"Свет любимых глаз" - читать интересную книгу автора (Дэниелз Лаура)

8

Поздний ужин превратился для Люччи в тяжкое испытание. За столом, кроме них с Арни, собралось еще трое: Джим Картрайт, а также двое крепких парней, по-видимому охранников, один постарше, другой помоложе — Макс и Рокки. Последнее являлось скорее кличкой, чем именем, но Люччи не было до этого никакого дела.

Правда, ей немного согрело душу теплое приветствие Джима Картрайта, с которым они были знакомы еще со времен свадьбы. Люччи даже почудилось в его глазах сочувствие, однако она не сомневалась, что стоит Арни приказать Джиму произвести в отношении нее какие-либо действия — и тот не станет долго раздумывать.

Мужчины негромко обсуждали дела, стараясь не произносить ничего такого, что усугубило бы беспокойство Люччи. Та не участвовала в общей беседе — да и что она могла сказать? Ей удалось проглотить несколько ломтиков свиного рулета с черносливом, который она запила минеральной водой. От всего остального Люччи отказалась, а на пиццу вообще старалась не смотреть, но не из-за того, что простецкая еда оскорбляла ее гастрономический вкус, — ведь, в конце концов, она итальянка! — а потому, что своим видом она порождала ассоциации, относившиеся к прежнему счастливому времени.

Вскоре Люччи встала из-за стола.

— Прошу прощения, я вас покину. — Она взглянула на Арни. — Вернусь в спальню.

Тот кивнул.

— Приляг и попробуй уснуть.

В ее глазах промелькнуло сомнение.

— Уснуть? А если…

Поняв, о чем она думает, Арни быстро произнес:

— Если появятся какие-нибудь новости, я тебя сразу разбужу. Так что укладывайся совершенно спокойно, дорогая, и ни о чем не беспокойся.

Дорогая! Люччи вскинула ресницы, пристально вглядываясь в его лицо… но в следующую минуту подавила вздох разочарования: разумеется, он произнес это нежное обращение в расчете на посторонних. Конечно, Джим Картрайт в курсе истинного положения дел, однако Макс и Роки — наверняка нет. Поэтому Арни и употребил поразившее Люччи слово.

Ах как давно он не называл ее дорогой всерьез!

Она вновь вспомнила те благодатные времена, и уголки ее губ непроизвольно приподнялись в улыбке.

Заметив это, Арни в свою очередь внимательно всмотрелся в лицо Люччи, однако, поймав его взгляд, она перестала улыбаться и в ее глазах возникла настороженность.

— Проводить тебя? — спросил он, кладя нож и вилку.

Она качнула головой.

— В этом нет необходимости. Продолжай ужинать… дорогой. — Последнее слово далось ей с трудом. Подкативший к горлу ком помешал произнести его как привычное, давно утратившее новизну супружеское обращение. Люччи выговорила это будто впервые.

Арни прищурился, но она уже повернулась уйти.

— Приятных сновидений, солнышко.

Вздрогнув, Люччи на миг застыла.

А вот это уже нечестно! — промчалось в ее голове. Вовсе незачем играть с такими интимными вещами.

Дело в том, что эту фразу Арни обычно произносил, когда она медленно погружалась в сон после бурных занятий любовью. Он целовал Люччи в висок и шептал: «Приятных сновидений, солнышко». После этого ей было очень уютно и спокойно засыпать.

Однако подобные нежности остались в прошлом и ворошить их не стоило.

Так и не взглянув на Арни, она направилась к выходу из столовой, и, пока шла, в ее мозгу вспыхивали упоительные, вызывающие чувство острой ностальгии образы.

Как они ласкали друг друга, оставаясь наедине! Страстно, исступленно, бесконечно… Целуя, стискивая, покусывая…

Даже сейчас, посреди непрекращающегося кошмара, в совершенно неподходящем месте, каковым была эта чужая столовая, да еще в присутствии посторонних, Люччи все равно испытала пусть слабый, но такой знакомый по прежним временам чувственный импульс.

