"Креольская невеста" - читать интересную книгу автора (Мартин Дебора)

Глава 9

Юджиния штопала носки Огасту, когда тот ворвался в гостиную.

– Огаст, ты уже вернулся! – воскликнула она и взглянула на часы. Было еще только девять. Боже! Обычно муж не возвращался домой так рано, когда играл в кости с Мариньи.

– Я хочу поговорить с Камиллой. – Огаст быстро, резким движением ослабил узел на своем галстуке. Он раскраснелся от выпитого вина, но пьян не был. – Не поверишь, что я услышал от Мариньи. И я докопаюсь до правды! Докопаюсь, да поможет мне Бог!

– Что ты услышал?

Не мог же месье де Мариньи знать, что Камилла сегодня приглашена на ужин к генералу и его супруге!

Огаст скинул пиджак. На лице его застыла суровая гримаса.

– Этот американский майоришка расспрашивал о Камилле.

Юджиния успокоилась и вновь принялась за носки.

– Вот видишь! Значит, он испытывает к ней серьезные чувства. Я так и знала. На том балу он был с ней так любезен…

– Мариньи тоже так говорит, но я этому не верю, ни слову не верю! Знаешь, когда майор расспрашивал Мариньи о Камилле? – Огаст положил пиджак на стул и бросил на жену проницательный взгляд. – В тот самый день, когда ее видели с этим мужчиной. Ну, разве это не интересно?

Юджиния старалась не смотреть мужу в глаза.

– Простое совпадение. Я же тебе говорила – весь тот день она провела со мной.

– Сейчас проверим. Я хочу услышать это из ее уст. Мне хочется узнать, что же такое она рассказала майору, что он так ею заинтересовался. Иди наверх и приведи ее ко мне.

Юджиния побледнела:

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас. Еще не поздно. Я хочу поговорить с ней.

О Боже! Что же теперь делать? Может, соврать, что Камилле нездоровится? Нет. Если муж случайно узнает о званом ужине и о том, что жена ему солгала, то впадет в ярость. К тому же, подумала Юджиния, встретившись с супругом взглядом, ей нечего скрывать. Камилла получила приглашение на обед от вполне респектабельных людей, и в этом нет ничего такого.

– Камиллы сейчас нет дома. Друзья пригласили ее на ужин, и, так как тебя не было, я разрешила ей пойти.

Господи, хоть бы он только не стал задавать вопросов, – взмолилась она про себя. Но сегодня ей явно не везло.

– Какие еще друзья?

Юджиния судорожно сглотнула и сделала над собой усилие, чтобы не отвести взгляд в сторону.

– Генерал Уилкинсон и его супруга.

Сначала Огаст был ошеломлен, затем его лицо покрылось красными пятнами.

– И ты ее отпустила?! Ты позволила ей одной пойти на ужин к этим америкашкам?!

– Да. А почему бы и нет? Полагаю, ей выпала большая честь.

– Большая честь?! – завопил Огаст. Он схватил со стула пиджак и принялся лихорадочно его натягивать. – Разве ты не знаешь, что генерал с майором Вудвордом закадычные приятели? На что угодно готов спорить, что майорт там! Он преследует Камиллу, как волк кролика!

Юджиния глубоко вдохнула. Она как-то не подумала, что майор тоже может быть в числе приглашенных. Даже если бы она и догадалась об этом, это ничего не изменило бы. Где еще встречаться молодым людям, если не под бдительным присмотром пожилой четы? Хотя, если бы был приглашен майор, жена генерала наверняка сообщила бы об этом.

– Уверена, что ты заблуждаешься, Огаст. Миссис Уилкинсон вполне приличная женщина. Она не допустит…

– Она американка, – огрызнулся Огаст и направился к двери. – Ты не знаешь этих американок. Для них не существует никаких правил приличия.

Юджиния вскочила со стула и бросилась за мужем вдогонку:

– Куда ты?

– К Уилкинсонам, конечно. Им это так не пройдет.

– Огаст, ты не посмеешь ворваться к ним в дом и устроить скандал! Мы же станем посмешищем всего Нового Орлеана!

– Возможно. Но лучше уж сейчас стать посмешищем, чем через девять месяцев качать в люльке незаконнорожденного ребенка моей племянницы.

– Огаст! Неужели ты полагаешь, что Уилкинсоны допустят…

Огаст крикнул слуге, чтобы тот седлал лошадь. Оставался единственный способ хоть как-то смягчить последствия бурного гнева мужа. Юджиния бросилась к шкафу и достала оттуда свой жакет.

– Тогда и я с тобой.

– Тебе незачем со мной ехать.

