"Чудо с замужеством Джулианы" - читать интересную книгу автора (Макнот Джудит)

Глава 2

Скрывшись наконец в лабиринте, Джулиана бросилась вправо и, повернув еще раз за угол, прижалась спиной к колючим веткам кустарника. Свободной рукой она попыталась было прикрыть белые кружевные оборки, украшавшие подол юбки и глубокий вырез, но они ясно виднелись в темноте ночи, как яркие сигнальные огни.

Ее сердце бешено колотилось, но совсем не от усталости, а от волнения; она стояла затаившись, прислушиваясь, отделенная от парка лишь высокой тонкой стеной живой изгороди и невидимая со стороны входа в лабиринт. Невидящим взглядом она смотрела в стакан с вином, который все еще сжимала в руке, и чувствовала, как в ней поднимается волна досады и гнева оттого, что она бессильна оградить мать от позора и насмешек и помешать ей разрушить ее, Джулианы, жизнь.

Пытаясь хоть как-то отвлечься от своих грустных мыслей, она поднесла стакан к губам и понюхала вино — ее всю так и передернуло от резкого запаха.

Пахло точно так же, как та дрянь, что пил ее папаша. Это была не мадера, которую он потягивал с утра и до самого ужина, а некая золотистая жидкость, употребляемая им после ужина для медицинских целей, как он утверждал — чтобы успокоить нервы. Нервы самой Джулианы были напряжены до предела. В следующую секунду она услышала голос матери, доносившийся с противоположной стороны зеленого барьера, и сердце ее снова застучало как молот.

— Джулиана, где ты прячешься, детка? — звала мать. — Я тут с лордом Мейкписом, и он просто мечтает с тобой познакомиться…

Перед мысленным взором Джулианы возникла тягостная картина: растерянный и подавленный лорд Мейкпис — кто бы он ни был, — чуть ли не насильно увлекаемый под руку ее решительной мамашей по тропинкам и поворотам, закоулкам и тупикам хитроумного лабиринта и освещенного факелами парка. Не в силах вынести неловкость и смущение при очередном представлении очередному несчастному и, несомненно, отнюдь не добровольному претенденту на ее руку, попавшемуся на удочку ее матери, Джулиана так сильно прижалась к живой изгороди, что колючки безжалостно вцепились в светлые локоны замысловатой прически, над которой ее служанка билась не один час.

Но тут счастье улыбнулось Джулиане — месяц услужливо скользнул за плотную гряду облаков, и лабиринт погрузился в чернильную темноту. А в это время ее мамаша продолжала свой чудовищно бессовестный монолог, находясь в двух шагах от нее по другую сторону изгороди.

— Джулиана — невероятная любительница приключений! — воскликнула леди Скеффингтон, но в голосе ее звучало скорее разочарование, чем гордость. — Это так на нее похоже — из чистого любопытства отправиться в путешествие по этому лабиринту!

Джулиана мысленно перевела эти притворные слащавые измышления на язык суровой действительности: «Джулиана — несносная затворница, меня раздражают ее вечные бдения над книжками и писаниной — взяла бы все и выбросила прочь! И это так на нее похоже — сбежать с бала и спрятаться ото всех в кустарнике!»

— В этом сезоне она пользовалась огромным успехом в обществе! Я просто удивляюсь, как это вы ни разу не встретились с ней ни на одной модной вечеринке! Мне пришлось настоять, чтобы она не принимала больше десяти приглашений в неделю — нужно же и отдыхать!

«Джулиана не получила и десяти приглашений за весь прошлый год, не то что за неделю, но мне же нужно как-то выразить свое удивление и объяснить, почему вы ее до сих пор нигде не встречали. Немножко везения — и вы вполне поверите моей болтовне»— именно эта тирада соответствовала бы действительности, произнеси ее леди Скеффингтон вслух, а не про себя.

Но лорд Мейкпис, похоже, не был так доверчив.

