"Слово павшего" - читать интересную книгу автора (Гущина Дарья)ГЛАВА 5– Ты уж не серчай, спасительница, – в который раз извинялся передо мной Савелий. – Не признали сразу. Опасное у нас время сейчас, смутное, своим-то не всегда доверяем, а уж приезжим и чужакам – тем более… – Да ладно вам, – вяло отмахнулась я, разомлев в тепле и заметно подобрев. – С кем не бывает. Только о ловушках-молниях могли бы предупредить Порфирия, чтобы он мне передал! – Так мы ж вечор тебя ждали, – оправдывался мой собеседник. – Вечор бы разглядели и тебя, и посланницу, а ночью ж не видно ни черта, да и супостаты всякие бродят, не спросясь… Да и больно похожа ты на мертвяка на одного, – добавил он и хмуро подергал свой длинный рыжий ус. Я подавилась чаем, закашлялась и сдавленно просипела: – Да что вы говорите?.. – И верно, похожа, – подтвердил и младший брат Савелия, носящий забавное имя Пантелеймон. Прокашлявшись, я с опаской покосилась на братьев, небезосновательно подозревая обоих в розыгрыше, но – зря. На меня невинно смотрели две пары кристально чистых, честных голубых глаз. Не-е-е, не врут. Но… тогда что бы это значило? – На какого еще мертвяка? – прищурилась я. – Да бродил здесь один пару дней назад, – охотно рассказал Савелий. – Бледный как смерть, убогий… Все на людей странно косился, не заговаривал ни с кем. Чужак, оно и видно. И силы – немерено. Всей деревней его едва скрутили да на дубе повесили, пущай отдохнет да подумает, как к нам соваться! Так я и знала! Зябко поведя плечами, я плотнее закуталась в безразмерную рубаху, которую мне великодушно одолжил Пантелеймон взамен моей испачканной. Думать о чужих проблемах посреди ночи, когда завтра опять в дорогу, неохота, но пришлось… Я озабоченно похрустела соленым огурцом, посмотрела в окно и заметила: – Ошибочка вышла, ребята. Тот товарищ на дубе – не зомби. – Не мертвяк?! – возмутился Савелий. – Как! это – не мертвяк?! – Не может быть! – вторил ему брат. – Может, может. – Я неуклюже подобрала деревянной ложкой остатки жареной картошки и с сожалением отодвинула опустевшую плошку. – Мне Порфирий четко сказал: зомби магией не владеют и в принципе владеть не могут. Так? Так. А от вашего пресловутого мертвяка пахло магией. Мои собеседники обменялись недоуменными взглядами и, нахмурившись, опять воззрились на меня. Я вздохнула: – В мире, откуда я пришла, есть одно очень хорошее выражение: мы все не те, кем кажемся. И если от человека пахнет алкоголем, это вовсе не значит, что он – законченный алкоголик. Может быть, он его продает. Понимаете? И если человек странно ведет себя и кажется чужаком – это вовсе не значит, что он зомби. Не знаю, откуда и зачем этот парень к вам пришел, но он точно не был тем, за кого вы его приняли. У меня дар – чувствовать запах магии. Повисло тягостное напряжение. Братья встревоженно переглядывались и перешептывались, а я – усиленно подъедала все, до чего добиралась. Хозяева терема расстарались на славу и мало того что на ночь глядя не поленились мне баню затопить, так еще и накормили до отвала. Я живо смела двойную порцию жареной картошки, щедро выставленные на стол соленья, выпила полсамовара чая и теперь нервно поглядывала на дверь. Смертельно хотелось курить, но раз у местных жителей эта вредная привычка распространения не получила, мне неудобно было дымить в доме при людях, а во двор выбраться пока не получалось: народ наперебой уверял меня, как там опасно, и постоянно отвлекал левыми разговорами. Но я все же рискнула. Пока мои собеседники о чем-то яро спорили, я тихонько вытащила из пачки сигарету (н-да, если я в ближайшие два-три дня мир не спасу – спасать придется меня, потому как без своей отравы и дня прожить не могу) и намылилась незаметно смыться на крыльцо. Зря старалась. И тем более – незаметно, – так меня и отпустили… Хотя лично я не вижу ничего опасного и криминального в том, чтобы выйти покурить перед сном и заодно помечтать о несбыточном, разглядывая чужие созвездия. Однако ж оба брата-акробата уперлись как бараны и прямо-таки упрашивали меня не выходить из дома лишний раз. А «надо» – мол, и за ширмой справить легко… – Можно подумать, если зомби решат вломиться в ваш дом, он вас защитит, – фыркнула я. – Или защитит? – Само собой, – важно кивнул Савелий. – Наш дом – наша крепость, и магией он особой наделен. Войти в него чужаку, не пожелав «мира», невозможно, а пожелав, невозможно причинить нам вред. Только потому мертвяки нас еще отсюдова и не выжили. Правда, магия дома жива, пока его хозяин жив… – Вон оно что… – Плюнув на правила приличия, я закурила в комнате, нахально используя опустевшую чайную чашку вместо пепельницы. – А почему же вы, волшебники, сами не можете справиться с шайкой покойников, если они даже магией не владеют? Зачем вам я, то бишь спаситель? Братья переглянулись, а я про себя подумала, что, в жизни бы их за родных братьев не приняла. Савелий – высоченный, с ярко-рыжей шевелюрой и добродушной улыбкой. О подобных личностях говорят: в доску свой парень. Пантелеймон же – росту на удивление невысокого (по местным меркам), на голову ниже брата, светловолосый, застенчивый, молчаливый, лишний раз и слова не скажет, зато наблюдательности у него – хоть отбавляй. Только цвет глаз похожий, но не их выражение: у старшего брата – простодушное и рассеянное, у младшего – проницательное. Вот и сейчас я заметила, как последний, внимательно прищурившись, покосился на меня. Словно проверял, словно не доверял мне до конца, и даже присутствие Яти ему ничего не доказывало. Ну и черт с тобой. Главное – горящими камнями не швыряйся больше, пока я не в форме. Хотя меня вроде бы местные жители прибить все равно не смогут, даже если очень захотят. Вроде бы… – А Порфирий и посланница разве тебе не сказывали? – недоверчиво переспросил Савелий. – Это жих обязанности спасителей-то наставлять… – Не рассказывали, – недовольно пробурчала я. – Отправили сразу к вашему Магистру – и всего делов. – Странно… – пробормотал Пантелеймон. – Действительно, – кисло согласилась я. – И все же?.. – По древнему закону мира ни он сам, ни его обитатели нападать на чужаков не могут, – объяснил старший брат, – буде то обычные люди или же мертвяки поганые. Легенды говорят, из-за павших воинов оно так сложилось. Больно уж они пришельцев не жаловали, изводили при случае, вот мир и решил вступиться а беззащитных чужаков. Теперь я поперхнулась уже дымом. Опять?! Опять я, то есть мы, то есть мои якобы предки начудили, а все шишки – мне? Я даже не поняла толком, кто такие эти павшие воины, к которым меня упорно причисляют, а тут выясняется, что народ их считает кем-то роде наших христианских ангелов-отступников – и здесь они виноваты, и там – все беды от них, и вообще – не место им в этом мире, и слава богу… Одного не понимаю – я-то при чем? Объяснит мне это кто-нибудь, кроме… кроме Мой блуждающий взгляд случайно упал на старенькое потертое полотно, висевшее на стене. Обычный выцветший кусок ткани с еле заметным изображением города – чудесного, затерянного среди облаков… И ослепительно яркое видение вспыхнуло в моем мозгу. Выронив сигарету, я обхватила руками голову и свалилась с табуретки, сильно стукнувшись об пол. Видение. Вспышка света. Жгучая боль. Темнота. Покой… Приподнявшись на