"Лунное очарование" - читать интересную книгу автора (Мартин Дебора)Глава 14Праздничный обед получился даже еще более роскошным, чем ожидала Эсме. Слегка поджаренная ветчина была мягкой и сочной, а с картошкой и салатом из экзотических фруктов она и вовсе казалась пищей богов. Эсме думала, что за обедом Йен будет сидеть все с той же мрачной миной на лице, но он, если и был не в духе, отлично это скрывал. Хотя на столе не было традиционных индейки и сливового пудинга, все веселились от души. При этом мужчины упорно не снимали строгих черных фраков, в которые облачились по случаю праздника, несмотря на то, что это заставляло их изрядно потеть. Увы, всему когда-нибудь приходит конец. Когда застолье было закончено и тарелки вымыты, Эсме устало присела в стоявшее на палубе кресло, радуясь тому, что ее спутники ушли на охоту и она осталась одна. Она лениво наблюдала за тем, как на одном из росших на берегу деревьев шумно верещала, очевидно, что-то не поделив, стая обезьян. Их забавные ужимки заставляли Эсме, забыв обо всем, громко смеяться. – Забавные создания, верно? – раздался за спиной Эсме чей-то голос. – Надо сказать, весьма сообразительные… От неожиданности Эсме чуть не подскочила. Обернувшись, она увидела Чена. – Я думала, вы пошли вместе со всеми… – проговорила она, стараясь не выдать своего испуга. После всего, что посол рассказывал о своем секретаре, Эсме начала побаиваться этого человека. – Я не любитель охоты, мисс, так как вырос в городе и нечасто общался с дикой природой. Эсме молчала. Интересно, что нужно от нее этому китайцу? Наконец Чен заговорил снова: – Сказать по правде, вы очень ловко провели меня, мисс, переодевшись Леком! Я бы ни за что не догадался, что на самом деле нанимаю на пароход женщину! – Надеюсь, вы уже простили меня, мистер Чен? Обманывать, конечно, нехорошо, но у меня не было другого выхода… – О, разумеется, я не сержусь на вас… но… Честно говоря, – Чен прищурил свои и без того узкие глазки, – меня очень интересует один вопрос: как долго вам удавалось водить за нос лорда Уинтропа? Или он сразу вас раскусил? Эсме отлично понимала, что Ченом сейчас движет нечто куда большее, чем праздное любопытство, но намекать на это Чену было отнюдь не в ее интересах. – Его сиятельство все понял в тот момент; когда обыскивал мою каюту и обнаружил в ней женское платье. У его сиятельства пропали какие-то бумаги – вы ведь помните тот случай? – Конечно помню. – Выражение лица Чена оставалось непроницаемым, но Эсме чувствовала, что эта бесстрастность напускная. – И я по-прежнему склонен подозревать Хенли. Его сиятельство что-нибудь говорил вам об этих бумагах? – Да Бог с ними, с бумагами! Насколько я могу судить, его сиятельство не слишком расстроен – бумаги, как он говорит, не очень важные… Эсме рассмеялась, и китаец угодливо захихикал ей в ответ. Потом снова воцарилась тишина. – Сказать по правде, – в голосе Чена зазвучало сочувствие, – я ведь вполне понимаю, почему вы не спешите замуж за этого Майклза. – Так вы знаете его? На мгновение Эсме показалось, что самообладание изменило китайцу, и в его глазах мелькнул тревожный огонек. Впрочем, уже в следующее мгновение лицо его снова обрело бесстрастное выражение. – Лично не знаком, – равнодушно произнес он, – но наслышан. Молодой красивой девушке идти замуж за такого старика… – Не так уж он и стар… И вообще дело вовсе не в этом… – Так в чем же? – Видите ли, мистер Майклз пугает меня… сама не знаю чем. К тому же я не люблю его. Возможно, вам это трудно понять – у вас, китайцев, браки обычно заключаются родителями, но у нас, европейцев, все не так… Во всяком случае, мои отец и мать – я это