"Сладкое вино любви" - читать интересную книгу автора (Делински Барбара)

Глава 5

Оливия проехала поворот, и перед ними раскинулась плантация, засаженная низкорослыми кустами. Подъезжая ближе, она смогла различить столбики, протянутую между ними проволоку и отдельные кустики.

– Вот и виноградник! – воскликнула она.

Шишковатые гибкие стебли и ветви с бледно-зеленой шапкой листьев, аккуратно подстриженные и открытые жаркому солнцу, выстроились рядами на пологих холмах. Некоторые ряды были помечены табличками: «Шардонне», «Пино нуар».

Виноград только-только завязался и был совсем не похож на сочные, спелые грозди, но плантация произвела на Оливию огромное впечатление. После нескольких месяцев, проведенных за проспектами «Асконсета», она чувствовала себя так, словно попала на праздник солнца и зелени.

Ее охватило почти религиозное благоговение. Медленно ведя машину по дороге, посыпанной гравием, она молчала. Ей казалось, что виноградник расступается, пропуская их в зачарованный мир, куда могут попасть только избранные.

– Мама, а что означают эти таблички?

– Это названия сортов винограда. Вон там, справа от тебя, «Пино нуар». Где у тебя правая сторона?

Тесс постоянно путала право и лево, но сейчас она без раздумий повернулась в правую сторону.

– А там что? – спросила она, показывая налево.

– «Рислинг», – прочитала Оливия и испуганно ахнула. Между рядами виноградных кустов стоял мужчина.

– Кто это? – спросила Тесс.

– Работник, наверное.

– А откуда он взялся?

– Осматривал виноградник.

Незнакомец был выше самой высокой решетки, поддерживающей гибкие ветви. Золотисто-каштановые волосы, загорелое лицо, широкие плечи, темно-бордовая рабочая рубашка с закатанными до локтей рукавами. Он был в темных очках, но смотрел явно в их сторону.

– А зачем?

– Это его работа.

– Почему он уставился на нас?

– Он не уставился – просто смотрит. Мы ведь приезжие.

– Мама, поехали быстрее. Что-то он мне не нравится, – пробормотала Тесс.

Оливия и сама не заметила, как уменьшила скорость, разглядывая незнакомца. Осторожно прибавив газу, она двинулась вперед.

– Надеюсь, они не все тут такие хмурые, – заметила Тесс, когда они проехали мимо. – Он не рад нашему приезду.

– Почему ты так считаешь?

– По его лицу видно.

Оливия отчасти согласилась – уж слишком мрачным было его лицо.

– Так где же дом? – спросила Тесс.

– Сейчас увидим.

– Скоро будет речка, – проворчала дочь. Она тщательно изучила карту виноградника и хорошо запомнила рассказы Оливии. Если океан остался сзади, то речка – впереди. Да, девочка неплохо соображает. Правда, расстояние еще не чувствует, и дело тут не в дислексии, а просто в отсутствии опыта. Она не понимает, что они проехали не более четверти полуострова, принадлежащего Сибрингам, поскольку дорога шла по склонам холмов.

И вот показался Большой дом. Он вырос неожиданно, хотя на самом деле просто скрывался за раскидистыми деревьями. А может, Оливия просто не заметила его раньше, завороженная виноградником. Большой дом разительно отличался от своих многочисленных фотоснимков. В действительности он оказался гораздо ниже и не таким новеньким. Первый этаж сложен из огромных камней, второй обшит деревом, потемневшим от влажного морского воздуха.

На фотографиях фасад выглядел менее строгим. Наверное, Оливия сама выдумала внешний облик дома, в действительности не существовавшего.

Ну хорошо, попыталась она успокоить себя. На фотографиях ощущение перспективы теряется. Благодаря окружавшим Большой дом деревьям он казался огромным.

Да еще время – его тоже необходимо учитывать. Снимки Асконсета, с которыми она работала, были сделаны много лет назад. Многое переменилось с тех пор. Но окна все те же – большие, с решетчатым переплетением рам, распахнутые настежь. И фронтоны те же, и черепичная крыша.

Лицо дома покрылось морщинами и потемнело, но глаза его по-прежнему распахнуты и с любопытством взирают на мир. Над крышей плывут облака, вдалеке зеленеют виноградники – потрясающий вид!

Подъезжая к парадному входу, Оливия в последний раз позволила себе немного помечтать. Вот сейчас раскроется дверь, и навстречу к ним выйдет сияющая Натали, а за ней и остальные домочадцы, чтобы поприветствовать гостей.

Оливия остановила автомобиль у каменного бордюра. Вымощенная камнем дорожка изогнулась дугой, огражденная с одной стороны низкой каменной стеной. На флагштоке развевались американский флаг и флаг Род-Айленда.

Она подождала несколько секунд, но застекленная входная дверь не открывалась, за ней было темно и пусто. Тогда Оливия вышла из машины и, взяв Тесс за руку, направилась к дому. Сердце ее отчаянно колотилось в груди, в горле пересохло.

Поднявшись по широким ступеням парадной лестницы, они прошли по затененной веранде и заглянули через стекло внутрь.

– Есть кто-нибудь дома? – прошептала Тесс.

Оливия приложила ухо к стеклу.

– Я слышу голоса.