– Нет, есть зачем. Эта я отпустила к ним Камиллу, и, если что-нибудь случится, я просто обязана там быть.

– Но, Юджиния…

– Не отговаривай меня, Огаст. Если ты не позволишь мне поехать вместе с тобой, я возьму карету и отправлюсь вслед.

Похоже, Огаста поразила храбрость жены. Он решил не тратить время на спор с ней.

– Ладно, – проворчал он и крикнул слуге, что передумал: не надо коня, пусть запрягает карету. – Но разговаривать с ними буду я сам. Смотри не вмешивайся.

– Да, дорогой.

Но Юджиния непременно вмешается, если ее муж будет вести себя как последний болван. А о последствиях она подумает позже.

Камилла старалась не смотреть Саймону в глаза. Не нужно было его дразнить. То, что она упомянула имя дяди Жака, привело его в ярость. Она всего-навсего хотела прозрачно намекнуть Саймону, что не оставит его в покое, пока он не выполнит данного ей обещания. Камилла вспомнила, как смотрела Дезире на подарок ненавистного месье Мишеля, и еще больше укрепилась в своем решении.

Однако ей все-таки не стоило рисковать расположением Саймона и при генерале заводить разговор о дяде Жаке. Она не подумала, что генерала это так заинтересует. Почему он постоянно кидает на Саймона взгляды украдкой, будто хочет ему что-то сказать? Неужели генералу известно о сговоре Саймона? Неужели из-за нее у Саймона будут серьезные неприятности?

Камиллу начало подташнивать. Хотя она и не одобряла поступка Саймона, ей все же не хотелось, чтобы он попал в беду.

Когда десерт был съеден, генерал откинулся на спинку стула и улыбнулся своей жене:

– Поздравляю тебя, любимая: обед, как всегда, превосходен. И кухарке тоже передай мои комплименты.

Миссис Уилкинсон улыбнулась в ответ:

– Спасибо, Джеймс.

Генерал поднялся со стула и произнес, повелительно взглянув на Саймона:

– Не хотите ли выпить со мной портвейна и выкурить сигару, майор Вудворд? Оставим дам одних: пускай посплетничают вволю.

– Нет-нет! – воскликнула миссис Уилкинсон. – Такая чудесная ночь! Уже взошла луна. Я уверена, что после столь сытного обеда наши гости предпочтут прогулку по саду. Воздух там удивительно свежий.

Генерал Уилкинсон нахмурился:

– Может быть, но лично я предпочту портвейн. Уверен, что майор Вудворд…

– …Предпочтет прогулку по саду, – закончила за него миссис Уилкинсон, поднявшись из-за стола. – Пей себе спокойно свой портвейн, а я пойду посмотрю, как там справляются слуги. – Она взглянула на Саймона. – Полагаю, майор не откажется подышать свежим воздухом. Не правда ли, майор?

Саймон поднялся из-за стола:

– Да, мэм, я не прочь подышать свежим воздухом в приятной компании мадемуазель Гирон.

Только Камилла расслышала в его голосе сарказм. Она поспешно поднялась из-за стола:

– Не стоит отказывать из-за меня себе в удовольствии. Если вы предпочитаете выпить портвейн с генералом…

– Ну что вы! – Саймон обогнул стол и очутился рядом с Камиллой. – Пойдемте прогуляемся, мадемуазель.

Раньше она обрадовалась бы возможности остаться с ним наедине и высказать все, что о нем думает. Но теперь, когда она его разозлила, ее меньше привлекала такая возможность. Впрочем, у Камиллы не оставалось выбора. Миссис Уилкинсон не сводила с нее выжидательного взгляда, а Саймон всем видом давал понять, что все равно найдет предлог переговорить с ней с глазу на глаз.

– Это будет просто чудесно, – пробормотала Камилла и взяла Саймона под руку.

Уилкинсоны проводили их до дверей и остались там смотреть, как молодые люди направляются по коридору к черному ходу, ведущему в сад.

Когда Камилла осмелилась бросить взгляд на лицо Саймона и увидела его выражение, ее нежелание оставаться с ним наедине лишь усилилось.

Они спустились по ступенькам в сад и зашагали по дорожке сада.

– Для женщины, репутация которой пострадала из-за родственных связей с пиратами, вы как-то слишком охотно распространяетесь о своих родственниках, – проговорил Саймон. Голос его был тих, но полон желчи.

– А мне нечего скрывать. Не моя вина, что вы, позабыв о чести, вступили в преступный сговор с моим дядей.

– Какая же вы двуличная! Ваши дядя и отец в течение многих лет грабили корабли, а вы имеете наглость упрекать меня в преступном сговоре?