знаю точно – женились по любви! – Отчего же, я вполне могу понять… Кстати, о вашей матери: я заметил, что ни вы, ни другие почему-то ни разу не упоминали ее в разговорах – только вашего отца… Почему? Столь откровенное любопытство Чена показалось Эсме бестактным. – Моя мама умерла. – Тон, которым она произнесла эту фразу, словно просил избавить ее от дальнейших расспросов. Чен как будто хотел прибавить что-то еще, но передумал. Вновь воцарившаяся тишина казалась Эсме невыносимой, но, к счастью, она продлилась недолго. За спиной ее словно призрак возник Йен – это произошло так неожиданно, что Эсме даже вскрикнула: – Черт побери, ты меня напугал! Я-то думала, вы все ушли на охоту… Лишь после того, как Эсме произнесла эти слова, до нее дошло, что не стоило, пожалуй, в присутствии Чена обращаться к лорду Уинтропу на ты, да к тому же так фамильярно… – Почему я не на охоте? – Посол улыбнулся. – Этот же вопрос я хотел бы задать моему секретарю! – Голос его звучал беспечно, но стальной блеск в глазах заставил Эсме насторожиться. – Я не люблю охотиться, ваше сиятельство, – ответил Чен, – и надеялся, что мисс Монтроуз составит мне компанию… – Вынужден разочаровать тебя, друг мой. Как раз сейчас я собираюсь пригласить мисс Монтроуз на прогулку в лес. – Как – в лес? – удивилась Эсме. – Но я тоже не люблю охоту! – А. я и не зову тебя на охоту. Я хочу преподать тебе несколько уроков самообороны и научить управляться с ножом. Удивление Эсме росло с каждой минутой. – Разве ты еще не поняла, – Йен прищурился, – что тебе не мешало бы уметь защищаться от типов, подобных Хенли? Эсме вовсе не хотелось, идти с Йеной в лес, но оставаться с Чеком ей хотелось еще меньше. К тому же если ей предстоит жить в этом жестоком мире совсем одной, то, возможно, когда-нибудь навыки, преподанные Йеном, она и впрямь сможет применить на деле! – Что ж, ты прав, мало ли что еще может случиться! – Эсме поднялась с кресла. – Только одно условие, Йен… – И какое же? – Обещай не смеяться надо мной, если на первых порах у меня будет не все получаться. – Обещаю. – Губы посла чуть изогнулись в улыбке. – Обещаю, как бы неуклюжа ты ни была! – Он взял ее под руку. – Погоди… Есть еще одно условие. – Что на этот раз? – Обещай, что не будешь целовать меня. – Хорошо. Клянусь могилой моей матери и призываю Чена в свидетели! Негодуя на Йена за его вечную несерьезность, Эсме тем не менее отправилась с ним на берег и даже разрешила поддерживать ее за талию – впрочем, потому лишь, что нога ее еще побаливала и ходить без посторонней помощи ей было сложно. – Скажи-ка мне, красавица, о чем так увлеченно разговаривал с тобой Чен? – поинтересовался Йен, как только они отошли от парохода на достаточное расстояние. – Ну, он спрашивал, кого ты подозреваешь в краже бумаг… Йен нахмурился: – И что ты ему сказала? – Что ничего не знаю об этом. – И все? Больше Чен не задавал никаких вопросов? – Нет, не все. Еще он спрашивал про моих родителей… – А. почему он вдруг ими так заинтересовался? – Понятия не имею! Хотя… – Эсме напрягла память. – Помнишь, ты упоминал о том, что Чен устраняет тех, кто по его милости попал под подозрение, обставляя их смерть как самоубийство? Так вот, с тех пор я все время думаю о своей матери… – Ничего не понимаю! Она-то здесь при чем? – Дело в том, что смерть матери вроде бы была самоубийством – об этом сказал мне отец. Он даже показал мне предсмертную записку, написанную ее рукой… Тем не менее, я все равно в это не верю! Зачем было моей матери убивать себя? С какой стати? – Ты полагаешь, что знаешь о ней все? Родители порой умеют хорошо скрывать от детей свои секреты! – То же самое, почти