"Похитители ослов (Ослокрады)" - читать интересную книгу автора (Даррел Джеральд)

Глава третья КОВАРСТВО МЭРА

Когда брат и сестра пришли в оливковую рощу, было уже почти темно и даже слышались ночные крики сов.

– Интересно, что нам хочет сообщить Яни? – гадала Аманда.

– Наверное, что-нибудь о своем отце,– сказал Дэвид.

– Но ведь его отец умер в прошлом году.

– Может быть, о чем-нибудь, связанном с его отцом,– настаивал Дэвид.

Они все углублялись в темную оливковую рощу, но Яни нигде не было видно, и брат с сестрой, удивленно переглянувшись, осмотрелись вокруг.

– Как ты думаешь, где он? – забеспокоилась Аманда.

– Да надеюсь, скоро появится,– ответил Дэвид. В этот момент что-то зашуршало в ветвях гигантской оливы, и Яни спрыгнул оттуда как мартышка.

– Tc-c-c! – прошипел он.– Это я, ле-е-ш-ш-ий!

Он улыбнулся, увидев, как здорово их напугал, и протянул Аманде руки.

– Погляди, я принес тебе подарок.

Аманда повернулась, и Яни рассыпал по ее золотым волосам две пригоршни светлячков, засверкавших, как изумруды.

– Ну и смешной же ты, Яни,– сказала Аманда, отряхивая волосы.– Ой, да они живые!

– Так оставь их, пусть горят у тебя в волосах,– попросил Яни.– Ты такая красивая...

– Там кто-то притаился за деревом! – вскрикнул Дэвид.

Яни быстро оглянулся.

– А, да это всего-навсего лишь Простаки,– сказал он и позвал мальчика. Тот вышел из темноты, снял котелок и поклонился Аманде, поставил на землю клеточку со своим драгоценным щеглом и, счастливый, уселся на корточки рядом с детьми.

– Так что ты хотел нам сообщить? – в нетерпении спросила Аманда.

– Это касается моего отца,– начал Яни.

– Ну, что я говорил? – Дэвид торжествующе посмотрел на сестру.– Как в воду глядел!

– Тише,– нетерпеливо сказала Аманда.– Дай человеку высказаться.

– Дело вот в чем,– объяснил Яни.– Оказывается, мой отец взял взаймы у Нико Ишакиса восемнадцать тысяч драхм, а я узнал об этом только после его смерти.

– Как у Ишакиса? У этой лицемерной жирной бочки? – ужаснулась Аманда.– Да от него вообще лучше держаться подальше!

– Так-то так, но он самый богатый человек в деревне, и он один смог одолжить отцу такую сумму,– сказал Яни.– После смерти отец оставил мне виноградник, клочок поля и маленький домик, в котором мы жили. Это все, что у меня есть. Я обрабатывал землю и ухаживал за виноградником, и мне помогал Простаки. Это хоть и не приносит особого дохода, но на жизнь хватает. И вот мэр требует отдать ему восемнадцать тысяч драхм, иначе грозится отобрать и виноградник, и поле, и домик в уплату долга. А где мне взять восемнадцать тысяч драхм? У меня есть двоюродный брат в Афинах, и я написал ему, но он сам беден да к тому же болен. Так что, если ничего не удастся придумать, я окажусь на улице.

Чем дольше Аманда слушала рассказ Яни, тем больше злилась; когда же рассказ подошел к концу, она просто взорвалась.

– Ах эта наглая толстая жаба,– гневно воскликнула она,– старый пивной бочонок, жирный мешок, набитый глупостью! В жизни не видала более низкой твари! Давайте подожжем его дом! Будет знать!

– Не болтай глупостей,– остановил ее Дэвид.– И не надо выходить из себя. Давайте обдумаем все спокойно.

– А что,– взволнованно сказала Аманда,– если попросить денег у отца?

– Держи карман шире,– махнул рукой Дэвид.– Вспомни его любимую фразу: берешь чужие, а отдавать придется свои.

