"Дядя Коля – поп Попов – жить не может без футбола" - читать интересную книгу автора (Давыдычев Лев Иванович)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Бабушка Анфиса Поликарповна считает, что это за ней нужен глаз да глаз, а не за её внуком Шуриком Мышкиным

Придя домой, а если можно употребить такое слово, ПРИБРЕДЯ домой после встречи с дядей Колей – бывшим попом Поповым, Шурик уже толком и не слышал, как родные бранят его за опоздание, за чумазое лицо и пыльные ботинки… Пустяки-то какие! Лицо можно вымыть, ботинки можно почистить.

Пусть он немного опоздал, пусть из-за этого родители и дедушка немного понервничали… Но как ему хотелось, как ему требовалось, как ему было просто необходимо сказать примерно следующее:

– Дорогие мои папа, мама и дедушка! Выслушайте хоть один раз внимательно вашего сына и вашего внука. Вы абсолютно правы. Я абсолютно виноват. Но вы когда-нибудь играли в футбол с бывшим попом? Вы когда-нибудь видели попа-вратаря, который берёт все мячи? А я видел! А я играл с ним! Это же очень интересно! Знаю, знаю, вам важно только одно: чтобы я стал потомственным абсолютно круглым отличником. А вы знаете, дорогие мои папа, мама и дедушка, что можно быть потомственным абсолютно круглым отличником, но никто никогда и нигде не скажет тебе: «Хороший ты человек!»? А мне захотелось стать очень хорошим человеком. Понимаете?.. Но я ещё пока не знаю, что для этого надо делать…

– Ты, конечно, не мог не огорчить нас, – не сдержавшись, откровенно недовольно пробурчал папа. – В день приезда бабушки Анфисы Поликарповны, в день отъезда папы, мамы и дедушки ты, конечно, не мог не…

Тут папа, опять не сдержавшись, махнул сначала левой рукой, потом правой, а дедушка совершенно устало сказал, с огромным сожалением глядя на внука:

– Он всё равно ничего не поймёт.

«А я пил чай вприкуску из настоящего самоварчика, – думал Шурик. – Я съел луковицу невероятно больших размеров, у меня из глаз слёзы брызгали! Я до того наигрался в футбол, что еле выстоял на ногах. Впервые в жизни мне подарили настоящий футбольный мяч. Правда, мне пришлось спрятать его во дворе, чтобы вы меня не расспрашивали, откуда он взялся…»

– Да всё будет хорошо! – по возможности весело сказал Шурик. – Всё будет на пять с плюсом. Вот увидите. Отдыхайте себе на здоровье и не беспокойтесь обо мне. Понимаете, один человек назвал меня сегодня хорошим человеком! Да, да! Он так и сказал: «Ты хороший человек, Шурик Мышкин». Понимаете? И ведь я это слышал сам, своими собственными ушами!

– Хороший человек? – недоуменно и недовольно переспросил папа. – Очень расплывчатое понятие. Неточное, во всяком случае. Потомственный абсолютно круглый отличник – это я понимаю. Приведи себя в порядок, и пойдём встречать бабушку.

По дороге на станцию папа скорбно, вернее, подчеркнуто скорбно молчал. Мама с огромным сожалением поглядывала на сына. Дедушка смотрел под ноги и делал это тоже подчеркнуто, а Шурик думал: «Буду я хорошим человеком, обязательно буду».

Когда затрубил приближавшийся электровоз, папа со знакомой Шурику нервностью сказал:

– Очень прошу тебя слушаться бабушку. У неё, мне удалось узнать, нет опыта по воспитанию внуков. Ей с тобой будет, видимо, неимоверно трудно. Постарайся облегчить её участь.

Седьмой вагон, указанный в телеграмме, остановился прямо против Мышкиных.

– Простите, мы встречаем бабушку, она же, собственно, и мать моей жены… – обратился папа к проводнице, и та в ответ чуть ли не закричала:

– Спит ваша бабушка! Она же, собственно, и мать вашей жены, спит! Два часа её всем купе будили! А она не просыпается! Не желает просыпаться! А стоянка всего четыре минуты! Идите, будите!