Удивляясь себе, она поспешила скрыться в коридоре. Там, очутившись в тишине и полумраке — на стенах лишь слабо светились маленькие изящные плафоны ночного освещения, — она замедлила шаг и провела ладонью по лицу. Столько эмоций навалилось на нее в последнее время, и все такие разные… Ее и без того изматывало бесконечное нервное напряжение, а тут еще это!

Одной-единственной фразой Арни пробудил в ней старательно пригашаемые эмоции. Как все некстати! — вздохнула Люччи. И в этот момент за ее спиной раздалось:

— Постой!

Она обернулась. Из столовой вышел и направился следом за ней Арни.

Приблизившись к Люччи, он неожиданно прижал ее спиной к стене, упершись ладонями в деревянные панели по обе стороны ее головы.

— Что ты… — начала было она, но Арни прошептал, обжигая ее дыханием:

— Меня все время мучает один вопрос!

— К-какой? — ошеломленно выдавила Люччи, не зная, чего ожидать от внезапного натиска.

— Скажи, ты и его ласкала так же, как меня? И с ним испытывала такое же наслаждение?

В первое мгновение она не поняла сути вопроса. «Его», «с ним» — о ком речь? Но, когда Арни взял ее лицо в ладони и провел большим пальцем по губам, все стало ясно.

Совершенно неожиданно для себя Люччи почувствовала, что краснеет. Она-то думала, что давно избавилась от девичьей стыдливости. И что сейчас, по прошествии почти четырех лет, сумеет постоять за себя. Однако стоило Арни заговорить о прошлом, как ее тут же охватило смущение. Правда, он прикоснулся к ней, а, с ее точки зрения, это был запрещенный прием. Сам Арни, конечно, может думать иначе.

Его вопрос подразумевал отношения Люччи с Зигом, — или как там на самом деле его звали? — псевдоплемянником Берты. Она медленно покачала головой.

— Что? — спросил Арни, всматриваясь в ее глаза. — Не хочешь отвечать? Но ты представить себе не можешь, что я испытывал, представляя тебя в постели с тем субчиком! В ту минуту, когда я увидел вас целующимися… — он на секунду умолк, отчаянно пытаясь справиться с волнением, — мне показалось, что мое сердце остановилось. Ведь я обожал тебя! — Арни на миг закрыл глаза. — Да что там… я боготворил каждый твой жест, взгляд, звуки голоса. Я, слышишь, только я один мог обладать этим прелестным телом! — Чуть отстранившись, он обежал изящную фигуру Люччи взглядом. — Только мне можно было слушать все нежные, ласковые или дурашливые слова, которые ты произносила в постели.

Люччи грустно усмехнулась.

— Ты не поверишь, но так оно и есть. Он нахмурился.

— О чем ты?

— О том же, что и ты. В действительности только тебе и принадлежало все — и тело, и слова, и жесты, и взгляды.

Не успела она договорить, как Арни крепко схватил ее за плечи и тряхнул.

— Не лги!

— Я не…

На этот раз у Люччи просто не было возможности завершить предложение, потому что Арни наклонился и властно прильнул к ее приоткрытым губам и на нее разом обрушились до боли знакомые запахи и вкусы.

И в одно мгновение словно изменился весь мир, будто вернулось то, прежнее, что вызывало у нее ностальгические переживания. Какими привычными и естественными были эти объятия, каким сладостным — поцелуй!

На Люччи сразу нахлынуло половодье эмоций. А потом, когда язык Арни соприкоснулся с ее языком, она почувствовала себя так, словно и не было четырех лет разлуки.

Обжигающее прикосновение губ Арни порождало в теле Люччи волны страстного трепета. Позже он дотронулся до ее лица щекой, на которой отросли за день волоски, и она содрогнулась, пронзенная острым импульсом желания. В следующую минуту, сама того не заметив, Люччи обвила шею Арни руками и плотно прижалась к нему всем телом. Осознала это, лишь услышав сдавленный стон, который он издал, не размыкая губ. Но и тогда, вместо того чтобы опомниться и отстраниться, Люччи зарылась пальцами в волосы Арни, притягивая его голову с жадностью истосковавшейся по мужской ласке женщины…

Как ни долог был поцелуй, но он все-таки завершился. Их губы разомкнулись, после чего Арни чуть отстранился от Люччи, а она без сил прислонилась к стене. Оба учащенно дышали и были так напряжены, будто внутри каждого сидела туго сжатая пружина, которую во что бы то ни стало следовало удержать в подобном состоянии.