— Действительно? — уклончиво пробормотал он голосом человека, в котором боролись вежливость, раздражение и недоверие. — Она, наверное, очень странная.. гм… необычная девушка, если не любит… развлекаться.

— Я не говорила ничего подобного! — поспешно возразила леди Скеффингтон. Джулиана больше всего на свете любит балы и званые вечера.

«Да Джулиане легче выдернуть зуб, чем ехать на бал», — мысленно добавила она.

— Я убеждена, что вы просто идеально подходите друг другу.

«Я хочу поскорее сбыть ее с рук и выдать замуж, мой дорогой, а вы во всех отношениях подходящий жених: зрелый мужчина, имеете благородное происхождение и соответствующее состояние»— именно так следовало понимать признание леди Скеффингтон.

— Она совсем не из тех нахальных особ, которых сейчас можно встретить на каждом шагу.

«Она и пальцем не пошевелит, чтобы хоть как-то постараться понравиться».

— С другой стороны, у нее есть определенные достоинства, которых мужчина не может не заметить.

«Чтобы быть спокойной на этот счет, я заставила ее надеть это открытое платье, хотя, если говорить честно, оно больше подошло бы замужней женщине без предрассудков, чем восемнадцатилетней девушке».

— Конечно, она девушка скромная. «Но вы не смотрите, что у нее такое декольте — даже и не пытайтесь к ней прикоснуться, пока не попросите руки».

В конце концов стремление лорда Мейкписа отстоять свою свободу возобладало над представлениями об учтивости.

— Леди Скеффингтон, я, к сожалению, должен вернуться в зал. Мне кажется, я танцую следующий танец с мисс Топем.

Сознание того, что добыча ускользает от нее, да еще в руки самой популярной невесты сезона, заставило мать Джулианы сделать ответный удар: то, что она сказала в следующую секунду, было самой беззастенчивой ложью из всего, что она говорила прежде, пытаясь сосватать свою дочь. Тут же, без всякого стыда выдумав какие-то несуществующие отношения между Джулианой и самым завидным женихом в Англии, она заявила:

— А мы как раз тоже возвращаемся на бал! Мне кажется, сам Николас Дю Вилль пригласил Джулиану на следующий вальс!

Леди Скеффингтон, должно быть, поспешила за убегающим лордом, потому что их голоса стали удаляться.

— Мистер Дю Вилль все время оказывает нашей дорогой Джулиане особые знаки внимания. И мне не без основания кажется, что и сюда он сегодня приехал единственно ради того, чтобы провести с нею несколько минут! Нет, действительно, сэр, это правда, хотя мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь, кроме вас, узнал об этом…

А в это время за следующим поворотом лабиринта хозяйка загородного дома, очаровательная молодая вдова барона Пенуоррена, обнимая за шею Николаса Дю Вилля и заглядывая ему в глаза, со смехом прошептала:

— Только, пожалуйста, Ники, не говорите мне, что леди Скеффингтон действительно уговорила вас танцевать со своей дочерью. Кого угодно, только не вас! Если ей удастся добиться от вас согласия на это, то вы не сможете войти ни в одну гостиную Англии, не вызвав при этом изумленного шепота или язвительных замечаний. Если бы вы не пропадали целое лето в Италии, вам было бы известно, что среди холостяков уже стало своеобразным развлечением дразнить эту мерзкую особу, делая вид, что они поддаются на ее уговоры. Я говорю совершенно серьезно, — предостерегающе продолжала Валери, поскольку он лишь слегка улыбнулся в ответ на ее тираду, — эта женщина готова на все, лишь бы заполучить богатого женишка для дочери и укрепить свое положение в обществе! Буквально на все!

— Спасибо за предупреждение, моя дорогая, — сухо ответил Ники. — Я был представлен супругу леди Скеффингтон лишь перед самым отъездом в Италию. Но я и в глаза не видел ни матери, ни дочери и тем более не давал никаких обещаний танцевать с ними.

Валери облегченно вздохнула.