Камилла вздрогнула:

– Я никогда не одобряла то, чем занимались мои отец и дядя. А сама я ни в чем не виновата и имею право, как и все остальные люди, говорить о своих родственниках.

– Вы сделали это для того, чтобы меня позлить. – Вудворд схватил Камиллу за руку и заставил остановиться. – Вы решили, что я никого и не думал расспрашивать в Батон-Руж.

Камилла попыталась что-то сказать, но Саймон не дал ей произнести ни слова.

– Теперь моя очередь говорить, Камилла. Вы вбили себе в голову дурацкую мысль, будто я хочу изменить своему обещанию. На самом деле я пытался вам сказать – и сказал бы, если бы вы меня не перебили, – что я придумал, как узнать, кто любовник вашей кузины.

Камилла пристально посмотрела на него:

– Что вы имеете в виду? Мне показалось, вы сказали, что вам больше не удастся вывести солдат на откровенность.

Саймон отпустил ее руку.

– Да, не удастся. В любом случае это не лучший способ докопаться до истины. Я придумал более умную стратегию, которая, может, сработает. Если вы, конечно, измените своим принципам и хоть раз мне поверите.

– Какую еще умную стратегию?

Несколько минут Саймон молчал: очевидно, хотел помучить Камиллу в наказание за ее дерзость. Потом вздохнул:

– Единственный способ узнать, кто из них любовник Дезире, – это заставить ее открыть его имя.

– Но я же уже пробовала! Я…

– Дайте закончить, – перебил Камиллу Вудворд. – Если устроить ей встречу с этими молодыми людьми, думаете, она совладает с собой, увидев своего возлюбленного?

Камилла просияла. Как это ей самой, не пришло в голову?

– Но как это устроить?

– Прием вроде этого! Миссис Уилкинсон будет рада помочь. Она ничего не заподозрит и будет думать, что помогает мне.

– Помогает вам?

Саймон поспешно отвел глаза:

– Она согласилась устроить этот званый прием, потому что я наплел ей, будто ухаживаю за вами втайне от вашего дяди. Понимаете, миссис Уилкинсон мечтает поскорее меня сосватать.

Камилла фыркнула. Как будто он способен за ней ухаживать! Если только в шутку. Полапать ее он всегда не прочь, но чтобы ухаживать – никогда! Как, должно быть, ему трудно притворяться в том, что он питает к ней высокие и чистые чувства.

– Уверен, что сумею уговорить ее устроить бал или званый ужин и пригласить ваших родных, а также моих старых приятелей из Батон-Руж, – продолжил Саймон. – Она будет рада-радешенька помочь мне в моем сватовстве. Вы придете с кузиной. Понаблюдайте за ее реакцией, когда она увидит этих юнцов.

Было понятно, что за один вечер все это придумать нельзя. Значит, Саймон давно над этим думал. Камилле стало стыдно. Он так старался ради ее кузины, а она чуть не выдала его.

– Очевидно, мне нужно перед вами извиниться.

– За что? За то, что постарались, чтобы у меня были неприятности с генералом?

Камилла поморщилась и пробормотала:

– Простите меня. Вы правы. Я действительно сделала слишком поспешные выводы. Я… я не знала, что и думать. И вообще вы обещали помочь под моим давлением.

– Вот и нет. Я же сказал вам той ночью, что помогу просто потому, что хочу помочь. А уж если я за что-то взялся, то никогда не отступлю перед неудачей. Что бы вы обо мне ни думали, я всегда держу слово.

Тонкий месяц лил свой волшебный свет на камелии. В этой ночи было что-то волшебное. И опасное. Саймон, похоже, тоже это почувствовал. Он шагнул к Камилле.

– Я уже извинилась, – пробормотала она, слегка отступив назад.

– Этих извинений недостаточно, принцесса.

Его теплая сильная рука легла на ее талию. Саймон так резко притянул Камиллу к себе, что ей пришлось схватиться за его плечи, чтобы не упасть.

– Пожалуйста, Саймон, не надо. – Она посмотрела на освещенные окна дома. – Миссис Уилкинсон увидит.

– Миссис Уилкинсон не настолько низко пала, чтобы подсматривать за влюбленными.

Если бы он не произнес слово влюбленные с такой иронией, можно было бы подумать, что это все серьезно. Но нет. Он просто хотел взять то, что ему не принадлежит.

Камилла предприняла последнюю попытку спасти себя.

– Отпусти меня, Саймон, – твердым голосом произнесла она.