Спустя несколько мгновений Люччи отделилась от стены и тихо произнесла:

— Помнится, ты говорил, что я тебе больше не нужна.

— Да, — кивнул Арни.

Она немного помолчала, затем спросила еще тише:

— А… что скажешь сейчас? Арни пожал плечами.

— Тогда я действительно так думал.

У нее пересохло в горле от волнения, и она непроизвольно сделала глотательное движение.

— Значит, с тех пор что-то изменилось? Он протянул руку и убрал с лица Люччи прядь шелковистых волос.

— Видишь ли, детка, хоть ты и предала меня, но по-прежнему принадлежишь мне. Воспользуюсь я этим или нет, пока не знаю. Но ты до конца своих дней не будешь принадлежать никому иному, понятно? Я об этом позабочусь.

Она внимательно взглянула на него.

— Это угроза?

— Понимай как хочешь, золотце. Угроза или предупреждение — на твой выбор. Мне же все равно.

— М-да… — протянула Люччи со всей иронией, на которую была способна. — Вот как ты заговорил, оказавшись вдали от посторонних ушей! То «дорогая», а то сразу «детка», «золотце»…

Арни усмехнулся.

— Зачем притворяться, если никого нет поблизости? — В следующее мгновение его глаза вновь полыхнули страстью. — Правда, дорогая?

Последнее слово было насыщено такой откровенной чувственностью, что по спине Люччи побежали мурашки. Избавиться от этого ощущения она не успела, потому что Арни вновь наклонился и прильнул к ее губам.

Все повторилось — чувственный трепет, ищущая выхода лава желания, сизая дымка, окутывающая мозг и мешающая думать трезво…

Наконец, сделав над собой усилие, Люччи оттолкнула Арни и быстро двинулась по коридору в направлении спальни. Но прежде чем скрылась за дверью, до нее донеслось негромкое:

— Небось любовника своего не отталкивала.

Она оглянулась. Арни стоял посреди коридора, сунув руки в карманы брюк, и смотрел ей вслед.

Их взгляды встретились и несколько мгновений оставались будто сцепленными. Затем Люччи опустила голову и перешагнула порог спальни.

Закрыв за собой дверь, она подошла к кровати, села и подумала: я тут целуюсь с Арни, а мой ребенок неизвестно где и с кем. Что за странное существо человек? Наверное, только людям удается совмещать несовместимое…

Упершись локтями в колени, Люччи закрыла пылающее лицо ладонями.

Когда примерно через час дверь спальни беззвучно отворилась, Люччи все еще не спала, хотя и приготовилась ко сну, переодевшись в захваченную из дому шелковую ночную сорочку.

Заметив в дверном проеме чей-то силуэт, она вздрогнула, однако в следующее мгновение узнала вошедшего. Это был Арни, очертания фигуры которого ей были известны более чем хорошо. Еще бы, ведь его тело она изучила, наверное, лучше, чем собственное!

На Арни ей всегда было приятно смотреть. Впрочем, это неправильное слово, потому что она не просто смотрела, а откровенно любовалась великолепной фигурой своего мужа и возлюбленного.

В течение всего непродолжительного периода, пока длился их брак, Люччи не переставала спрашивать себя: не снится ли ей все это? Действительно ли этот необыкновенный мужчина ее супруг? Возможно — и даже скорее всего, — она была необъективна в оценке Арни, однако он казался ей во всех смыслах удивительным и неповторимым.

Ах какое сказочное было время: Арни принадлежал ей, она — ему…

А разница в возрасте не только не была помехой их отношениям, но, напротив, придавала им некую изюминку.

