"Сладкое вино любви" - читать интересную книгу автора (Делински Барбара)Глава 2Сердце Оливии болезненно сжалось при виде понурившейся фигурки дочери. – Привет, малышка! – нарочито весело окликнула она ее и обняла, пригладив непослушные каштановые кудри. – Ты опоздала, – обиженно пробормотала Тесс. – Я знаю. Прости, мне пришлось задержаться на работе. Как прошел день? Девочка неопределенно пожала плечами и быстро зашагала по тротуару. Оливия едва поспевала за ней. – Тесс, что случилось? Молчание. – У тебя неприятности в школе? – Я ужасно тупая. – Это не так, поверь мне. – Нет, так! Я самая тупая в классе. – Нет, ты в классе самая умненькая, а твой айкью самый высокий. Просто у тебя дислексия, только и всего. – Только и всего? – Тесс остановилась посреди улицы. На бледненьком личике ярче выступили рыжие веснушки, а карие глаза за стеклами очков наполнились слезами. – Мама, она снова заставила меня просидеть в классе всю перемену, потому что у меня грязь в тетрадке. И пишу я коряво, и правописание у меня хромает. И задание я не сделала, потому что не слышу, что она говорит! Оливия порывисто обняла дочь. – Ты все прекрасно слышишь! Ты слышишь порой даже то, что тебе слышать не следует. Тесс вырвалась из ее объятий и быстро засеменила по дорожке. Оливия нагнала ее у перекрестка и положила руку на плечо. На этот раз Тесс не сопротивлялась. Они свернули на другую улицу, потом свернули еще раз. – Похоже на лабиринт в подземелье, – заметила Оливия, надеясь вызвать улыбку у дочери. Но Тесс хмуро пробурчала: – Да, а мы – крысы. – Интересно, а что нас ждет в конце? Тесс не ответила. Тем временем они подошли к дому. Оливия и Тесс жили в кирпичном особнячке, который когда-то принадлежал так называемой элите кеймбриджского общества. Впрочем, для элитного домик был слишком маленьким, а от соседних коттеджей его отделяли разросшиеся деревья в саду. Сквозь густую листву соседи не могли видеть, что хозяева застеклили веранду, оборудовали там маленькую спальню и ванную и сдали эту площадь внаем. Оливия была далеко не первой квартиросъемщицей. Обшитая досками кухня образца пятидесятых, ванная чуть поновее. Но ей здесь сразу понравилось: она любила старину, покой и уют. Переехав сюда, Оливия обнаружила, что домик маловат и за такие деньги можно было бы присмотреть комнату попросторнее. Но что сделано, то сделано. Кроме того, здесь она действительно обрела покой и уют. Оливия поселила Тесс в маленькой спальне, стены которой раскрасила небесно-голубой краской и разрисовала деревьями от пола до потолка. Сама же устроилась в гостиной на диване с двумя затейливыми лампами по бокам. Старый деревянный сундук на колесиках, выкрашенный в цвет морской волны, служил для хранения одежды и откатывался на ночь к стене. Рядом стояло широкое мягкое кресло, в котором Оливия и Тесс уютно устраивались по вечерам и читали вслух. Старинные стол и стулья (подарок самой себе на прошлогодний день рождения) Оливия поставила в противоположном конце комнаты, занятом под кухню. Едва они переступили порог, как раздался телефонный звонок. Мать и дочь понимающе переглянулись. – Это Тед, – сказала Тесс. – Да. – Мы опоздали на десять минут. Он все это время звонил. – Да. – Наверняка рвет и мечет, – хмуро пробурчала дочь, и Оливия мысленно с ней согласилась. Тед нервничал и поднимал панику по всякому поводу. Оливия познакомилась с ним в книжном магазине. С самого начала он показался ей немного странным, поскольку ни разу не улыбнулся за все время разговора. Но он смотрел ей в глаза, чего нельзя было сказать о других мужчинах, и охотно отвечал на вопросы. И даже поинтересовался, какие книги она читает и почему. Разумеется, его настойчивость она объясняла тем, что он без памяти в нее влюбился. Он дарил ей