– Ни за что. Я заслуживаю вознаграждения за все то, что перенес по вашей милости за последние полторы недели. – У Камиллы от волнения задрожали колени. – Я уже смирился с вашими оскорблениями… – Саймон прикоснулся губами к ее лбу. – С вашими требованиями… И с тем, что вы всегда имеете собственное мнение о тех вещах, в которых ничего не смыслите. – В голосе его послышалась издевка. – Вы точно такая же, как и я.

Губы его были совсем близко к ее губам.

– Вы действительно считаете меня американским дикарем? Думаете, что я начисто лишен морали и совести. Считаете, что я не достоин быть с вами в одной комнате – с вами, дочерью пирата! – Саймон еще крепче сжал запястье Камиллы. – Ну что ж, принцесса, если вы так обо мне думаете, то остается только подтвердить ваше мнение. – И он впился губами в ее рот.

В его поцелуе не было ни мягкости, ни нежности. Он целовал Камиллу с такой ожесточенностью, с какой ее отец и дядя когда-то грабили побережья.

Вместо того чтобы испугаться его грубого поцелуя, она упала к нему в объятия. Кровь закипела в ее жилах, по венам ее разлилось томление, горячее и сладкое, как креольский кофе. Та дикая часть души, которую она унаследовала от отца, словно бы освободилась от оков.

Он провел языком по ее сомкнутым губам, и она открылась ему навстречу. Язык его вошел в ее рот. Камилла обняла Саймона за шею руками и притянула к себе. Он застонал и, отпустив ее талию, прижал спиной к широкому дубу и принялся нежно поглаживать ее по изгибу бедер. Потом просунул руку между их телами и схватил Камиллу за грудь. Она едва не задохнулась от ужаса и, схватив его за запястье, попыталась отвести его руку:

– Саймон, перестань!

– Обещаю, что перестану. Но только если тебе не понравится.

Не отводя взгляда от ее лица, Саймон начал мять ее грудь осторожными и волнующими движениями.

Камилла снова едва не задохнулась, на этот раз от удовольствия. Он просунул руку под платье и, оттянув вырез, освободил грудь. Потом начал так умело ласкать сосок, что Камилла не сдержала тихого стона наслаждения.

– Нравится, принцесса? – промурлыкал Саймон. – Все еще хочешь, чтобы я перестал?

Нравится? Камилла испытывала неземное блаженство. Она не могла приказать ему остановиться, если бы даже от этого зависела ее жизнь. Ей было очень стыдно, что он заставляет ее испытывать такие чувства, – стыдно и одновременно блаженно.

– Знаешь, ты такая же дикарка, как и я, – прошептал Саймон. – Ту дикость; которая в тебе есть, не смогут вытравить никакие уроки приличного поведения.

Саймон наклонился и прикоснулся к ее груди жаркими жадными губами. Тело Камиллы стало мягким, податливым как воск. Она почувствовала, что вот-вот растает и превратится в лужу прямо здесь, под деревом. Сама не заметив как, Камилла прижала голову Саймона к своей груди. Она не хотела терять ни капли драгоценных ощущений, разливавшихся по всему ее телу. Она не чувствовала, как грубая кора дерева расцарапала ей спину, не замечала мягкого лунного света, заливавшего сад. Она чувствовала только его губы, которые сосали ее грудь, дразнили ее, мучили, пока ей уже не начало казаться, что больше она не вынесет.

Когда Камилла готова уже была упасть в обморок, Саймон отстранился от нее и поднял голову:

– Господи, принцесса, как же ты сладка на вкус! Я должен остановиться. Прикажи мне остановиться.

Камилла смотрела на него широко распахнутыми глазами.

– Остановись, – прошептала она, а сама обняла Саймона и снова притянула к себе.

Застонав, он привлек ее к себе и стал страстно целовать. Затем отпустил ее грудь, скользнул рукой вниз по платью, схватил за колено, притянул к себе и крепко пристроился у нее между ног.

Через платье Камилла почувствовала, как к ней прижалось что-то твердое, и поняла, что она играет с огнем. Но она не могла оттолкнуть Саймона. Кровь, стучавшая у нее в висках, заглушала голос совести, страстные поцелуи лишали ее остатков воли.

Камилла была охвачена страстью и воспринимала все окружающее как в тумане. Она даже не услышала, как распахнулась дверь черного хода дома Уилкинсона, не увидела, как на пороге появились темные очертания хорошо знакомых фигур.

Только когда раздался грохот захлопнувшейся двери и пронзительные вопли дяди Огаста, они отскочили друг от друга и принялись поправлять на себе одежду. Саймон разразился вслух проклятиями, а Камилла поняла, что только что совершила самую большую в своей жизни ошибку.