– Но, может быть, он сделает это для Яни,– предположила Аманда.– Ведь Яни наш друг.

– Не думаю,– горестно проговорил Дэвид.– Если уж он мне не дает ни гроша, то с чего это он даст денег постороннему человеку?

– Надо что-нибудь придумать,– сказала Аманда.

– Вот именно. Давайте помолчим и подумаем,– согласился Дэвид.

Ребята сели поближе, любовались светлячками, горевшими в волосах Аманды, и соображали, что же предпринять.

– Значит, так,– врастяжку произнес Дэвид,– надо как-то заставить мэра дать Яни отсрочку.

– Правильно,– сказала Аманда,– но что с ним можно сделать?

– Можно как-нибудь припугнуть.

– Но чем можно припугнуть самого богатого человека в деревне?

– Нужно вспомнить, чем он дорожит.

– А давайте похитим его жену,– внезапно воскликнула Аманда.

– Как это – по-хи-тим?! – удивился Яни.

– Она имеет в виду: поймаем, запрем где-нибудь и станем требовать,– объяснил Дэвид.– По-моему, дурацкая затея.

– Слушай, Дэвид, ты пока вообще ничего не предложил,– запротестовала Аманда,– и я не понимаю, почему ты считаешь идею глупой.

– Я тоже боюсь, что не сработает,– горестно сказал Яни.– Во-первых, она чудовищно толстая и мы просто не сможем унести ее. Во-вторых, я думаю, что мэр будет только рад от нее избавиться. Представьте себе, что будет, если мы похитим жену мэра, а он ее обратно не захочет – что с ней тогда делать? Она ведь ест больше, чем все остальные жители деревни, вместе взятые.

– Да, и главное, похищение людей – это нарушение закона,– заявил Дэвид.

– Кстати,– не сдавалась Аманда,– а являются ли законными действия мэра по отношению к Яни?

– В том-то и вся штука,– вздохнул Дэвид,– это называется "изъятием имущества за долги" и вполне в рамках закона.

– Вот это да,– протянула Аманда, удивляясь, насколько ее брат подкован в юриспруденции,– но я все равно не понимаю, почему мы не можем похитить жену мэра. В конце концов, здесь же никто не следит за соблюдением закона.

– Ты забыла Менелуса Простафили,– напомнил Дэвид.

На это Аманда залилась смехом, к которому присоединился и Яни. Вся деревня знала, что Менелус Простафили был слишком мягкосердечным полисменом, чтобы кого-то арестовать. К тому же в течение многих лет он упражнялся лишь в одном искусстве – плевать в потолок, так что заставить его вылезти из постели могло бы только особо дерзкое нарушение закона.

– Да уж. Если он – единственный страж закона, которого нам следует опасаться,– смеялась Аманда,– то мы можем спокойно похитить всю деревню.

– Правильно, но с женой мэра будет больше возни, чем со всей остальной деревней! – грустно сказал Дэвид.

– Ты прав,– согласилась с ним Аманда.– Давай посоветуемся с отцом.

– Ты что? Он же нам все испортит.

– Балбес, я не собираюсь говорить ему об этом прямо. Можно намеками выяснить его взгляды.

– Не представляю, как ты это сможешь сделать, не объясняя ничего,– пожал плечами Дэвид.

– Оставь это мне,– уверенно заявила Аманда.– Я тоньше разбираюсь в этих вещах, чем ты. А сейчас пойдемте-ка ужинать. Как ты, Яни, смотришь на то, чтобы завтра поплыть с нами на Остров Гесперид и обсудить там детали? А я тем временем выясню позицию нашего папаши.

– Прекрасно,– сказал Яни, прощаясь.– Значит, встречаемся завтра утром на пляже.

Дети отправились домой, горячо обсуждая тему похищения. Когда они пришли, на террасе уже горели медные керосиновые лампы и окна были озарены золотым светом. Там уже был накрыт стол к ужину.