локтях, я с трудом открыла глаза и осмотрелась по сторонам. День. Вернее даже сказать, утро. На ясном голубом небе – ни облачка. Солнце, опутав мир золотистой паутиной теплых лучей, задумчиво взирает на цветущие луга. Ласковый ветер, взъерошивая изумрудно-зеленую траву, осторожно касается моего лица и… Стоп! Я провела рукой по волосам и не ощутила собственного прикосновения, как и дыхания ветра. А это означало только одно – сон. Я сплю и вижу сон. Самый обычный сон. Или – необычный?.. Я села и снова осмотрелась. Знакомое местечко. Бесконечный луг, аккуратно разделенный на две частя узкой утоптанной дорогой, виднеющийся вдали высокий старый дуб и в десяти – пятнадцати минутах ходьбы от него – окруженная холмами деревушка. Точно, знакомое местечко. Во время дождя я почему-то его не узнала, а сейчас – припоминаю. Рядом со мной прошуршала трава, приминаясь под чьими-то легкими шагами. Я не успела сориентироваться и откатиться в сторону, когда Подгоняемая любопытством, я встала и, стараясь не шуметь, отправилась следом за ней. Впрочем, девушка явно не замечала моего присутствия, и я, перестав таиться, сначала догнала ее, а потом, не удержавшись, опередила и заглянула в лицо. И невольно отшатнулась. Но не потому, что оно было обезображено страшными шрамами или, наоборот, неправдоподобно красиво. Нет, его просто не существовало. Вместо лица у той Во второй раз проходить меж холмами я поостереглась и нерешительно замялась, поджидая свою случайную спутницу. Если с ней ничего неприятного не произойдет, то и я – спокойно пройду следом. И на деревню посмотрю, и узнаю заодно, что за сверток девушка так бережно несет в руках. На ковер с виду похоже или на оружие, завернутое в полотно, или на рулон той самой ткани – мало ли… Впрочем, печально знакомой ловушки на месте не оказалось, а угрюмые запертые дома теперь приветливо улыбались расписными ставнями и натертыми до зеркального блеска стеклами, создавая обманчивое впечатление беззаботного гостеприимства. На самом же деле девушке в деревне явно были не рады, а на меня и вовсе никто не обращал внимания. И мы молча шли, сопровождаемые неодобрительными, враждебными и хмурыми взглядами, пока не остановились на крыльце опять же странно знакомого терема. Правда, ночью мне его толком рассмотреть не удалось, но кажется, это был тот самый… Девушка, бесшумно поднявшись по ступенькам, робко постучала в дверь, а я почувствовала, как соприкоснулись мои пальцы с теплой, чуть шероховатой доской и быстрее забилось от неуверенности сердце. Чего же она (или я?) опасается? Что же такое произошло (или произойдет?), раз мне (или ей?) пришлось забрести в эту богом забытую деревеньку? Заскрипели под тяжелыми шагами хозяина терема половицы, осторожно приоткрылась дверь, и на пороге показался неуловимо знакомый бородач высокого роста. Его лица я по неизвестной причине опять же разглядеть не смогла, зато узнала голос, когда он заговорил. Савелий. Точно. Зрительная память у меня всегда хромала на обе ноги, зато голоса я запоминала и распознавала потом моментально. – Чего тебе, Райлит? – вздохнув, спросил бородач. Ага! Вот мы и узнали имя таинственной незнакомки! Райлит. Красиво. Только что бы оно значило?.. И ведь где-то прежде я его слышала, честное слово! Райлит, Райлит… Очень, очень знакомое имя. Где же, где же. Нет, не могу вспомнить. И черт с ним. Само придет, а пока – подслушаем чужой разговор, пусть это и неприлично. – Здравствуй, Савелий, – тихо прошелестел голос моего невольного двойника. – Я ухожу, ты знаешь?.. – Как же не знать-то, если лишь об этом и галдит вся округа, – проворчал Савелий, не