слово в слово, мне говорил отец, но я все равно не верю. В записке было сказано, что она любит другого человека, но… Мама всегда любила только отца. Она никогда не предала бы его, это на нее совсем не похоже! Йен прищурился: – А твой отец, он тоже не верит в измену жены? – Он-то как раз верит. Но никакой измены быть не могло! – Это ты так думаешь. Мистер Монтроуз, конечно же, хорошо все проверил. Эсме на мгновение задумалась. Возможно, Йен прав, и она просто привыкла идеализировать свою мать? Нет, не может быть! Ее мать не была на это способна. Кто угодно, только не Рене Монтроуз! – И все-таки я не верю, – настойчиво проговорила она. – Уверяю тебя, моя мать была незаурядной женщиной! – Иногда люди оказываются способны на самые неожиданные поступки… «Что верно, то верно! – подумала Эсме. – Взять хотя бы моего отца: мне всю жизнь казалось, что я хорошо знаю его, и вдруг в одночасье он совершенно изменился. Раньше мне раз решалось все, а теперь он вдруг решил держать меня в ежовых рукавицах… Или, может быть, мне лишь казалось, что я его знаю?» Погруженная в свои невеселые мысли, Эсме не заметили, как они вышли на полянку, похожую на ту, где на нее нашел Хенли. Это сразу заставило ее выйти из забытья – в памяти снова ярко ожили события того злополучного утра… Она покосилась на посла. Тот пристально наблюдал за нем, словно знал, о чем она думает. Хотя эта способность Йена проникать в ее мысли, догадываться о любом ее настроении по-прежнему раздражала Эсме, на этот раз она решила сдержаться. – Ну что ж, – громко произнес он, – начнем? Эсме кивнула. Взяв руку девушки, Йен вложил в нее рукоятку кинжала, сделанную из слоновой кости и украшенную изящной резьбой. Кинжал был так тяжел, что Эсме едва не уронила его. Впрочем, возможно, причиной тому была не тяжесть, а то, что в кинжале Эсме узнала то самое оружие, которым был убит Хенли. Она вдруг живо представила окровавленный кинжал, торчащий из его спины… – Извини, дорогая, – Йен словно прочитал ее мысли, – я мог бы предложить тебе какой-нибудь другой из своих кинжалов, но этот самый легкий из всех, какие мне удалось найти. Я думаю, ты вполне сможешь носить его в кожаных ножнах, прикрепленных к ноге. – Ты что, даришь его мне? – Разумеется, дарю! У меня есть другие, и я могу себе купить еще кинжал, если понадобится. Просто я хочу, чтобы ты чувствовала себя защищенной… – Ну да, сейчас опять начнешь говорить, что несешь за меня ответственность и все такое… – поморщилась она. – В общем-то ты права. – Он пристально посмотрел на нее, и Эсме поежилась. И почему это взгляд Йена всякий раз заставляет ее напрягаться? – Так начинаем или нет? – с вызовом спросила она. – Начинаем! Встав за спиной Эсме, Йен правой рукой взял ее за запястье, левую же положил ей на талию, словно она уже много лет была его женой или любовницей и обнимать ее для него было делом привычным. Эсме невольно подобралась. – Не напрягайся, – скомандовал он. – Ты не сможешь как следует владеть кинжалом, если тело у тебя будет как деревянное! Она постаралась расслабиться, хотя от близости этого мужчины у нее перехватывало дыхание. Вскоре, однако, она уже не вспоминала о своей неловкости – Йен оказался прекрасным тренером, и урок целиком захватил ее, заставив забыть обо всем остальном. Ее учитель отдавал ей резкие, отрывистые команды, словно она тоже была мужчиной; он манипулировал ее рукой, показывая, как надо наносить тот или иной удар, так что, в конце концов, у Эсме начало болеть запястье. Посол не скупился на похвалу, если ей что-то удавалось, но беспощадно критиковал ее, когда она совершала промахи. Девушка снова и снова направляла нож в