цветы, ходил с ней в кино и ресторан. Звонил так часто, что пришлось попросить его не беспокоиться во время ее работы. К тому моменту Оливия уже успела понять, что он вовсе не влюблен в нее, а всего лишь со свойственной ему нервной суетливостью пытается поскорее довести их отношения до желанной развязки: они ведь встречались уже пять месяцев. Что ж, виновата в этом только она сама. Ей просто везет на неудачников, вот и все. Как правило, в мужчинах ее привлекает одна какая-нибудь черта – выразительные глаза или голос, и необязательно это связано с внешностью. Ее предыдущее увлечение, Пит Фицджеральд, например, прекрасно готовил ирландские, итальянские и еврейские блюда. Он был знатоком греческой кухни и пек нежнейшие русские блины. Но вне кухни оставался полным ничтожеством. Телефон продолжал надрываться, и Оливия сняла трубку. – Алло? – Привет, – послышался голос Теда. – Я уже начал беспокоиться… У меня был жуткий день – сплошные деловые встречи… Можно подумать, судьба всего мира зависит от пятилетнего плана работы маленькой компании, которая, скорее всего, прогорит уже через год… Почему ты так поздно вернулась домой? – Дела задержали, – ответила Оливия, возведя глаза к потолку, отчего Тесс тихо прыснула в кулак. – Послушай, мне сейчас некогда с тобой разговаривать. – Я все понял… Конечно, у тебя никогда нет времени для меня. Наверное, ты считаешь, что я недостаточно хорош для тебя… Перезвоню тебе через десять минут. – Нет. Нам с Тесс надо поговорить. Я перезвоню тебе позже. – Ну хорошо… Я пока буду дома, затем пойду на час в тренажерный зал… Но только если там будут свободные тренажеры… А то ведь мне всегда приходится ждать… Так что я могу не уложиться за час… Позвони мне в восемь вечера. – Постараюсь. А сейчас я занята. – Она повесила трубку и перевела дух. После разговора с Тедом она была как выжатый лимон. – Миссис Райт передала тебе записку, – пробурчала Тесс. – О Господи! – Тед был тут же забыт. Оставалось только надеяться, что письмо было в запечатанном конверте. – Я ее разорвала. – Как ты могла! – Разорвала и выбросила! – Тесс, я должна ее прочесть. – Не надо ее читать. Миссис Райт ничего не понимает! Ну конечно, дочь знает, о чем говорится в письме. – Где записка? – Тесс сердито отвернулась. Оливия осторожно повернула к себе личико дочери и мягко повторила: – Где письмо? Тесс уставилась в потолок, упрямо поджав губки. Оливия со вздохом выпрямилась и тут заметила, что передний карман джинсов Тесс подозрительно оттопырился. Она вытащила три клочка бумаги, оказавшиеся частями злополучного послания. Сложив их на столе, Оливия прочла: «Уважаемая мисс Джонс. Нам необходимо поговорить. Дело касается перевода Тесс в следующий класс. Я понимаю, что жестоко оставлять ее на второй год, но если Вы и дальше будете игнорировать мои письма, это не приведет ни к чему хорошему…» «Какие письма?» – в ужасе подумала Оливия. «…Мы должны встретиться и все обсудить. Окончательное решение о переводе Вашей дочери в следующий класс будет принято в понедельник. Если Вы не откликнетесь на мое письмо, я буду вынуждена оставить ее на второй год в четвертом классе. Искренне Ваша Нэнси Райт». Оливия тяжело вздохнула. Тесс давно уже протестировали и поставили диагноз. Она занималась с репетитором три раза в неделю. И учительница, и репетитор уверяли Оливию, что у девочки явные успехи в правописании. Но Тесс по-прежнему не справлялась с контрольными работами – то ли потому, что не понимала всех требований, то ли потому, что не могла правильно написать ответ. Она не могла читать – в этом-то и был весь ужас. По мнению репетитора, со временем все должно было наладиться. Оливия хотела знать, сколько еще ждать. Тесс все больше отставала от одноклассников. Ей нравилось учиться, она хорошо