Они вообще были очень разными. Арни — состоявшийся, преуспевающий человек, творческая личность. Люччи — молоденькая студентка, не уверенная в себе, или, вернее, в вопросах, относящихся к интимной стороне жизни. Внешне тоже не наблюдалось никакой схожести, скорее речь можно было вести о противоположности: Арни — светловолосый, голубоглазый, с классически правильными чертами лица, Люччи — смуглая, кареглазая, с блестящими темными локонами.

Но, наверное, именно в такой женщине и нуждался известный воротила в сфере рекламного бизнеса Арнольд Кауфман — в юной, свежей, искренней и робкой в чувственных проявлениях. А Люччи, в свою очередь, требовался такой мужчина — умудренный опытом в интимной сфере, умелый, способный многому научить.

Боже мой, ну почему с нами случилась та гнусная история? — с горечью подумала Люччи, наблюдая за приближающимся мужем, звуки шагов которого гасил толстый ковер. Почему мы должны были стать жертвами капризной и эгоистичной женщины? А может, дело не в ней, а в нас самих? — тут же возразила она себе.

На миг замерев, Люччи подумала, что стоит запомнить эту мысль, в ней как будто просматривается зерно истины. Возможно, впоследствии подобное соображение поможет по-новому взглянуть на события четырехлетней давности.

— Есть известия? — негромко спросила она. Арни застыл в неудобной, слегка согбенной позе, потом выпрямился.

— Ты не спишь?

Люччи повыше натянула одеяло.

— Не могу уснуть.

— Понимаю, — сказал он. — Думаешь об Элси?

— Конечно, — просто ответила она. — Но ты не ответил на мой вопрос.

— Известия? Нет, пока тихо.

Люччи опустила ресницы и помассировала кончиками пальцев ноющие от беспрерывного напряжения виски.

— Элси такая впечатлительная… Может расплакаться, если на нее мрачно взглянет какой-нибудь посторонний человек. А сейчас в ее окружении нет ни единого знакомого лица! — Голос Люччи задрожал. — Эти выродки… Боюсь, они на все способны. — Она перевела взгляд на Арни. — Ты не представляешь, как мне страшно!

— Напрасно ты так думаешь. Я не бесчувственная колода.

Она приподнялась на локте.

— Как по-твоему, этот Шон Уотер способен причинить ребенку… боль? — Перед последним словом Люччи вынуждена была сделать паузу, потому что к ее горлу подкатил ком.

Прежде чем ответить, Арни задумался. Потом произнес, как показалось Люччи, недостаточно уверенно:

— Нет. Мои люди характеризуют его как человека умного и решительного. Склонности к излишнему насилию за ним не наблюдалось. Так что постарайся успокоиться, Элси будет цела и невредима. — Но так как Люччи продолжала тревожно смотреть на него, он добавил: — В конце концов… хм… похитителям попросту невыгодно причинять вред твоей малышке.

— Почему? — быстро спросила она.

— Ну… они ведь желают получить выкуп, — сказал Арни, отводя взгляд.

С губ Люччи слетел прерывистый вздох.

— Тогда мне непонятно, почему эти люди так долго не звонят. Почему они тянут время?

Арни мрачно усмехнулся.

— Играют у нас на нервах. Задумали измотать нас, уничтожить морально, чтобы потом проще было диктовать условия. По их мнению, после столь длительного периода неизвестности я готов буду выплатить любую сумму.

Люччи в упор смотрела на него. Ее карие глаза казались черными, возможно из-за залегших под ними теней.

— И ты выплатишь? — прошептала она и, затаив дыхание, стала ждать ответа.

— Мы ведь уже обсудили это, — ворчливо произнес Арни. — Я сказал, что заплачу, и сделаю это. Кроме того, я пообещал вернуть тебе твою дочь живой и невредимой и намерен осуществить и это намерение. Почему ты мне не веришь? По-моему, из нас двоих именно я никогда не опускался до обмана.

Намек был более чем прозрачен, однако Люччи вовсе не собиралась сейчас обмениваться колкостями.

— Прости, я просто так нервничаю… — На ее ресницах дрожали слезы. Еще мгновение — и одна поползла по щеке. Люччи поспешно смахнула ее, однако по другой щеке уже катилась другая. Отчаявшись справиться с собой, она шмыгнула носом и позволила влаге капнуть на одеяло.