решаясь ни выйти на крыльцо, ни впустить девушку в дом. – О том, что вас навеки изгоняют, ленивый только не знает. Ты что-то хотела? – У меня к тебе небольшая просьба. – Голос Райлит дрогнул и сорвался, словно она не привыкла просить и ей было крайне тяжело умолять, а не приказывать. – Да не бойся ты, у меня почти не осталось силы. Бородач переступил с ноги на ногу, но все же рискнул покинуть пределы своего дома и, демонстративно закрыв дверь, для профилактики подпер ее собственной широкой спиной. Девушка, заметив это, понимающе кивнула, горько усмехнулась, но ни слова поэтому поводу не сказала, а молча развернула вышеупомянутый сверток, продемонстрировав своему собеседнику домотканое полотно. Елы-палы, вот оно!.. Именно его-то я и увидела не так давно в тереме братьев! На нежно-голубом фоне – искусно вышитый небесный город, укутанный в ажурную вуаль облаков и озаренный золотисто-красными лучами закатного солнца. Только – сейчас полотно было новое, не потертое и не поблекшее под долгим взглядом времени. И ведь именно эту картину я уже дважды видела во сне… – Это мне?.. – заметно растерялся от неожиданности Савелий. – Тебе. – Райлит чуть ли не силой всучила ему подарок. – Я… я не могу его взять!.. – неубедительно запротестовал бородач. – Можешь. – В тихом голосе девушки проскользнули железные нотки. – И возьмешь. Пожалуйста… – Почему? Зачем ты мне его даришь?.. – ошарашенно пробормотал ее собеседник, восторженно разглядывая творение. – Потому что мне оно больше ни к чему. – Будь у Райлит четким лицо, на нем бы мелькнула кривая улыбка. – Пусть останется у тебя, ведь когда-то… ты был моим другом. – Райлит… – виновато начал бородач. – Я… ты… – Перестань, – ровным голосом прервала его она, а я почувствовала, как всколыхнулась в ее душе волна горькой обиды и гнева. – Думаешь, я ничего не понимаю? Я знаю – после разговора со мной тебя потащат к Магистру проверять на наличие проклятия. Я знаю – ты собираешься жениться и боишься, что потенциальные родственники застанут тебя за мирной беседой с проклятым дейте… вернее, как нас сейчас называют, павшим воином. Я все прекрасно понимаю, Савелий. Но… возьми полотно, прошу тебя, и не прячь его в сундук, а повесь на самом видном месте. Ему еще предстоит сделать свое дело, как и мне – попробовать закончить свое. Прощай. И, быстро договорив, Райлит резко развернулась, сбежала по ступенькам вниз и плавно растворилась в тени, которую отбрасывал ближайший холм. А мы с Савелием так и остались стоять на крыльце, тупо глядя ей вслед. Первым опомнился бородач. Печально посмотрев на подарок, он бережно свернул его и удалился в дом, а я, придя в себя от шума громко захлопнувшейся двери, попыталась пробраться в терем следом за его хозяином. Однако у меня отворить дверь так и не получилось. То ли я оказалась настолько бесплотном что так и не смогла уцепиться за ручку, то ли последнюю надлежащим образом заколдовали, но – в терем мне попасть не удалось. Вздохнув, я прислонилась к двери и задумчиво подняла глаза к небу. Кажется, дождь собирается… И верно – погода стремительно менялась. Резкий порыв ветра в считаные мгновения собрал под своим крылом стаю тяжелых черных туч, где-то вдали прогремел первый гром и сверкнула молния… Дежавю – и такое тоже я недавно видела. Зажмурившись, я подставила лицо соленым небесным каплям, с удивлением почувствовав их ласковую прохладу. Надо же… Если я во сне чувствую сырость наступающего мне на пятки дождя, значит… Осторожно скользнув по моему лицуя, капли скатились за ворот рубахи. Значит, я уже не сплю? Вода мне за шиворот действительно натекла, только дождь здесь