– Ах, это вы, мои крошки,– сказала миссис Зяблик.– А я как раз собиралась вас искать, потому что Агати приготовила ужин. Во всяком случае, думаю, что приготовила, потому что папочка не захотел пойти в кухню и спросить у нее.

– При наличии двух женщин в семье,– пробурчал генерал, попыхивая трубкой,– почему именно я должен идти в кухню и вдаваться в хозяйственные подробности.

– Правильно, папочка,– сладко улыбнулась Аманда.– Сиди-сиди, я сейчас сбегаю и все выясню.

– И-ди-отка,– прошипел Дэвид, проследовав за ней на кухню.

– Ты чего это? – удивилась Аманда.

– Корчишь из себя пай-девочку,–сказал Дэвид,– если слишком войдешь в роль, он заподозрит неладное.

– Ничего не случится, вот увидишь,– сказала Аманда.

Затем все уселись за накрытый стол, и некоторое время семейство ужинало в полном молчании.

– Ты всласть порисовал сегодня, милый? – спросила наконец своего супруга миссис Зяблик. Она давно оставила надежду, что ее благоверный когда-нибудь станет настоящим художником, и относилась к его творчеству как к мании.

– О, у меня сегодня новый шедевр,– ответил ей генерал.– А кстати, жаркое удалось!

– Спасибо, родненький,– сказала тронутая миссис Зяблик, хотя сама она не принимала участия не то что в готовке, но и в заказе ужина.

– Скажи, папочка,– спросила вдруг Аманда,– если бы ты писал картины как Рембрандт, что бы ты делал?

– О-о, я был бы счастлив,– сказал генерал.

– Я имею в виду – если бы ты внезапно открыл в себе талант Рембрандта, стал бы ты продавать свои работы?

– Пожалуй,– ответил удивленный генерал.

– И если бы у тебя весь чердак был набит шедеврами на уровне кисти Рембрандта, как бы ты их подписывал? – спросила Аманда.

Дэвид, обеспокоенный таким странным подходом сестры к животрепещущей проблеме, ерзал на стуле.

– Ну, выдавать их за подлинного Р-рембранд-та,– подумав, сказал генерал,– было бы н-незаконно, так что мне пришлось бы продавать их под моим собственным именем. Н-ну, можно, конечно, придумать себе псев-до-ним – вот, например... Рембранд-хлыст... Нет, не годится... Рем-бранд-мейстер? Ближе к делу... Aral Вот! Рембранд-майор! Обер-унтер-Рембранд-генерал-майор! А, каково! А если бы я продавал их как подлинного Рембрандта, это было бы мошенничеством.

– Папа, скажи,– снова спросила Аманда,– почему одни действия считаются преступлениями, а другие нет?

– Видишь ли, милая, над этой проблемой веками бьются философы и религиозные конфессии, а ты хочешь, чтобы я сейчас, с куском жаркого во рту, дал тебе скорый и точный ответ!

– Ну папа,– настаивала Аманда,– действия, которые причиняют людям боль, понятное дело, относятся к преступлениям; но скажи, почему преступлениями иногда называются деяния, которые вовсе не обязательно причиняют людям боль?

– Девочка моя,– обреченно сказал генерал,– ты порою говоришь так же непонятно, как и твоя мать.

– Ну...– сказала Аманда, в раздумье подняв руку с вилкой,– например... Если ты будешь продавать свои шедевры как подлинного Рембрандта, ты же никому не причинишь страданий, и тем не менее это будет преступление. Или... возьмем похищение человека. Предположим, при этом ему никто не причинил вреда. Будешь ли ты считать, что это преступление?

Генерал сунул в рот огромный кусок мяса и стал медленно жевать, чтобы было больше времени обдумать ответ.

– По моему глубочайшему убеждению,– сказал он наконец,– похищение человека – самое тяжкое преступление после убийства, истязаний и голосования за партию лейбористов.

