...И ради которой Вы стали моим врагом вместе с вашим жестоким дядюшкой, Принцем Зофернисом.

Радамандаспис:

Мы сражались с вашими армиями, Королева. Но это было всего лишь упражнение в военном искусстве.

Королева:

Я призову моих военачальников. Я отзову их с высших постов и буду укорять их, и буду требовать, чтобы они вернули вам ту страну, который находится к востоку от Ассирии. Только Вы должны остаться здесь на пиру и забыть, что Вы когда-то были моим врагом ... забыть...

Радамандаспис:

Королева ...! Королева ...! В этой стране прошло детство моей матери...

Королева:

Вы не оставите меня одну здесь сегодня.

Радамандаспис:

Нет, царственная леди.

Королева:

[Королю Четырех Стран, который собирается уходить.] И о торговых людях, ведущих дела среди островов, они должны подносить специи к твоим ногам, не к моим, и обитатели островов должны подносить жертвенных козлов твоим богам.

Король Четырех Стран: Щедрая Королева ... конечно...

Королева:

Но Вы не оставите мой пир и не уйдете так недружелюбно.

Король Четырех Стран: Нет, Королева ...

[Он пьет.]

Королева:

[Она дружелюбно смотрит на Герцогов-Близнецов.] Вся Эфиопия должна быть вашей, до неведомых диких королевств.

Первый Герцог Эфиопии: Королева.

Второй Герцог Эфиопии: Королева. Мы пьем за славу вашего трона.

Королева:

Тогда останьтесь и пируйте со мной. Ибо не иметь врагов - радость для нищих; а я долго смотрела из окон, завидуя тем, кто бродит по дорогам в рубище. Останьтесь со мной, герцоги и принцы.

Жрец Гора: Прославленная Госпожа, великодушие вашего королевского сердца

дало богам много радости.

Королева:

[Улыбается ему.] Спасибо.

Жрец Гора: Ээээ... насчет дани Гору от всех людей Египта ...

Королева:

Она ваша.

Жрец Гора: Прославленная Госпожа.

Королева:

Я ничего не возьму из этой дани. Пользуйтесь ею, как пожелаете.

Жрец Гора: Благодарность Гора да воссияет над Вами. Моя милая Аказарпсис, как счастлива ты, будучи служанкой такой королевы. [Его рука обвивает талию Аказарпсис; Аказарпсис улыбается ему.]

Королева:

[Встает.] Принцы и господа, давайте выпьем за будущее.

Жрец Гора:

[Начинает внезапно.] Ах-х-х!

Королева:

Что-то беспокоит Вас, святой спутник богов?

Жрец Гора: Нет, ничего. Иногда дух пророчества нисходит на меня. Это случается нечасто. Казалось, в тот миг... Я подумал, что один из богов говорил со мной.

Королева:

Что он сказал?

Жрец Гора: я думаю, что он сказал ..., сказал здесь [указывает на правое ухо] или прямо за спиной у меня... Не пей за будущее. Но это был пустяк.

Королева:

В таком случае, Вы выпьете за прошлое?

Жрецященник Гора: O нет, Прославленная Госпожа, ибо мы забываем прошлое; ваше чудесное вино заставило нас забыть прошлое и его ссоры.

Аказарпсис:

Вы не будете пить за настоящее?

Жрец Гора: Ах, настоящее! Настоящее, в котором я нахожусь рядом с такой прекрасной госпожой. Я пью за настоящее.

Королева:

[Другим.] И мы, мы выпьем за будущее и за прощение - за прощение наших врагов.

[Все пьют; все приходят в хорошее настроение. Пир начинает "идти вовсю"]

Королева:

Аказарпсис, они все веселы теперь.

Аказарпсис:

Они все веселы.

Королева:

Они рассказывают Эфиопские сказки.

Первый Герцог Эфиопии: ... ибо когда приходит зима, пигмеи сразу готовятся к войне, и выбрав место для сражения ждут там несколько дней, так, чтобы противники, когда они появятся, увидели армию, уже изготовившуюся к бою. И сначала они приводят себя в порядок и не начинают битву, но когда они окончательно оправляются от тягот долгого пути, они нападают на пигмеев с неописуемой яростью так, что многие гибнут, но пигмеи...

Королева:

[Хватает служанку за запястье.] Аказарпсис!

[Королева встает.]

Зофернис:

Королева, Вы не покидаете нас?

Королева:

Совсем ненадолго, Принц Зофернис.

Зофернис:

Для чего?

Королева:

Я иду молиться тайному богу.

Зофернис:

Как его имя?

Королева:

Его имя - тайна, как и его дела.

[Она идет к двери. Тишина. Все смотрят на нее. Она и Аказарпсис выходят. Еще мгновение царит тишина. Потом все достают свои широкие мечи и кладут их перед собой на стол.]

Зофернис:

К двери, рабы. Не давайте никому войти.

Первый Герцог Эфиопии: Она не захочет вредить нам!

[Раб отходит от двери и опускается на колени.]

Раб:

Дверь заперта.

Радамандаспис:

Ее легко выломать мечами.

Зофернис:

Нам не смогут причинить вреда, пока мы охраняем входы.

[Тем временем Королева поднимается по лестнице. Она трижды ударяет веером в стену. Большая решетка очень медленно поднимается вверх.]

Зофернис:

[Двум Герцогам.] Быстрее, к большому отверстию. [Они идут.] Стойте по обе стороны от него с мечами наготове. [Они заносят мечи над отверстием.] Убивайте, кто бы там ни шел.

Королева:

[На ступенях становится на колени, ее руки вытянуты вверх.] O святой Нил! Древняя Египетская река! O благословенный Нил! Когда я была ребенком, я играла рядом с тобой, собирая сиреневые цветы. Я бросала в тебя прекрасные Египетские цветы. Это маленькая Королева призывает тебя, Нил. Маленькая Королева, которая не может вынести, что у нее есть враги. Услышь меня, O Нил!

Люди говорят о других реках. Но я не внемлю дуракам. Есть только Нил. Это маленький ребенок молится тебе, дитя, собиравшее сиреневые цветы. Услышь меня, O Нил!

Я подготовила жертву богу. Люди говорят о других богах: но есть только Нил. Я подготовила жертву вина - лесбосского вина из волшебных Микен - чтобы смешать вино с твоими водами, пока ты не напьешься допьяна и не отправишься петь к морю от холмов Абиссинии. O Нил, услышь меня!

Плоды также я приготовила, полные соков земли; приготовила и мясо зверей. Услышь меня, о Нил: ибо это не только мясо животных. Я припасла для тебя рабов, принцев и Королей. Не бывало никогда такой жертвы.

Снизойди сюда, O Нил, удались от солнечного света. O древняя Египетская река! Жертва готова. O Нил, услышь меня!

Герцог Эфиопии: Никто не идет.

Королева:

[Снова ударяет веером.] Гарли, Гарли, впусти воду к принцам и господам.

[Зеленый поток ниспадает из большого отверстия. Зеленые струи заливают помещение; факелы гаснут один за другим. Храм затопляется. Вода, достигая нужного уровня, касается края юбки Королевы и останавливается. Она приподнимает юбку проворными руками, чтобы уберечь от воды.] O Аказарпсис! Все мои враги мертвы?

Аказарпсис:

Прославленная Госпожа, Нил принял их всех.

Королева:

[С истинной верой в голосе] Эта святая река.

Аказарпсис:

Прославленная Госпожа, Вы будете спать сегодня ночью?

Королева:

Да. Я буду крепко спать.

ЗАНАВЕС