совершенно ни при чем. Виновником моего пробуждения оказалось мокрое полотенце, которое кто-то догадливый положил мне на лоб. С полотенца в три ручья текла вода, насквозь промочив не только подушку, но и одеяло с простыней, а заодно и мою рубаху. Но и это еще не все. Страшно болела ушибленная при падении голова, да и после неожиданного видения стало как-то не по себе. Несколько минут я не могла разобраться, где, собственно, вообще я нахожусь – то ли на лугу, то ли на крыльце под дождем, то ли где-то в тереме. Нити трех реальностей – сна, видения и яви – переплелись в один тугой клубок вкупе с жестокой болью, и я, совершенно потерявшись во времени и пространстве, тихо простонала: – Чтоб вас скрючило с вашими проклятыми полотенцами и теремками, ч-ч-черт… И началось… Полотенце, которое я успела стащить со лба, но непредусмотрительно оставила на шее, послушно скрючилось, сильно сдавив мое горло. Выпучив глаза от нехватки воздуха, я ухватилась за удавку, потянула ее на себя и, как в замедленной съемке, увидела действие своего случайного проклятия – на меня обрушивался потолок. И не только он. Подозрительно заскрипели стены, сворачиваясь и складываясь, и теремок начал оседать подобно карточному домику, собираясь превратиться в груду деревянных обломков. Растерявшись от ужаса и неожиданности, я испуганно замерла, тупо созерцая последствие своих необдуманных слов. Ситуацию спасла Яти. Соскользнув с моего запястья, она проворно взобралась на меня, немного увеличилась и подожгла полотенце. Отвратительно завоняло горелой тканью. Закашлявшись, я закрыла слезящиеся от дыма глаза, но руки с шеи не убирала, несмотря на опасность обжечься, и, дождавшись нужного момента, разорвала полотенце, отшвырнула его в сторону, подскочила с лавки и дико осмотрелась. Что же я наделала! И почему терем до сих пор не обрушился на мою голову? Ах да, его же от моего проклятия защищает специальная магия. Но, видимо, не слишком активно, раз стены так перекосило. Я с сомнением изучила волнообразно изогнутые стены и пол и заметно просевший потолок. Н-да. Гостеприимные хозяева этого несчастного дома меня прибьют… если я не сбегу раньше. Но сейчас позорно удрать с места преступления мне не позволило чувство собственного достоинства и привычка отвечать за свои действия и слова. Да и никакого вреда мне не причинят в любом случае, и посему… С опаской перешагивая через «волны», образовавшиеся на полу, и бдительно огибая беспорядочно валявшуюся мебель, я проследовала в сени, где убедилась в очередном неприятном явлении. Заклинило входную дверь, причем явно намертво. Немыслимо скрюченные косяки цепко зажали ее в своих тисках, и привычный путь на улицу мне был заказан. Как и тем, кто захочет войти в помещение. Разве что – прорываться с боем и ломать дверь. Но кто знает, не обрушится ли тогда потолок, который и так держится на честном слове и чьем-то волшебстве. Пришлось возвращаться в комнату и попробовать выбраться через окно, хотя оно тоже выглядело не лучше: двери и стекол лишилось. А в комнате, взобравшись на покореженный подоконник и печально уставившись на небо, меня поджидала Яти. Ой-ей… Аминь, Касси… Если ты переживешь этот день – никаких зомби можешь больше не бояться! Старательно спрятав глаза, я виновато вздохнула, подошла к ней и тоже посмотрела на небо. И ничего особенного не увидела. Давно рассвело. Вернее, давно наступил полдень. Видимо, чересчур утомившись в дороге, я проспала не только все утро, но и полдня в придачу. И смысла отправляться в путь сегодня не было, если, конечно, не хочу опять блуждать в потемках и искать деревню, а потом воевать