Наблюдавший за ней Арни молча вынул из кармана носовой платок, подал ей, а сам присел на край кровати. Пока Люччи промокала слезы, он молчал, но когда с этим было покончено, заметил:

— Ты вконец измучилась. Все-таки тебе нужно попытаться уснуть.

— Ты прав, и я пыталась, но у меня ничего не получается. Столько мыслей в голове…

— Дать тебе снотворное?

— Нет, спасибо. От него утром тяжелая голова.

— Как знаешь, — сказал Арни, расстегивая пуговицы на манжетах.

Люччи заметила это и слегка нахмурилась.

— Что ты собираешься делать?

— Тоже прилягу.

Ее ресницы широко распахнулись.

— Здесь?!

Он медленно повернулся к ней.

— Разумеется. Ведь я предупредил тебя, что для окружающих ты моя жена. Впрочем, формально так и есть, ты моя жена. — Он быстро разделся и лег.

Люччи отодвинулась к противоположному краю кровати.

— Разве в этой шикарной квартире мало места?

— Места достаточно, но, согласись, мои ребята удивились бы, если бы мы спали раздельно, тем более в такой напряженный момент, когда похищен ребенок, которого все считают нашим общим. — Немного помолчав, он добавил: — Не волнуйся, тебе ничто не угрожает, я просто полежу рядом. Я ведь тоже устал.

Люччи пробормотала в ответ что-то невнятное, к чему он не счел нужным прислушаться. Вместо этого он дотянулся до кармана своего пиджака, вынул оттуда мобильный телефон и набрал какой-то номер.

— Джим, я в спальне, с Люччи, в случае чего сразу дай знать.

— Ты чего-то ждешь? — тут же спросила она.

— Ничего конкретного. Но ведь ты сама понимаешь, что похитители Элси могут позвонить в любую минуту. Не исключено, что ночное время они сочтут лучшим для переговоров, потому что к нашему нервному напряжению присоединится еще и сонливость.

— И… что ты тогда будешь делать? — робко произнесла Люччи, думая о том, что в одиночку, наверное, никогда бы не справилась с этой проблемой.

Арни двинул плечом.

— Вступлю в переговоры, иных вариантов я пока не вижу. — Он встал, чтобы выключить свет, затем вернулся и растянулся на свободной половине кровати.

Наступила тишина. Продолжалось это довольно долго, потом Люччи пошевелилась под одеялом.

— Арни?

— Не нужно разговаривать, — сказал он. — Тебе следует поскорее уснуть.

— Хорошо, — прошептала она. — Просто мне нужно, чтобы ты знал: я благодарна тебе за то, что ты занимаешься поисками Элси.

Ответа не последовало. В полумраке Люччи видела, что Арни лежит на спине, положив одну руку на грудь. Открыты его глаза или нет, ей не удалось разглядеть, но дыхание не было таким размеренным и глубоким, как у спящего человека.

Сама она в эту минуту испытывала давнее приятное ощущение, которое прежде всегда охватывало ее, когда они с Арни укладывались в постель и гасили свет. Их окутывали уютные сумерки, и под покровом темноты в недрах их тел просыпалось желание.

Сама не понимая, что делает и зачем, Люччи потихоньку высвободила руку из-под одеяла и отправилась на поиски. Спустя некоторое время она наткнулась на запястье другой руки Арни, той, что была вытянута вдоль тела. Ощутив прикосновение, он медленно повернул кисть, и в тот же миг рука Люччи двинулась вперед. В следующую секунду их пальцы сплелись.

А еще через минуту Люччи откинула одеяло и переместилась под бок Арни. Он молча обнял ее, уложив головой себе на плечо.

— Дорогой… — прошептала она.

Арни повернул к ней голову, и их губы встретились.

Первое, о чем он подумал в этот момент, что должен презирать себя за слабость. Ему бы отодвинуться от Люччи и повернуться на бок, чтобы даже не видеть… но целоваться ней было так сладко, что захватывало дух. Ни с одной другой женщиной не испытывал он подобного наслаждения.