запоминала пройденное. Когда Оливия читала ей урок, она понимала все и могла разобраться в довольно сложных вещах. Но самостоятельно девочка была не в состоянии прочесть даже условие задания. Оливия считала, что трех получасовых занятий с репетитором в неделю явно недостаточно. Тесс могла бы заниматься в два раза чаще. Ее бы следовало перевести в специальную школу, но это вряд ли возможно в ближайшем будущем. Оливия пыталась убедить учительницу быть с Тесс поласковее, но дочь прятала записки, что отнюдь не способствовало установлению доверительных отношений. – Не кричи на меня, – жалобно сказала Тесс. – Я не отдавала тебе записки, потому что знаю, о чем она думает. Я вижу это по ее лицу, когда она просматривает мои тетрадки. Я решила, что буду стараться, и она меня похвалит, но все стало еще хуже. Оливия обняла дочь и крепко прижала к себе. С самого начала она была против того, чтобы отдавать Тесс в класс Нэнси Райт. Эта женщина слишком строга, а для дочери самое сложное – выполнять указания. Она торопится и в спешке делает еще больше ошибок. Учительница из параллельного четвертого класса гораздо мягче относится к отстающим детям, однако директор категорически отказался переводить всех слабых учеников в ее класс. Одного Оливия не могла понять: почему Нэнси Райт сразу не позвонила ей по поводу успеваемости дочери? Что ни говори, а посылать ребенка домой с запиской к родителям жестоко. За последний год самооценке дочери был нанесен значительный удар. Впрочем, учительница, может, и не виновата – у Тесс сейчас трудный возраст. Кроме того, ей нужен не только репетитор, но и врач-педиатр. Что же делать? Оливия знала хорошего репетитора, который согласился бы позаниматься с Тесс летом, но денежные переводы на Тесс, регулярно поступавшие в течение нескольких месяцев после смерти Джареда, внезапно прекратились: его родители заявили, что Тесс не его дочь. И как только они могли подумать такое! – Она его дочь, – пыталась Оливия убедить адвоката, приславшего ей уведомление о решении семьи. – Вы можете это доказать? Ну конечно! Достаточно взглянуть на Тесс! Но Оливия, насмотревшись фильмов о судебных процессах, знала, что адвокат потребует тест на ДНК. – Мой клиент был кремирован, – возразил юрист. – Его пепел развеян над Большими Дымными горами. Если тест на ДНК не был проведен ранее, вам вряд ли удастся что-либо доказать. Его семья наверняка будет против подобного теста, и вам придется разбираться с ними через суд. В первую секунду Оливия готова была так и сделать, но потом, придя в себя, решила все же не связываться с судом, не желая причинять дочери страданий. Да и денег потребуется немало. Итак, семья Старк отказалась от нее и от ребенка. Печально. Ведь поначалу речь шла вовсе не о деньгах, а о любви. Оливия любила Джареда. Это был человек незаурядный – ученый, работавший над совершенно непонятными Оливии темами, как, например, связь между употреблением в пищу моркови и способностью различать голоса ночных птиц. Он искренне полагал, что его труд имеет судьбоносное значение для всего человечества, и Оливия продолжала в это верить, даже когда он потерял к ней интерес. Ей казалось, что Джаред останется с ней, узнав о ее беременности, но он ушел. Это случилось задолго до рождения Тесс, но все девять лет он без просьб и напоминаний выплачивал ей денежное пособие. Напрасно Оливия надеялась, что его родители учтут это и примут в свою семью частичку погибшего сына, но, видимо, она ошибалась. Тесс необходима помощь. Конечно, Оливия займет денег и оплатит услуги репетитора, но это еще не все. Тесс хочет отправиться в теннисный спортивный лагерь – туда едут две девочки из ее класса, и, разумеется, она возьмет реванш за все свои поражения. Она никогда раньше не играла в