стволы деревьев, в бревна, лежавшие на земле, и даже в землю, стараясь, чтобы он воткнулся. Ей казалось, что урок длился уже не один час; рука ее устала бросать нож, а от наставлений Йена болели уши… однако успехи были налицо. – Ну что ж, неплохо для начала! – деловито резюмировал посол, когда совершенно обессиленная Эсме отбросила кинжал в сторону и рухнула на траву. – Но тебе надо еще много работать. – Поработаю, Йен, поработаю! – с трудом выдохнула она. – Но только не сейчас – у меня уже все тело болит и в глазах темно! Лорд Уинтроп огляделся вокруг и кивнул. – Ты права, – проговорил он, – урок и так уже занял гораздо больше времени, чем я изначально планировал. Передохнем немного, и в обратный путь – скоро уже начнет темнеть! – Я согласна, – пробормотала Эсме, массируя затекшее запястье. – То, чем мы с тобой занимались сегодня, – это самое простое. Теперь тебе надо научиться вонзать нож в противника, – продолжил Йен. – Будь у тебя при нападении Хенли нож и умей ты с ним обращаться, моя помощь тебе вряд ли понадобилась бы. Нож, кстати, лучше всего направлять под ребра… – Какой ужас! – Эсме поморщилась. – Не думаю, что я когда-нибудь смогу… – Ты хочешь сказать, что, защищаясь, не стала бы убивать Хенли, даже если бы у тебя был нож? Эсме вспомнила то отвращение, которое ей пришлось испытать, когда кок навалился на нее. В ту минуту она действительно убила бы его, если бы могла. – Пожалуй, – кивнула она, – все-таки смогла бы. – Вот и хорошо, – подытожил Йен, хотя Эсме не была уверена, что это действительно хорошо. Расстегнув жилет, лорд Уинтроп извлек из-под него ремень с кожаными ножнами. Вложив в них подаренный Эсме кинжал, он подогнал ремень так, чтобы его можно было легко закрепить, и дотронулся до ноги Эсме. – Не надо, я сама, – запротестовала она, но Йен быстро задрал ей юбки и пристегнул ремень к ноге. Вынув перочинный нож, он принялся обрезать лишнюю часть ремня… – О нет! – воскликнула Эсме. – Но почему? Будет болтаться, мешать. – А вдруг ты потом захочешь снова взять ремень себе? – Зачем? Я уже сказал – это подарок. В самой фразе, а может быть, в тоне, каким она произносилась, Эсме почудился намек на то, что Йен собирается с ней расстаться, и она обиженно замолчала. Тем временем Йен не спешил оправлять ей юбки: вместо этого он начал гладить ее ногу. Каждое его прикосновение заставляло Эсме вздрагивать, но она была не в силах противиться – не оттого что искушение было так уж велико, просто она слишком устала, и ей не хотелось шевелиться. Наконец Эсме все же нашла в себе силы остановить руку Йена. – Уже поздно, – прошептала она. – Нам пора возвращаться! Вопреки ее ожиданиям Йен не стал спорить и помог ей подняться на ноги. Весь обратный путь они прошли молча. Эсме опиралась на руку Йена, и его близость кружила ей голову, хотя она и не хотела признаваться себе в этом. Через несколько дней он отдаст ее Уильяму Майклзу, но сейчас ей это было безразлично, и она даже не ругала себя за это. После своего внезапного разоблачения Эсме уже не могла, не вызывая подозрения, расспрашивать членов команды о причинах аварии: те и так уже считали себя посрамленными, ибо, несмотря на то что они довольно много общались с Леком, ни у кого из них не возникло ощущения, что этот парень на самом деле женщина, целых две недели ими командовала женщина, и, разумеется, сиамцы сочли это для себя унизительным. Эсме продолжала исполнять работу переводчика, и матросы слушались ее, как прежде, но теперь она постоянно ощущала возникшее между ними напряжение. Впрочем, во всем этом был еще и другой момент: полагая, что Эсме, возможно, не единственный тайный агент посла, сиамцы