с местными жителями и убеждать их в том, что я и есть спасительница. Смешно, правда? Спасительница, которая крушит дома невинных граждан, причем совершенно случайно… Я перевела взгляд на деревню и окончательно пала духом. Остальные терема выглядели не лучше. Покосившиеся, нелепо изогнутые стены, непонятно как держащиеся крыши, покореженные крылечки, ставни и окна… Суетящиеся вокруг них люди… И, что характерно, печально знакомые мне мохнатые гости из преисподней, неприкаянными призраками бродящие вдоль ухоженных огородных грядок… У меня опустились руки, к горлу подкатил отвратительный комок неизвестного происхождения. Мама-а-а… Роди меня обратно! И верни назад, в тот мир, где мне не придется следить за каждым своим словом и рисковать благополучием людей! Если вы еще не поняли – я больше всего на свете ненавижу нести за что-либо или кого-либо ответственность. Более того – боюсь ее как огня! И я не хочу быть в ответе за судьбу этого мира и его обитателей, не хочу!.. – И что дальше? – тихо поинтересовалась ящерка, бочком подвигаясь ко мне. – Не знаю… – Я мрачно воззрилась на ближайшего ко мне черта, который уже успел где-то раздобыть бутылку самогона и теперь мирно распивал ее на пари с потерявшимся от неожиданности хозяином огорода. – Я просто не знаю… – А кто ж знает? – Яти привычно взобралась на мое плечо, почему-то и не думая орать на меня. – Кто кроме тебя?.. Достав сигарету, я закурила и тяжело вздохнула. Глубоко затянулась, выпустила длинную тонкую струйку ментолового дыма и ощутила непреодолимое желание послать все к демонам: и этот мир, и чертей, и себя с ними за компанию. Я вообще не собиралась никого спасать!.. Невесть откуда взявшийся внутренний голос мои неуверенные возражения отметал без особых проблем. Собственно, как и у любого нормального человека, внутренний голос у меня имелся, но… но не такой Не такой, как тот, с которым я только что тихо пререкалась. Этот – явно новенький и приобретенный уже здесь. И – он казался мне странно знакомым, словно я его раньше где-то слышала… Хм. Кто еще знает, кроме меня, говорите? Ну ладно, с чертями справиться нетрудно – это мы уже проходили – а вот домики сами почините, тут я вам не помощник, уж простите великодушно… Докурив, я выбросила «бычок» в окно и с отстраненным равнодушием посмотрела на деревенский беспредел. А знаете, я ведь давно мечтала устроить что-нибудь подобное. При всей своей неуравновешенности и склонности совершать глупые поступки в таких глобальных масштабах я еще никогда не пакостила. Да и в малых тоже, опасаясь когда чего: когда неодобрения, когда – ответной гадости, когда – пресловутой ответственности за свои слова или поступки, а тут – благодать… Я невольно ухмыльнулась. Ага! Как частенько говорила мама – в любой ситуации можно найти свои положительные моменты. И раз на меня навесили столь тяжкие обязанности, я просто должна извлечь из случившегося пользу и для себя любимой! А иначе – за последствия не ручаюсь, потому как личность я нервная, беспокойная, и если мне что-то надоедает, то надоедает. А терпение и самопожертвование – к числу моих немногочисленных добродетелей не относятся, увы и ах. И посему… – Ай-яй-яй, Касс-си, как тебе не с-стыдно, – неодобрительно покачала головой Яти. – Так ведь никто же не умер, – бодро возразила я. – Наоборот, все живы, здоровы и почти счастливы! Ну а домики… Новые отстроят, ничего с ними не случится! – Это ты Магис-стру объяс-снять будешь, – хмуро ответствовала хвостатая зануда, – когда он с-спрос-сит, откуда в нашем мире взялис-сь жители преис-сподней и почему одна из деревень резко опус-стела. – Но она