— Я и мысли не допускала, что вы могли так глупо себя вести. Джулиана действительно необыкновенно симпатичное создание, но она совершенно не в вашем вкусе. Это слишком юная, неискушенная девица, а кроме того, у нее странная привычка прятаться за занавесками или что-то в этом роде.

— Похоже, она очаровательна, — усмехнулся Ники — Ну, по крайней мере она совершенно не похожа на свою мамашу — Валери замолчала и красноречиво передернула плечами, давая понять, насколько ужасна эта особа. — Леди Скеффингтон так страстно желает войти в высшее общество, что готова на любые унижения. Если бы она не была столь бесцеремонна и честолюбива, то казалась бы просто жалкой.

— Если не сказать бестолковой, — добавил Ники, теряя в конце концов терпение — беседа непомерно затянулась. — И какого черта вы пригласили их на маскарад?

— Мой дорогой, — со вздохом сказала Валери, нежно поглаживая пальчиками его подбородок с той фамильярностью, которую допускают лишь очень близкие отношения, — да потому, что в это лето маленькая Джулиана каким-то образом познакомилась с новой графиней Лангфорд и с ее невесткой — герцогиней Клеймор.

В начале сезона графиня и герцогиня высказали пожелание, чтобы малышка Джулиана была принята в свете, а сами тут же укатили в Девон вместе со своими мужьями.

Поскольку никто не хочет раздражать Уэстморлендов, а леди Скеффингтон, напротив, раздражает всех нас, то мы и ждали последней недели сезона, чтобы выполнить свой долг и хотя бы куда-нибудь их пригласить. К несчастью, среди нескольких десятков приглашений, которые леди Скеффингтон получила сегодня, она выбрала именно мое — вполне возможно, потому, что увидела среди приглашенных вас.

Внезапно она замолчала, пораженная восхитительной догадкой.

— Всем страшно интересно, каким образом Джулиане и ее несносной мамаше удалось познакомиться с графиней и герцогиней, но — бьюсь об заклад — вы знаете ответ! Я права? Ходят слухи, что вы, еще до замужества обеих дам, были с ними в довольно близких отношениях.

К удивлению Валери, выражение лица Ники стало сдержанным и холодным, а в голосе послышалось отчуждение. — Уточните, что вы подразумеваете под «довольно близкими отношениями», Валери.

С запозданием осознав, что невольно вторглась в запретные пределы, Валери поспешно сделала шаг назад, на нейтральную территорию:

— Я только хотела сказать — все знают, что вы в дружбе с обеими дамами.

Ники принял ее предложение пойти на мировую легким кивком и позволил ей достойно отступить, но все же многозначительно добавил:

— Их мужья — тоже мои близкие друзья.

Это было явным преувеличением. Он был на дружеской ноге со Стивеном и Клейтоном Уэстморлендами, но никто из обоих мужчин не был в особом восторге от того, что их жены дружили с Ники. Как со смехом признавались обе дамы, это наверняка будет продолжаться до тех пор, пока «ты, Ники, не женишься и жена не вскружит тебе голову точно так же, как мы Клейтону и Стивену».

— Поскольку вы пока не обручены с мисс Скеффингтон, — мягко поддразнила его Валери, нежными круговыми движениями пальцев поглаживая ему подбородок и пытаясь вновь обратить на себя его внимание, — то ничто не мешает нам сейчас покинуть сей гостеприимный лабиринт и подняться в вашу спальню. С того самого момента, как она встретила его здесь в своем доме, Ники не сомневался, что такое предложение от нее последует, и сейчас молча обдумывал его. У него не было никаких особых причин отказывать ей. Никаких — за исключением ничем не объяснимого отсутствуя интереса к тому, что, как он знал из предыдущих свиданий, должно было за этим последовать: словно кем-то отмеренные полтора часа весьма вольных плотских утех с искусной и страстной партнершей. Этому предшествовал обычно бокал прекрасного шампанского, а заканчивалось все полстаканом еще более замечательного коньяка. После этого он должен был непременно дать понять, что ему страшно жаль, что она должна вернуться в свою спальню — «чтобы слуги не сплетничали». Все очень цивилизованно, тактично и очень предсказуемо.