Дэвид с самодовольным видом взглянул на сестру.

– Однако,– заинтересовался генерал, отодвинув стул от стола и достав из кармана трубку,– чем вызван этот внезапный интерес к самым недобрым деяниям рода человеческого? Надеюсь, вы не собираетесь заниматься ночным похищением котов?

– Конечно нет,– успокоила его дочь,– мы только хотели выяснить. Ты же сам говорил, чтобы в случае сомнений мы обращались к тебе.

– Беда в том,– объяснил генерал,– что после этих расспросов меня тоже начинают охватывать сомнения.

Выкурив трубку, он принялся в быстром темпе выбивать алюминиевой ногой сложный ритм.

– Генри, милый, может, не надо? – с надеждой спросила миссис Зяблик.

– Это боевой ритм племени ваттуси,– объяснил генерал,– его играют всегда, когда готовятся к войне.

– Все это интересно,– с сомнением сказала миссис Зяблик,– но почему за столом? Ты подаешь детям дурной пример!

– Абсолютно не вижу связи,– сказал генерал.– По-моему, никто из них не курит и ни у кого из них нет алюминиевой ноги.

– Да, но когда я была девочкой,– настаивала миссис Зяблик,– джентльмены не выделывали за столом подобных штучек.

– А вот я,– твердо сказал генерал,– не джентльмен? С тех пор как ты вышла за меня замуж, ты провела двадцать бесплодных лет в попытках сделать меня лучше. Может, откажешься наконец от сизифова труда, а?

Дети незаметно отправились спать, оставив своих родителей за дружеской словесной перепалкой.

– Говорил я тебе, похищение – не дело,– сказал Дэвид, когда они взбирались по скрипучей деревянной лестнице, рассохшейся за множество лет.

– Все равно надо что-то предпринять,– твердо сказала Аманда,– мы просто обязаны решить эту проблему. Нельзя допустить, чтобы этот жирный боров отнял у Яни землю. В конце концов, у него всего два акра. Как он с них кормится, непонятно.

– Согласен, что надо действовать,– сказал Дэвид,– но, если дело сорвется, мы только навредим Яни.

– Что касается меня,– проговорила Аманда с большим достоинством,– то я предлагаю отложить раздумья на утро. Утро вечера мудренее.

Величественно, как принцесса, она внесла к себе в спальню керосиновую лампу и закрыла за собой дверь.

– Не завидую тому, кто возьмет тебя замуж,– крикнул ей вослед Дэвид, направляясь к себе в спальню. Аманда открыла дверь.

– Не думаю, что ты вообще найдешь ту, которая захочет за тебя замуж,– ответила она и закрыла дверь. Дэвид попытался найти реплику поязвительнее, но не смог. Он лег в постель и занялся пересчетом, сколько же потребуется ящериц, чтобы стронуть с места повозку.

На следующее утро ребята встретились с Яни на золотом пляже и вместе медленно поплыли к Острову Гесперид. Они поминутно ныряли, чтобы рассмотреть под водой странную рыбу или черного морского ежа, свернувшегося, словно обычный земной еж. Приплыв на остров, они стали взбираться по нагретым солнцем ступеням, и их мокрые следы тотчас же высыхали. Поднявшись до террасы, они разлеглись вокруг небольшого колодца и снова заговорили о насущных проблемах.

– Папа сказал,– начала Аманда,– что похищение людей очень тяжкое преступление, и, значит, мы не можем похитить жену мэра.

– Я рад,– улыбнулся Яни.– Представляю себе, как тяжело ее тащить. Ведь она лопает, как три поросенка!

– Слушайте,– сказал Дэвид,– этой ночью я подумал, что Ишакис порядком надоел всей деревне. Правда ведь?

– Да,– подтвердил Яни,– он всем надоел, но он мэр уже четыре года, и с этим приходится считаться.

– Так вот,– продолжал Дэвид.– Надо как-нибудь настроить всю деревню против него. Это его образумит.