еще не опустела!.. – Так опус-стеет. Мало кто рис-скнет с-сейчас-с ос-статьс-ся в деревне, чьи дома потеряли с-свою защитную магию. И молис-сь, чтобы твое проклятия кос-снулос-сь только этого с-селения. – Тьфу на тебя, – раздосадованно проворчала я. – Накаркаешь еще… – Привыкай к тому, что большинс-ство твоих проклятий будут менее безобидными, чем это, – назидательно объявила Яти. – А одно твое с-случайное с-слово может разрушить наш мир до ос-снования. – И на что ты намекаешь? – насторожилась я. – С-спать тебе точно придетс-ся с-с кляпом во рту, – прокомментировала она. – Ос-собенно ес-сли поутру у тебя может что-нибудь с-серьезно разболетьс-ся… – Иди ты! – обиделась я. – Шуточки у тебя… – А кто тебе с-сказал, что это – шутка? – невозмутимо возразила ящерка. – Я абс-солютно с-серьезна. И, видимо, придетс-ся попрос-сить Магис-стра наложить на тебя дополнительное заклятие «закрытого рта», чтобы ты прежде думала, а потом уже говорила. – Пусть только попробует, – ощетинилась я. – Самому мало не покажется, когда я «подумаю»! – Вот и начинай думать уже с-сейчас-с, – посоветовала мне Яти. – Над тем, что делать с-с незваными гос-стями и ис-скалеченными домами. И, Касс-си, не относ-сис-сь к этому легкомыс-сленно. И на сей раз я ее ожидания оправдала, пусть и не до конца, но чего другого от меня ждать. На пятый раз мне удалось отправить восвояси банду чертей, хотя кое-кто, тот же вышеупомянутый собутыльник рогатого, остался не слишком доволен его исчезновением. И еще один товарищ, зоолог местного разлива, очень огорчился, потому как не успел подробно изучить фауну преисподней. Ну а недовольство третьего гражданина я вызвала не тем, что внезапно умыкнула из-под носа экзотичного собутыльника, а другим – в ад незваный гость удалился вместе с крышей и трубой, в которой он застрял. Н-да… В общем, разобравшись с одним делом, я быстро вспомнила о прочих обязанностях и засобиралась в дорогу, в глубине души надеясь, что встречи с разгневанными хозяевами терема мне избежать удастся (кстати, а где они?). Быстренько переодевшись в свои потрепанные шмотки, я нахально сперла со стола все съедобное, набив свою сумку под завязку, и с величайшей осторожностью вылезла в окно, стараясь и об осколки не порезаться, и старые раны не растревожить. Савелий, будучи магом воздуха, по совместительству промышлял сбором трав, и накануне вечером он успел напоить меня какой-то дрянью, которая притупляла боль и способствовала скорейшему восстановлению организма. Потому свежезаработанные раны меня пока не беспокоили, как и быстро испарившаяся головная боль. Хорошо бы с собой в дорогу подобное чудесное лекарство прихватить, но я все же побоялась встречаться с братьями и смалодушничала. Притаившись за знакомым кустиком сирени, я удачно выждала время и воспользовалась царившим в селении переполохом: перебегая от прикрытия к прикрытию, от кустика к деревцу, я быстро добралась до импровизированных «врат». Впрочем, внимания на меня упорно никто не обращал, даже если и замечал ненароком. То ли боялись связываться, то ли принимали за очередное чудо природы, случайно занесенное в деревню попутным ветром. А если верно последнее – оно и неудивительно, учитывая, как я выглядела. Сама же я старалась об этом не думать, дабы не расстраиваться почем зря. Если же первое… Жаль мне тех путников, которые будут здесь проездом. Теплый прием с баней и жареной картошкой им вряд ли обеспечат, даже когда они проберутся сквозь ограду из молний! Бедняжки… И опять лишь я одна во всем виновата, как обычно. На выходе, слава богу, прежние неприятные сюрпризы не поджидали. Прислонившись к