качали побаиваться Йена. Во всяком случае, если кто-то и заплатил им за то, чтобы они устроили аварию, последствия ее они устранили в два счета, и на следующий день после Рождества пароход, весело дымя трубой, уже продолжал свой путь. Теперь для Эсме дни пролетали быстро, один за другим. Как и обещал посол, его уроки по-прежнему продолжались. Йен настаивал на том, чтобы Эсме овладела искусством защиты в совершенстве, и каждый день по нескольку часов она посвящала тому, чтобы научиться обращаться с кинжалом с требуемым мужеством и хладнокровием. Правда, теперь эти уроки проходили не на лесной поляне, а на пароходе; палуба качалась постоянно, и это мешало сосредоточиться, но Эсме понимала, что ей, возможно, придется обороняться и в таких условиях. Чтобы она никого не поранила, вместо кинжала Йен дал ей костяной нож для разрезания бумаги. Уроки продолжались по многу часов, пока все тело Эсме не начинало ломить от усталости. Йен же, казалось, совершенно не чувствовал утомления. В конце концов она научилась мгновенно выхватывать кинжал из ножен, перехватывать руку противника, узнала, какие места на теле человека наиболее уязвимы. Йен порой наполовину в шутку, наполовину всерьез говорил ей, что она уже научилась так ловко обращаться с оружием, что ему не хотелось бы встретиться с ней на узенькой дорожке… Наконец настал день прибытия. Эсме стояла на палубе, когда на другом ее конце появился Йен. – Я думаю, красавица, – заявил посол, подходя к ней вплотную, – на какое-то время тебе лучше снова переодеться Леком. – Но зачем? – удивилась она. – А зачем лишний раз привлекать к тебе внимание? Я обсудил этот вопрос с отцом Тэйлором. Он считает, что это лучший способ не вызвать подозрений, когда мы прибудем в порт. Если ты снова облачишься в эту мешковатую робу, закроешь глаза очками и будешь ходить ссутулившись, на тебя никто не обратит особого внимания. Можешь даже не гримироваться и не утягивать грудь… И тут Эсме решилась наконец задать вопрос, который в последнее время мучил ее больше всего: – А что ты собираешься делать со мной дальше? – Мой план таков: когда мы сойдем с парохода, Годфри отвезет тебя в гостиницу и снимет тебе номер. Там ты проведешь ночь, а наутро снова «превратишься» в женщину. На следующий день мы сделаем вид, что я якобы случайно встретил тебя за обедом. Затем я постараюсь сделать все, что смогу, чтобы в консульстве тебе помогли подыскать место учительницы и позаботились о тебе, пока ты не обустроишься как следует. Надеюсь, возражений нет? Эсме помотала головой: подобный расклад ее вполне устраивал. Если все сложится именно так, это предоставит ей большую степень свободы, и она наверняка сможет найти себе в Чингмэе работу по душе. Может быть, к тому времени, когда Йен вернется в Бангкок, настроение его изменится и он не станет раскрывать отцу ее местонахождение. Впрочем, уже следующая фраза посла пошатнула ее надежду. – Когда я вернусь в Бангкок, – сурово произнес он, – то сразу свяжусь с твоим отцом и сообщу ему, что с тобой все в порядке. Эсме молчала, понимая, что спорить в данном случае абсолютно бесполезно. – Итак, я жду тебя, то есть Лека, в своей каюте. Не произнеся больше ни слова, Йен удалился. Когда Эсме, закончив все приготовления, постучалась в каюту посла, время уже близилось к полудню. Сердце ее замирало от нетерпения – ей хотелось узнать, для чего лорд Уинтроп устроил ей эту последнюю встречу. – Да, входи, – послышался изнутри знакомый голос. Осторожно, словно чего-то боясь, Эсме приоткрыла дверь. Посол сидел за столом и вертел в руках костяной нож для: разрезания бумаги. – Садись, – небрежно кивнул он на плетеное