– Да, но как это сделать? – грустно протянул Яни.

Дети лежали, перебирая идеи. Вдруг Яни вскочил на ноги и, улыбнувшись, наклонился к Аманде. Успевшая немного загореть, сейчас она казалась еще прекраснее, чем прежде. Ее тело и волосы золотились на солнце.

– Хочешь пить? – спросил он.

– Откуда?

– Из колодца,– лукаво ответил Яни, и глаза его искрились от смеха.

– Как из колодца? Чтоб я подхватила тиф? – недоверчиво переспросила она.

– А вот увидишь.

Яни подошел к колодцу, откинул накрывавшую его тяжелую железную крышку и потянул за веревку. Из прохладной глубины со звоном и плеском показалось ведро, в котором покоилось несколько бутылок лимонаду. Из-под камня, лежавшего возле колодца, он извлек открывалку, распечатал бутылку и торжественно подал ее Аманде.

– Откуда это?! – изумилась та.

Яни ответил широкой улыбкой.

– Я утром переплыл сюда и опустил их в колодец, чтобы не нагревались. Ну, так ты не подхватишь тиф?

– Какой ты славный, Яни.– Аманда была тронута, но глаза ее погрустнели.– Ну как бы тебе помочь!

Яни философски пожал плечами.

– Если не сможете, то ничего не поделаешь,– сказал он.– Но хоть попробуйте. В конце концов, у меня нет никого, кроме моих друзей.

Аманда выпила прохладного лимонаду и снова улеглась на солнце, но ни на секунду не переставала думать о беде Яни. Сам же он присоединился к Дэвиду в попытках решить задачу с ящерицами.

До острова долетали звуки с Мелиссы: голос крестьянки, приветствующей товарку; тенор молодого петушка, делающего первые, неуверенные шаги в искусстве пения; лай собаки и знакомые траурные звуки ишачьего рева.

Неожиданно Аманда вскочила.

– Тс-с! – шепнула она мальчикам.– Слушайте!

Мальчики прекратили болтовню и напряженно вслушивались пару секунд, но не услышали ничего, что прояснило бы волнение Аманды.

– Ну, и что же мы должны услышать? – врастяжку спросил Дэвид.

– Вот это,– сказала Аманда, и, когда стихли последние скорбные ноты рева, ее лицо залила блаженная улыбка.

– Так это же всего-навсего осел,– удивился Яни.

– Вот именно. Всего-навсего осел. Это и есть решение проблемы.

– Что ты такое говоришь?! – раздраженно сказал Дэвид.– Как это ревущий осел может решить Янины проблемы?!

Аманда повернулась к ребятам с сияющим лицом, и глаза ее сделались почти черными.

– Вы что, нарочно отказываетесь меня понимать? – спросила она.– Мы хотим устроить нечто такое, что настроило бы жителей деревни против мэра. Разве не так?

– Так, но как,– удивился Яни,– может ишак настроить людей против мэра?

Аманда вздохнула, как всякая женщина, столкнувшаяся с непробиваемой тупостью мужчин.

– Ну так слушайте. Поля, принадлежащие сельчанам, находятся далеко в долине. Кто лучший помощник человека в обработке полей, сборе урожая и, наконец, перевозке его в деревню?

– Конечно же ишак,– все еще не понимал Яни.

– Сейчас до тебя дойдет,– торжествующе сказала Аманда.– Если похитить всех ослов, жизнь в деревне будет парализована. И вместе с тем это нельзя приравнять к похищению людей.

– Вот это идея! – воскликнул Яни и расхохотался.

– А подействует? – усомнился Дэвид.– Надо обдумать.

– Вечно ты со своим "надо обдумать, надо подумать"! – сказала Аманда.– Когда ты будешь что-то делать?

– Но, как бы там ни было, ты сама это придумала? – спросил Дэвид.

– Сейчас я все объясню,– заговорщицки прищурилась Аманда и наклонилась вперед. Ее глаза горели.