холму, я с подозрением оглядела местность и перевела дух. Никаких шаровых молний и иже с ними – не наблюдалось, гроза свое отгремела, сменившись ясной солнечной погодой, грязь и лужи успели высохнуть, – все для удобства пеших странников. Почему пеших, спросите вы? Да потому что Янтарь и не думал находиться поблизости, как и принципе – появляться. Исчез, и с концами. Мол, надоела ты, спасительница недоделанная, хуже горькой редьки и дальше топай сама. Я вздохнула, поудобнее устроила на плече тяжелую сумку и не спеша побрела по дороге, глядя то себя под ноги, то вперед, в бесконечную даль. Назад же – старалась не оглядываться, дабы не вспоминать о том, что натворила. Мне было невероятно, мучительно стыдно. Злом заплатить за предобрейшее… Очень похоже на меня и тут уж ничего не попишешь! А я и забыть бы рада, но… Проклятый новый внутренний голос никак не желал замолкать и успокаиваться, настырно убеждая в необходимости помочь людям: а вдруг на них мертвяки нападут – кто народ защитит, раз спасителя под боком нет, а магия домов не работает? Попререкавшись с внутренним голосом, я сдалась на милость победителя и, остановившись, обернулась. Тяжко вздохнула и принялась будить Яти. Ящерка впадая в спячку, благоразумно подбирала под себя вся конечности, включая длинный хвост, однако я наловчилась тормошить ее за голову, чем сейчас и занялась И примерно через полчаса моя спутница, не выдержан издевательств, с ворчанием приоткрыла правый глаз! И если бы взгляды могли убивать, от меня бы и мокрого места не осталось. – Что еще с-случилос-сь? – недовольно вопросила Яти. – Землетряс-сение, нашес-ствие гигантс-ских тараканов? – Типун тебе на язык! Неужели никак нельзя восстановить прежнюю магическую защиту? – осведомилась я. Ящерка задумчиво прищурила желтые глаза и после минутного молчания неуверенно призналась: – Вообще-то ваши проклятия необратимы, но ходили легенды, будто павшие воины с-с помощью негативного С-слова умели не только разрушать, но с-создавать. Только как вы это делали, я не знаю. Я тоже не знаю… Но я уверена, что должна помочь. И исправить свою оплошность, и просто спасти людей. Зародившееся где-то в глубине души странное беспокойное желание помогать всем и вся, ранее мне не свойственное, – ну, или, по крайней мере, не настолько заметное – упрямо не желало убираться туда, откуда оно пришло, настырно нудило и подкалывало, вынуждая размышлять о судьбе несчастной деревни. Гос-подя-я-я, и почему нельзя повернуть время вспять и исправить старую ошибку? Почему же нельзя сделать так, чтобы в прошлом ничего не произошло? – Будь оно все неладно! – Я раздраженно сплюнула и неожиданно ляпнула: – Чтоб это проклятое заклинание снова заработало! После моих слов вздрогнули, казалось, все окрестности – и холмы, и луга, и кустики, и земля под нотами, а со стороны деревни раздался коллективный вопль изумления. Я очнулась и неуверенно оглянулась на село: оба-на! Я удивленно выпучила глаза. В небе над холмами медленно расцветало радужное полотно. Яркие, волнообразные полосы, мерцая в лучах солнца, лениво шевелились под порывами ветра и медленно опускались на покореженные крыши теремов. – Молодец, Касс-си, – скупо похвалила меня ящерка. – А говорила, что ничего не помнишь. – Эм-м-м… – невнятно пробурчала в ответ я, созерцая удивительное чудо природы. Или – вышеупомянутой магии Слова? – Теперь можешь с-спать с-спокойно – люди под защитой, хотя дома им потом вс-се равно придетс-cя перес-страивать… – Долго ли умеючи… – Пожав плечами, я еще несколько мгновений полюбовалась на радугу и, веселя насвистывая, пешком отправилась в путь. |
||
|