кресло. – Должен признать, – произнес Йен, когда девушка села, – ты неплохо научилась защищать себя. Настало время нашего последнего урока! – Он расстегнул жилет, под которым обнаружился кожаный ремень с ножнами и кинжалом, похожим на подаренный Эсме. – До сих пор ты училась отбивать атаки лишь безоружного противника. Но ведь он вполне может быть вооружен. – Йен поднялся. – Где твое оружие? Задрав брючину, Эсме показала свой нож, пристегнутый к ноге. – Отлично, – кивнул он. – Итак, я буду нападать на тебя, а ты постарайся меня разоружить. Задача ясна? Эсме встала, с опаской поглядывая на Йена. – Если победа будет за мной, – усмехнулась она, – могу я тебя попросить кое о чем – скажем так, в награду? Посол пристально оглядел ее с головы до ног: – Какую именно награду ты хочешь? Собравшись с духом, Эсме произнесла: – Если мне удастся тебя разоружить… обещай, что не станешь сообщать моему отцу, где я! Йен усмехнулся: – Так ты все еще надеешься? Ладно, я подумаю… Ну, а какова будет награда, если выиграю я? Эсме посмотрела на него не без удивления – она не ожидала, что лорд Уинтроп может что-то попросить у нее. – Но ты ведь уже много лет умеешь обращаться с ножом, и шанс, что выиграю я, ничтожно мал! – Не имеет значения, – тем же тоном произнес он. – Л теперь выслушай, что я прошу в качестве награды… Эсме похолодела – она, конечно, догадывалась, чего по просит Йен. Страх, должно быть, отразился на ее лице, и посол тут же добродушно усмехнулся: – Расслабься, это не то, о чем ты подумала! Я прошу лишь об одном поцелуе! Эсме наконец успокоилась. Поцелуй – не такая уж большая услуга, тем более что он будет для них не первым. Но главное даже не это – если она выиграет, то получит свободу! Ради такого стоило рискнуть… – Хорошо, – кивнула она. – Я принимаю твои условия, если ты принимаешь мои. – Можно считать, сделка состоялась. Защищайся! Неожиданно Йен оказался за ее спиной, но и Эсме была не промах – в мгновение ока она выхватила свой кинжал из ножен. – Эй, поосторожнее, я еще помирать не собираюсь! – со смехом выкрикнул Йен и сделал еще один круг, пытаясь увернуться от кинжала Эсме; но она не давала ему проходу. Девушка отлично помнила один из главных уроков – не нападать первой и начинать обороняться лишь тогда, когда противник подойдет почти вплотную. Мужчина-насильник вряд ли будет ожидать от своей жертвы, что она владеет кинжалом, и внезапное сопротивление застанет его врасплох. – Так, хорошо… – В глазах Йена горел азарт. – Подпусти меня ближе и защищайся. Взмахнув кинжалом, Эсме заставила Йена резко увернуться, однако лезвие успело задеть его рукав. – Так, так, отлично! Словно сцепленные неведомой силой, они сделали еще несколько кругов в тесноте каюты, и тут, споткнувшись о койку Йена, Эсме на мгновение потеряла равновесие. Воспользовавшись этим, посол бросился на нее, но Эсме вовремя увернулась, и клинок Йена лишь полоснул по ее куртке, прорезав и ней дыру. – Постарайся сконцентрироваться на том, что тебе действительно нужно в данный момент, и забудь обо всем остальном, – подзадоривал ее Йен. – И держи в голове все препятствия. Извини за куртку, – добавил он не без иронии. Разумеется, Эсме не осталась в долгу. – Ты еще пожалеешь о том, что испортил мою куртку – чинить ее я заставлю тебя. У меня нет времени – скоро мы прибудем в Чингмэй, а мне еще нужно собрать кое-какие вещички. Совет Йена подоспел как раз вовремя – три или четыре раза Эсме снова оказывалась в такой же ситуации, но при этом ловко уворачивалась, чувствуя, куда можно отступить. – Черт побери, а ты делаешь успехи! – В тоне посла почти не было насмешки. – Еще бы! – с победным видом