теннис, однако у нее хорошая спортивная подготовка и при должном старании она вполне способна достичь хороших результатов. У Оливии не хватит денег не только на теннисный лагерь, но даже и на еду, если она в скором времени не подыщет себе высокооплачиваемую работу. Она разослала свои резюме в десятки музеев в надежде найти место реставратора. На сегодняшний день она получила уже шесть отказов. Можно было бы вновь заняться продажей фотоаппаратов, но эта работа ей уже успела порядком надоесть. Одно дело фотографировать, но обучать кого-то – совсем другое. Оливия не обладала для этого достаточным терпением и умением. Она воспринимала мир по-своему, и дислексия Тесс далеко не случайность. Господи, что же делать? Она знала, что делать. Приподняв за подбородок печальное личико дочери, обрамленное каштановыми кудряшками (точная копия отца, не желавшего ее знать), Оливия спросила: – Хочешь, пойдем в китайский ресторанчик? Девочка оживилась: – «Большой Чжао»? – Но только после того, как сделаешь уроки. – Я умираю от голода. Оливия открыла холодильник и налила стакан молока. – Вот, возьми. Чем скорее ты приступишь к урокам, тем скорее мы пойдем обедать. Тесс нехотя взяла стакан. – Мне задали прочитать двадцать страниц из учебника. – Двадцать? – Это уж слишком для десятилетнего ребенка, страдающего дислексией. – А по какому предмету? – Тесс молча протянула матери учебник по географии. – Понятно. – Оливия старалась казаться спокойной. – Может, начнешь, пока я переодеваюсь, а потом вместе дочитаем остальное? Взяв со стола пачку нераспечатанных писем, она принялась их просматривать. Вытащив конверт без обратного адреса со штемпелем Чикаго, она опустилась на диван. Сердце ее отчаянно заколотилось. Это не почерк ее матери, но ведь она не писала ей много лет. За столько времени всякое могло случиться – может, мать сломала руку, а может, потеряла кисть в результате несчастного случая. Еще хуже – ее мог разбить паралич. Да мало ли что… В конце концов, она, возможно, просто разволновалась, когда писала письмо дочери, и руки ее дрожали. Оливия вскрыла конверт и разочарованно вздохнула. Внутри оказалось ее собственное нераспечатанное письмо и записка, в которой значилось: «Не присылайте больше писем на этот адрес – Кэрол Джонс здесь не живет». Оливия уронила голову на руки. Этот адрес она списала с последнего письма, полученного от матери. Следовательно, либо мать переехала, либо ошиблась. Если ошиблась, конечно. Оливии не хотелось думать, что Кэрол намеренно указала неправильный адрес, дабы прекратить переписку. Ее последнее письмо было коротким и сдержанным, но в нем не было ни малейшего намека на разрыв отношений. В свое время она уехала сразу после окончания Оливией школы, видимо, решив, что полностью выполнила свои материнские обязанности. Что ж, многие родители считают так же. Но поскольку Кэрол не получала писем Оливии уже несколько лет, то ей, вероятно, не известен нынешний адрес дочери и она точно так же получает обратно собственные письма. Оливия попросила на почте, чтобы ей пересылали корреспонденцию со старой квартиры, но все возможные сроки уже вышли. Что же предпринять теперь? Зазвонил телефон. Тесс с готовностью вскочила с кресла, радуясь поводу прервать чтение, но Оливия молча усадила ее обратно и сама взяла трубку. – Алло? – Это снова я… Скоро пойду в тренажерный зал… вернусь домой около восьми… а там еще новости по Си-эн-эн, после которых будет уже поздно… Как насчет завтрашнего вечера? Оливия откинула короткую челку со лба. – Завтрашнего вечера? – Мы могли бы пойти в «Норт-энд-бистро». – Этот ресторан открылся совсем недавно, и Тед так спешил туда попасть, словно тот должен вот-вот закрыться. Оливия же считала, что, если ресторан скоро прогорит, не стоит туда и