Действительно, бабушка Анфиса Поликарповна крепко спала, широко и добродушно улыбаясь во сне.

– Не просыпается! Не просыпается! Никак не просыпается! – взволнованно сообщили пассажиры в купе. – Она здесь останется, а поезд пойдёт!

– Мама! Мама! – стал торопливо будить её папа. – Да проснитесь же! Поезд стоит всего четыре минуты, а полторы минуты уже прошло! Проснитесь, мама! До отхода поезда осталось всего две минуты!

– Ничего, ничего, подождёт, – сладко и громко зевнув, ответила бабушка Анфиса Поликарповна и открыла глаза. – К вашему сведению, я никогда никуда не спешила и поэтому спокойно достигла возраста семидесяти шести лет.

Пассажиры и папа суматошно помогали ей собрать вещи, а она сидела и всех успокаивала:

– Да не спешите вы, пожалуйста. Торопиться – это чрезвычайно вредно для нервной системы человека. Никуда этот поезд не уедет, пока я с него не сойду.

– Он уже гудит! – испуганно крикнул Шурик.

– Да пусть себе гудит, сколько хочет, – беспечно отмахнулась бабушка Анфиса Поликарповна. – Это он просто пугает слабонервных. А у меня нервы крепкие, прямо-таки железные. На них никто и ничто не действует. Не торопитесь, не суетитесь, пожалуйста. Этим вы только мешаете друг другу. Желаю вам, милые мои попутчики, счастливого пути, здоровья, бодрости, хорошего аппетита…

– Мама-а-а-а-а-а! – взмолился папа не своим голосом.

– Советую вам, мои милые попутчики, никогда никуда не спешить. Вообще живите так…

– Мама-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

Еле-еле успели сойти на перрон, и поезд тронулся с места, а проводница крикнула:

– Никогда ещё такой засони не видела!

Бабушка Анфиса Поликарповна спокойно объяснила:

– Сон продляет человеку жизнь. Чем больше спишь, тем дольше живешь. А укорачивают жизнь любые волнения, в том числе и самые пустяковые… Что у вас сегодня на обед?

– Не знаю, – ответил папа. – Какая-то еда. Но в честь вашего приезда, мама.

– Питаться надо разумно и вкусно, регулярно и калорийно, – сказала бабушка Анфиса Поликарповна. – Я придаю еде большое значение.

Была она невысока ростом, полновата, но подвижна, легко катилась, как колобок, и без умолку говорила:

– Обожаю разумный образ жизни. В этом я ни на кого не надеюсь. Устраиваю себе жизнь сама. Ни в чём себе не отказываю. Не замечаю, кстати, своих лет. Терпеть не могу, когда меня называют бабушкой. Я жизнерадостна и свободолюбива!

С каждым её словом папа мрачнел всё больше и больше, а Шурик тоскливо думал о том, что же его теперь ждёт.

Когда пришли домой, бабушка Анфиса Поликарповна сразу начала командовать, и все старательно, торопливо выполняли её неторопливые указания. Никто сначала этого и не заметил: просто все бегали, суетились, мешали друг другу, а бабушка Анфиса Поликарповна повторяла:

– Да не волнуйтесь вы, не волнуйтесь. Да не спешите вы, не спешите.

Наконец сели за стол. Дедушка сказал довольно наставительным тоном:

– За Шуриком, уважаемая Анфиса Поликарповна, нужен глаз да глаз.

– И не подумаю! – весело отозвалась она. – Это за мной нужен глаз да глаз. Ведь я нахожусь на пенсии, то есть на заслуженном отдыхе. Вот и сюда я приехала отдыхать.

– Но, мама! – воскликнула мама. – Я же писала тебе, что Шурик отбился от рук, стал плохо учиться…

– Это его личное дело. Мне, пожалуйста, ещё тарелочку этого превосходного супа. Отбился от рук? А мне-то что? Плохо учится? А при чём здесь я?