заявила она. – Я уже чувствую запах свободы! Йен предпринял новую атаку, но Эсме, взмахнув кинжалом, распорола ткань его жилета. – Извини за жилет, – усмехнулась она, копируя его «Извини за куртку»; но эта насмешка дорого обошлась Эсме – она всего на несколько мгновений потеряла бдительность, но их вполне хватило Йену для того, чтобы оказаться за ее спиной. И в тот же момент Эсме почувствовала железную хватку его руки, обхватившей ее талию, и холодную сталь клинка, коснувшуюся горла. – Не расслабляйся ни на секунду, – жестко произнес Йен. – Эта секунда может стоить тебе жизни! Теперь ей ничего не оставалось, как только, признав его правоту, горестно вздохнуть. – Бросай оружие! Эсме разжала руку, и кинжал упал на палубу. – Что ж, – обреченно вздохнула она, – твоя взяла! Жаль, что это наша последняя схватка, а то я бы показала тебе, на что способна женщина, доведенная до крайности… Эти слова напомнили обоим, что это не только их последняя схватка, но вообще их последний день вместе. Эсме чувствовала, как крепко рука Йена сжимает ее, чувствовала его горячее, неровное дыхание на своей щеке. Убрав кинжал от ее шеи, Йен отбросил его прочь. Эсме услышала звук падения, но никак не среагировала – рука Йена, только что державшая опасное оружие, теперь ласкала ее щеку. – Пришла пора получить награду! – удовлетворенно произнес он. Сердце Эсме отчаянно забилось, но она по-прежнему оставалась неподвижной. Притянув ее к себе, Йен, словно желая продлить наслаждение, задержал взгляд на дразнящих губах, коснулся нежных щек, от чего те сразу же вспыхнули… Развязав ленту, стягивавшую волосы Эсме, Йен отбросил ее прочь и с наслаждением погрузил пальцы в волнистое море переливавшихся в ее руке, словно шелк, волос. Сжав их в ладони, он словно взял ее в плен и приблизил ее губы к своим. Заключая эту необычную сделку, Эсме поклялась себе, что не станет отвечать на его поцелуй, но стоило Йену коснуться губами ее губ, как она тут же забыла свою клятву. Теперь она уже не только не хотела противиться ласкам Йена, но и не могла – все словно происходило помимо ее воли. Рука Йена еще крепче обхватила Эсме – в этот момент он, должно быть, ощущал каждый изгиб ее тела. Во всяком случае, сама она безошибочно чувствовала, что Йен сейчас возбужден до последней степени. Сомнений в этом быть не могло – отбросив стыд, он слишком плотно прижимался к ее телу, чтобы Эсме не могла не заметить, как он напряжен. Почувствовав отсутствие сопротивления, Йен стал действовать еще настойчивее. Язык его задержатся во рту Эсме, проникая в самые интимные его уголки. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Эсме обхватила его за шею. Желание переполняло ее, новые, неведомые доселе ощущения словно обжигали все ее тело огнем. На мгновение Йен отодвинулся от нее, чтобы Эсме могла увидеть выражение триумфа в его глазах. Затем он погрузил свое лицо в ее волосы и начал целовать шею, потом место за ухом… и вот наконец новое слияние губ… Руки Йена начали одну за другой расстегивать пуговицы ее куртки. Закончив с курткой, он так же медленно расстегнул корсет… – Черт побери, это самая сладкая награда, о которой я только мог мечтать! Впрочем, есть еще кое-что, послаще… – Он подхватил Эсме на руки. Слабый протест тут же был заглушён новым поцелуем. Эсме сама не заметила, как оказалась на его койке – так бережно он ее туда опустил. Эсме отлично понимала, что произойдет, если она сейчас же не остановит его, но ей так не хотелось останавливать… Раздвинув куртку и корсет, Йен покрыл ее трепещущее тело поцелуями. Глядя, как набухают от желания ее округлые груди с маленькими розовыми сосками, он осторожно