ходить. – Я не могу, Тед. По вечерам я обычно занята, ты же знаешь. – Тесс надо помочь с уроками, а после свиданий с Тедом Оливия возвращалась как выжатый лимон. С ним не так-то просто общаться. – В субботу все столики уже заказаны на три недели вперед… этот ресторан пользуется популярностью… Оливия, идем сегодня. С трудом подавив глухое раздражение, она сказала как можно спокойнее: – Если он так популярен, то вряд ли закроется через месяц. Закажи столик на свободную субботу. Завтра я не смогу пойти. – Хорошо, хорошо… Я заказал на завтра на всякий случай, если ты передумаешь… Позвони мне потом, договорились? – Через день или два, не раньше. – Так как насчет «Норт-энд-бистро»? Оливия вскипела: – Я же сказала: нет! – Ты сказала, что можешь передумать. – Это ты сказал. Я говорила, что не смогу. – Ты что-то не в духе… Отис, наверное, тебя довел… Вот сукин сын! Хорошо, что он выходит на пенсию. Если ты проработаешь с ним еще год-другой, то вконец испортишь себе нервы… Послушай, перезвони мне попозже. Оливия мысленно сосчитала до десяти. – Нет, Тед! Дай мне немного передохнуть! – Эй, не надо так расстраиваться… Господи, времени-то сколько… Мне пора идти… иначе эти тупоголовые качки займут все тренажеры… Поднятие тяжестей – вот их представление о культурном досуге… Я позвоню тебе завтра. – И тут же повесил трубку. Оливия в замешательстве уставилась на телефон, а Тесс ехидно заметила: – Может, у него тоже дислексия? И со слухом неважно. – Ты подслушивала! – нахмурилась Оливия. Ее внезапно захлестнула волна жалости к самой себе. У Тесс нелады с учебой, мать не пишет, Тед замучил своим занудством. Ни минуты покоя! Пройдя в коридор, она вернулась оттуда со своей сумкой. Едва Оливия открыла ее, слабый аромат фрезии напомнил о письме. «Ты моя последняя соломинка, Натали», – подумала она, второй раз, вскрывая пакет. Отложив пригласительное письмо и записку, адресованные Отису, она вынула пачку фотографий и неторопливо принялась их рассматривать. Оливия заочно познакомилась с Сибрингами по фотографиям. Она уже реставрировала снимки Натали с мужем, Натали с мужем и двумя детьми. На некоторых присутствовал и третий малыш, а на более поздних снимках ни разу не встречался старший сын. Странно. Да нет, все объяснимо. Просто этот третий ребенок явился сюрпризом для немолодых родителей, а старший сын уже учился в высшей школе или колледже – к примеру, в Гарварде. Оливия ожидала увидеть его на каком-нибудь снимке в футболке с эмблемой колледжа. Такой фотографии она не нашла, зато были свадебные фотографии дочери Сибрингов, снимки мужа Натали вместе с виноградарями. Судя по удлиненным бачкам у мужнин, это конец шестидесятых – начало семидесятых. А вот фотографии строительства нового винного завода, как гласит надпись. Интересно, как выглядит здание сейчас? Оливия никогда не была в Асконсете, но снимки говорили сами за себя: процветание, безмятежная жизнь на лоне природы под теплыми лучами солнца. Ей хотелось поскорее посмотреть фото восьмидесятых и девяностых – наверняка она увидит на них внуков четы Сибрингов. Последние фотографии почти не нуждаются в реставрации. Несколько пятнышек, загнутые уголки, заломы – ничего серьезного. Снимки немного поблекли от времени, но и эта проблема легко разрешима: снимок копируется на бумагу с высокой чувствительностью, а необходимая контрастность достигается различными фильтрами. Ретуширование используется лишь в крайних случаях, как для работ Дороти Лэнг. Для снимков Натали этого не требуется. С ними надо всего лишь аккуратно обращаться, а Натали наверняка хранит их как зеницу ока. Оливия развернула письмо, чтобы узнать пожелания Натали. Бумага оттенка слоновой кости, темно-красный логотип «Асконсета» в левом верхнем углу. Как и адрес на