С недавних пор такая полная предсказуемость жизни вообще и всех ее проявлений в частности, как и его собственные поступки начали сильно раздражать Ники. Был ли он в постели с женщиной, или играл в карты с друзьями, он совершенно автоматически делал все, что положено — и не положено — в совершенно определенное, предусмотренное для этого время. Он общался с мужчинами и женщинами своего круга, такими же выдержанными и безупречно воспитанными, как и он сам Он начал ощущать себя презренной марионеткой, кривляющейся на сцене вместе со своими собратьями: все они танцевали под один и тот же придуманный кем-то мотивчик.

И даже если дело касалось запретной любовной связи, к примеру, такой, что сейчас предлагала ему Валери, все равно существовали негласные правила; единственно возможными вариациями были: дама замужем или не замужем и он в роли либо соблазняемого, либо соблазнителя. И поскольку Валери — свободная женщина, вдова и взяла на себя сегодня роль соблазнительницы, он совершенно точно знал, какова будет ее реакция, если он отвергнет ее предложение. Сначала она надует губки — и премиленько, потом будет пытаться взять его лестью и наконец начнет соблазнять. Он же — в роли соблазняемого — будет сначала разыгрывать нерешительность, затем начнет сопротивляться и всячески тянуть время до тех пор, пока она сама, поняв его нежелание, не оставит его в покое. Но он никогда не откажет ей напрямик. Поступить так было бы непростительной грубостью, неуклюжей и досадной ошибкой в том замысловатом светском танце, который все они исполняли безукоризненно, доведя до полнейшего совершенства.

Несмотря на все это, Ники медлил, прежде чем дать ответ, надеясь, что его тело благосклонно отзовется на предложение леди, хотя голова уже сказала «нет».

Не дождавшись этого, он покачал головой и сделал первое па в танце нерешительность — Мне, наверное, сначала стоит поспать, моя прелесть. У меня была трудная неделя, и я совершенно измотался за последние два дня.

— Но вы же не откажете мне, дорогой мой? — спросила она, очаровательно надув при этом губки. Ники попытался деликатно уйти от ответа.

— А как же ваш праздник?

— Мне бы больше хотелось побыть с вами. Мы уже несколько месяцев не виделись, а потом — праздник прекрасно пройдет и без меня. Мои слуги так вышколены, что все сделают сами.

— Но только не ваши гости, — со значением сказал Ники, все еще пытаясь ускользнуть, потому что она продолжала уговаривать.

— Они и не заметят, что нас нет.

— Но ведь комната, которую вы мне дали, — рядом со спальней вашей матушки.

— Она не услышит нас, даже если вы опять сломаете кровать, как в последний раз, когда мы были там вместе. Она глуха как пень.

Ники готов был уже перейти к следующей стадии и начать тянуть время, но тут Валери удивила его: она решительно стала соблазнять его, не позволив ему самому продолжить свою роль в этой старой как мир пьесе. Встав на цыпочки, она страстно его поцеловала, после чего руки ее стали нежно поглаживать его по груди, а губы призывно открылись, приглашая кончик его языка к ответным действиям.

Машинально подчинившись, Ники обнял ее за талию, но это был пустой жест, за которым стояла лишь учтивость, но никак не ответное желание. Когда же ее руки скользнули ниже, к поясу его брюк, он разомкнул объятия и отступил на шаг, внезапно взбунтовавшись против своего участия в этой давно уже тяготившей его сцене.

— Только не сегодня, — решительно сказал он. В ее глазах был укор — он непростительно нарушил правила. Ники взял ее за плечи и, развернув лицом к выходу, шутливо и ласково шлепнул пониже спины. Стараясь придать голосу мягкость, сказал:

— Идите к своим гостям, детка. И, уже сунув руку в карман, чтобы достать тонкую сигару, завершил разговор вежливым обещанием:

— Я скоро присоединюсь к вам.