коснулся губами сначала одного соска, затем другого. Ощущения Эсме были не сравнимы ни с чем: в этот момент она готова была застонать от удовольствия. Йен осторожно поднял голову и посмотрел на нее жадным взглядом. Ответом ему был не менее выразительный, полный нескрываемого желания взгляд. Заметив, что он все понял, Эсме смущенно отвела глаза, но нежное прикосновение Йена к ее груди заставило ее снова посмотреть на него… И тут ей вдруг стало стыдно за свою наготу. – Остановись, Йен! – прошептала она. – Прошу тебя… – Остановиться? Но почему? Можно подумать, я не вижу, что ты сама этого хочешь! К тому же разве я не заслужил свою награду в честном бою? – Награду? Ты просил всего лишь о поцелуе! – проговорила она, ощущая, как Йен целует ее в оголенное плечо. – Черт побери, детка, неужели я не заслужил гораздо большей награды за столько недель воздержания, за все эти бессонные ночи, которые проворочался с боку на бок, грезя о тебе?! Можно подумать, я не знаю, что ты сама мечтаешь об этом! Эсме готова была возразить, сказать, что это вовсе не так, но все ее существо словно кричало ей: «Кого ты, милая, пытаешься обмануть?» Йен поцеловал ее в живот, щекоча языком пупок, а потом начал развязывать сложный узел, стягивающий брюки. Наконец узел поддался, и вскоре девушка уже лежала перед ним совершенно обнаженной. Эсме словно застыла, не чувствуя сил даже на то, чтобы пошевелиться. Склонившись над ней, Йен коснулся губами самой интимной части ее тела… И в этот момент в коридоре раздались шаги. Йен поднял голову: – Проклятие! Кого еще там черт принес? Несмотря на то, что руки Йена упорно не хотели отпускать ее, Эсме начала быстро приводить одежду в порядок; и тут в дверь энергично постучали. – Кто там? – недовольно откликнулся посол. – Моя хотела поговорить с вами, – раздался из-за двери голос капитана-сиамца. Йен молчал, и тогда капитан начал что-то быстро лопотать по-сиамски. – Он говорит, минут через двадцать мы уже будем в порту, – пояснила Эсме. Йен нахмурился. – Хорошо, – бросил он, – скажи, что я сам подойду к нему. Эсме перевела. Теперь, когда ей предстояло навсегда расстаться с командой парохода, она не боялась обнаружить свое присутствие в каюте Йена – ей было попросту безразлично, что этот человек подумает о ней. За то короткое время, пока Йен и капитан обменивались репликами, Эсме успела полностью привести свою одежду в порядок и уже начала подниматься с койки, как вдруг Йен остановил ее: – По-моему, мы еще не закончили… – А по-моему, – сухо проговорила она, – как раз закончили, ваше сиятельство! Скоро мы будем в порту, и с этого момента наши пути расходятся! – Осторожно, но настойчиво отбросив его руку, Эсме решительно выпрямилась. В глазах Йена мелькнула обида. – Ты действительно хочешь, чтобы мы расстались? – Он дотронулся до ее щеки. – Неужели все, что было между нами, можно так легко зачеркнуть? – Рука Йена погладила ее волосы. Эсме молчала. – Не знаю, – проговорила она наконец. – Да, нам будет нелегко забыть друг друга… но мы должны, понимаешь, должны! Иначе это приведет Бог знает к чему, к катастрофе… – Но напоследок… хотя бы один только раз… Это, я надеюсь, не приведет к катастрофе? – Не надо, прошу тебя… – Приему? Ради всего святого, Эсме, почему? – Потому что… Потому что мы оба – и ты, и я – слишком этого хотим… Йен понимал, что она имеет виду. Руки его, ласкавшие Эсме, безжизненно повисли. – Клянусь тебе, – проговорил он, – я не уеду из Сиама, пока ты не станешь моей, Эсме Монтроуз! – В таком случае, – усмехнулась она, – как бы тебе не пришлось провести здесь всю жизнь! Быстро повернувшись, Эсме решительно вышла из каюты. |
||
|