конверте, письмо писала сама Натали. «Дорогой Отис. Посылаю Вам еще несколько фотографий. Вы не перестаете меня удивлять – Вам удалось сотворить поистине чудо со старыми снимками. Те, что Вы получите, гораздо новее. На свадебной фотографии моей дочери винное пятно. К сожалению, это не то вино, что мы пили на свадьбе, а то бы я оставила все как есть, поддавшись сентиментальности. Нет, это пятно появилась недавно по моей вине. Просматривая фотографии, я дегустировала наше новое эстейт-каберне, а рука у меня уже не такая твердая, как раньше. Впрочем, лучше капнуть вина, чем виски…» Оливия улыбнулась – ей нравился мягкий юмор Натали. «…Вы получили почти все снимки из моей семейной коллекции. Последние несколько штук я перешлю на следующей неделе. Начиная работу над этим проектом, я рассчитывала получить все снимки к первому августа. У меня будет еще целый месяц, чтобы расставить их в альбоме в соответствии с моим замыслом. Хотелось бы попросить Вас кое о чем. Времени осталось не так уж и много, и мне, вероятно, потребуется помощь, иначе моя часть работы проиграет по сравнению с Вашей. Фотографии будут сопровождаться текстом. Я уже составила подписи, но за полгода воссоздать историю жизни невозможно. Мои наброски и записи требуют редакции и систематизации, а я еще не сделала и половины. Итак, мне требуется помощница на лето. Она должна уметь работать с компьютером и обладать художественным вкусом». Оливия встрепенулась. «Я обладаю художественным вкусом», – подумала она. «Мне нужен человек организованный, аккуратный и приятный в общении, а кроме того, любопытный: пусть вытягивает из меня побольше сведений». «Я организованная и аккуратная и приятная в общении. Любопытная ли? Да у меня миллион вопросов к ее фотографиям!» «Я подумала было предложить эту работу студентке колледжа, но, боюсь, все они уже разъехались на лето. Я поместила объявление в воскресном еженедельнике, но, сказать по правде, предпочла бы кандидатуру с рекомендацией знакомых. Вы профессионал высокого класса, Отис, и прекрасно поработали с фотографиями. Надеюсь, у Вас есть друзья с творческой жилкой и даром слова». Вот тебе и раз! Нет, конечно, Оливия дружит со словами, хотя дается ей это с трудом. Дислексия? В школе она не так быстро усваивала материал, но училась неплохо. Времени затрачивала больше, чем другие, но результат был не хуже, а порой и лучше. Предложение Натали казалось фантастикой. Отложив письмо, Оливия задумалась. Провести лето в Род-Айленде – ее заветная мечта. И она осуществима! Да, писательница из нее не очень, но она будет работать ночами и по выходным. Она справится. Ведь Отис доволен ее работой – и Натали останется довольна. Отис! Господи, у него придется работать до конца июля. Нельзя же так просто уйти и все бросить. Он ее друг. Но Отис выходит на пенсию. Едва закончится июль, как он уже не будет ее боссом. Он покидает ее на произвол судьбы. Нет, не так. Он отпускает ее в свободное плавание. А если она уйдет на месяц раньше? Он больше не берет новых заказов. Осталось только завершить начатое. Она постарается успеть. Тесс понравится в Асконсете. Виноградник расположен между рекой Асконсет и Атлантическим побережьем. Ей понравится теннисный корт радом с домом – тот, на фотографиях. Тесс полюбит и большой дом, и Натали. Натали – идеал бабушки. Комната и стол в большом доме. Об этом можно только мечтать! И приличное вознаграждение. Интересно, что имела в виду Натали? Если Оливии и правда хорошо заплатят, она сможет нанять репетиторов для дочки. Джаред отошел в мир иной, а мать Оливии пропала – но приглашение Натали Сибринг смягчило эти потери. Правда, пока ее еще никто не приглашал. Но она добьется своего, во что бы то ни стало. «Мне нужна эта работа», – твердо решила Оливия. |
||
|