– Я ничего не понимаю, – растерянно проговорил папа, всё ещё не притронувшись к супу. – По нашей договоренности с вами, Шурик остаётся у вас на руках…

– У? Меня? На? Руках? – Бабушка Анфиса Поликарповна совершенно откровенно рассмеялась, почти расхохоталась. – Он что? Грудной младенец? Или ясельного возраста? Суп действительно выше всяких похвал. Только лаврового листа я бросила бы чуть поменьше. Вы, дорогие мои, не волнуйтесь и не спешите с выводами. Всё у нас с внуком будет в полном ажуре, если он более или менее нормальный человек. И не я, конечно, буду за ним ухаживать, а – он за – мной! Я ему не нянька, а бабушка со стороны матери. Обеды готовить он умеет? Ну, самый обыкновенный суп он сварить, я надеюсь, может?

Тишина – в ответ.

В ответ – тишина.

Её, тишину, удивленным голосом нарушила бабушка Анфиса Поликарповна:

– И полы он мыть умеет? Ну, если плюс ко всему этому он способен погладить себе рубашку и брюки, то мы с ним прекрасно проведём время.

Ах… ах… ах, какая наступила тишина… Папа молчал нервно. Мама молчала растерянно. Дедушка молчал грозно. Шурик молчал с интересом.

Бабушка Анфиса Поликарповна молчала с любопытством.

– Он же ещё ребенок! – испуганно воскликнула мама.

– Не отрицаю. А соуса у вас не приготовлено?

– У нас нет никакого соуса! – в высшей степени нервно ответил папа. – А может быть, у нас и есть соус! К вашему сведению, мама, ребенок должен не обеды готовить, не полы стирать и не белье мыть, то есть, наоборот, а у-чить-ся!

– Чему учиться? – поинтересовалась бабушка Анфиса Поликарповна, принимаясь за жаркое. – Чему учиться?

– На одни пятёрки!

– Я спросила, не на ЧТО он учится, а ЧЕМУ он учится. И учтите, что с соусом жаркое было бы значительно вкуснее. Мне ещё кусочек, пожалуйста. Мальчик должен вырасти настоящим мужчиной, а настоящий мужчина должен уметь всё делать сам, чтобы ни от кого не зависеть, в том числе и от бабушек. Шурик – будущий мужчина…

– Но учёба, учёба, учёба! – сердито и принципиально перебил папа. – Мы мечтали, чтобы он вырос потомственным абсолютно круглым отличником.

– Я готова к сладкому, – сказала бабушка Анфиса Поликарповна. – Будет он у вас каким угодно отличником, если вы перестанете трястись над ним. Он у вас совершенно затумканный.

– Это как прикажете понимать? – совсем оторопело спросил папа.

– Затумканный. Ну, очень уж несамостоятельный. Словно пришибленный какой-то. Вполне мог нести с вокзала мой чемодан. Нет, ему даже этого не доверили.

– Он маленький, мама, – сквозь зубы процедил папа.

– Тем более! Даже маленького чемодана вы ему не доверили.

– Да ребенок маленький, а не чемодан! – очень рассердился папа. – Его главная и единственная задача – отлично учиться!

– Чудесный компот, – похвалила бабушка Анфиса Поликарповна, – правда, сахару чуть-чуть переложили. Что это за мальчишка? Не бегает, не прыгает, ни разу никому не показал язык! Не сказал ни одной глупости! Но и умного тоже ничего не сказал. Затумканный, затумканный, затумканный!

– Простите меня, уважаемая Анфиса Поликарповна, – мрачным, глухим голосом сказал дедушка, – но вам нельзя доверять воспитание ребенка.

– Это вам нельзя, я бы сказала, категорически нельзя доверять воспитание ребенка, – спокойно возразила бабушка Анфиса Поликарповна, налив себе ещё чашку компота. – Шурика вы просто пере-за-вос-питали. Пере-старались. Ему надо отдохнуть от воспитания и учёбы. Скажи мне, внук, чего ты больше всего желаешь?

– Не знаю, – тихо и виновато ответил Шурик. – Очень много я желаю.

– Тогда неплохо. Я постараюсь, чтобы большинство твоих желаний исполнилось! – Бабушка Анфиса Поликарповна подмигнула Шурику. – Но и о своих желаниях я, естественно, не забуду. Внук, ты должен научиться варить такой прекрасный компот! Ты ведь можешь быть круглым или ещё каким там нибудь отличником?

– Конечно, могу. Потомственным абсолютно круглым. Если отдохну.

– Вот, вот! А я приложу все усилия, чтобы ты захотел стать ещё и хорошим человеком.

– Я очень хочу стать хорошим человеком! – воскликнул Шурик умоляюще. – Даже очень хорошим человеком!

– Великолепно, великолепно, – устало похвалила бабушка Анфиса Поликарповна. – Великолепно, что ты хочешь стать очень хорошим человеком. Можно считать, что о главном мы с тобой договорились. Дети, как известно, это будущие взрослые. Но пусть они, дети, пока ещё не стали взрослыми, бегают, прыгают, набивают шишки, получают изредка синяки под оба глаза и прочее. Я сама была абсолютно круглой отличницей. Но я умела не только учиться. Понимаете? Учение надо любить. Лишь тогда от него будет польза и радость. А вы, говоря стихами, к учению внушили мальчику отвращение.

– Не понимаю, не понимаю, отказываюсь понимать! – Папа быстро и взволнованно зашагал по комнате. – Ребенок должен учиться! Именно для этого, только для этого он и появился на свет!

– Ребенок должен жить, – улыбаясь Шурику, возразила бабушка Анфиса Поликарповна, – именно для этого и только для этого он и появился на свет – жить! Он должен расти сильным, смелым, задорным, весёлым! Он должен быть мастером на все руки, а если он ещё и играет в футбол, то и – мастером на все ноги! Компот очарователен!

– Нам пора на поезд. – Дедушка с трудом поднялся из-за стола. – Я уезжаю в ужасном состоянии.

– Может, нам лучше остаться? – почти трагическим голосом спросила мама.

– Тогда уж лучше мне уехать, – весело предложила бабушка Анфиса Поликарповна, – а то вчетвером мы совсем за-ез-дим бедного Шурика.

– Прошу внимания! – громко и грозно сказал папа. – Объясните нам, мама, почему вы противопоставляете задачи воспитания и обучения всей остальной жизни? Почему вы отрицаете ведущую роль учёбы в жизни ребенка?

– А мы спросим об этом внука, – предложила бабушка Анфиса Поликарповна. – Слушаем тебя, внук.

– Я говорил им, чтобы они не волновались, – тихо и виновато ответил Шурик. – Я говорил им, что всё будет хорошо. Я отдохну и с новыми силами примусь за учёбу.

– Чего же вам ещё надо?! —поразилась бабушка Анфиса Поликарповна. – Ребенок мыслит абсолютно здраво.

– Я надеюсь на тебя, мама, – неуверенно произнесла мама. – И, пожалуйста, отвечай на мои письма. Нам пора на поезд.

– Провожать вас, с вашего разрешения, я не пойду, – сладко зевнув, сказала бабушка Анфиса Поликарповна. – Я лучше вздремну. Письма я писать не люблю и не буду. А вот Шурик будет подробно описывать нашу жизнь. Счастливого вам пути, дорогие. Ни о чём не беспокойтесь.

Расставание было печальным, одна гостья была веселой.

Дорога на станцию показалась Шурику неимоверно длинной, потому что все удручённо молчали и вздыхали иногда по очереди, а иногда враз.

И поезд не приходил неимоверно долго.

– Не волнуйтесь за меня, пожалуйста, – сказал Шурик, – я буду вести себя нормально. Вы будете мною довольны.

А когда поезд ушёл, Шурик почувствовал себя настолько одиноким, что подумал: «Может, зря я захотел свободной жизни? Может, лучше бы было, если бы никто никуда не уезжал, а я всё лето опять бы учился?»

Домой он побрёл медленно, словно ему не хотелось туда возвращаться. Но он вспомнил, что вечером к нему придёт проситься на ночлег дядя Коля – бывший поп Попов, и сразу повеселел.