– Они говорят о нас?

– Сомневаюсь.

Кажется, они не вовремя. Судя по всему, там ссора. Она негромко постучала в дверь. Голоса зазвучали громче, зазвонил телефон.

Была бы ее воля, Оливия сейчас же посадила Тесс обратно в машину, вернулась к въезду на территорию виноградника, потеряв пять – десять минут, и снова проделала бы путь до Большого дома. Конечно, это глупо. Поздно поворачивать назад. Более того, их уже заметил тот работник с виноградника.

Набравшись храбрости, Оливия нажала кнопку звонка. Голоса внутри дома разом смолкли. Несколько секунд спустя в коридоре послышались легкие шаги, дверь распахнулась, и на пороге появилась Натали Сибринг.

Увидев их, она улыбнулась, и у Оливии отлегло от сердца. Все будет хорошо – теперь она знала точно. Натали здесь. Она на тридцать лет старше, чем на последней фотографии, но по-прежнему мила и обаятельна. Среднего роста, стройная, в узких джинсах и рубашке-поло с эмблемой виноградника на кармашке. В первую очередь поражало ее лицо – свежее, чуть тронутое косметикой, и морщин совсем немного. Густые седые волосы, подстриженные «каре», слегка взъерошены ветерком. Весь ее женственный, но отнюдь не чопорный облик говорил о том, что она с гордостью и изяществом несет груз прожитых лет.

Оливия невольно прониклась к хозяйке благоговейным восхищением.

Натали с улыбкой пригласила их в дом. Просторный холл в зеленых тонах был выдержан в стиле Старого света: темное дерево, фресковая живопись на стенах, широкая парадная лестница. На нижней площадке сидел огромный рыжий кот, чуть выше на ступеньках развалился черно-белый кот поменьше.

Тесс еле слышно ахнула – она заметила кошек.

– Вы как нельзя более кстати, – произнесла Натали. – У нас тут маленькая война, и мне требуется подкрепление.

Едва она это сказала, как в холл вошла женщина лет шестидесяти в сером платье – по-видимому, горничная.

– Миссис Сибринг, вас к телефону. Дочь.

– Оливия, Тесс, это Мария, – сказала Натали, слегка грассируя. – Она работает в этом доме уже тридцать пять лет. А теперь вдруг решила сменить место! Что-то не верится…

– Да уж решила! – отрезала Мария, протягивая Натали лист бумаги с заявлением об уходе.

Натали заложила руки за спину.

– Я это не возьму. Тебя расстроили перемены в нашем доме, но мне нужна твоя помощь, Мария.

Мария отрицательно покачала головой.

– По крайней мере, подожди до свадьбы, – попросила Натали.

– Не могу, – сказала Мария и отдала листок Оливии, которая машинально его взяла. – У телефона дочь миссис Сибринг. Она уже несколько раз пыталась дозвониться. Может, вы уговорите мадам снять трубку?

– Мария! – укоризненно промолвила Натали.

– У меня еще посуда немытая.

– Да оставь ты посуду! – крикнула Натали ей вдогонку, потом вздохнула и улыбнулась Тесс: – Полагаю, битва проиграна?

Тесс кивнула.

– Это ваши кошки?

– Да. Вон там, на площадке Максвелл, а на ступеньках – Бернар.

– Они мальчики, да? – поинтересовалась Тесс и тихонько ойкнула, прижавшись к Оливии, когда третий кот потерся о ее ноги.

– Это Анри. Не бойся.

Тесс наклонилась и погладила серого полосатого кота.

– А я и не боюсь. Я просто не видела, как он подошел.

– Я тоже, – сказала Натали. – Однажды он появился в моем доме голодный и больной, да так и прижился здесь.

На телефоне, на столе рядом с лестницей зажглась красная кнопка.

– Мы подождем здесь, а вы пока поговорите, – предложила Оливия.

– Не буду с ней говорить, – сказала Натали. – Дочь на меня в обиде, как и Мария. Никто не понимает меня. Всем кажется, что я совсем выжила из ума.

– Телефон, миссис Сибринг! – донесся из-за двери голос Марии.

Натали взялась за виски и выразительно взглянула на Оливию.

– Хотите, я возьму трубку? – спросила Оливия.

У Натали вырвался вздох облегчения.

– Да, конечно. Представьтесь и скажите, что я сейчас не могу подойти.

Радуясь, что может быть чем-то полезной, Оливия подошла к телефону.

– Это Оливия Джонс. Я новая помощница миссис Сибринг. К сожалению, сейчас она не сможет с вами переговорить.

– Помощница? – раздался в трубке сердитый голос. – Какая помощница? Я ее дочь и отниму у нее всего несколько минут.

Оливия перевела взгляд на Натали, которая отступила на шаг и решительно покачала головой.

– По-моему, она вышла, – продолжала Оливия. – Может, она вам перезвонит?

– Да, если захочет. Она избегает разговоров со мной. Оливия Джонс, говорите?

– Да.

– Когда вы начали работать у моей матери?

– Сегодня первый день.

– Вы в курсе того, что происходит?

– Я не совсем понимаю, о чем вы говорите.

– О свадьбе.

– Да, я знаю об этом.

Последовала пауза, затем умоляющий голос:

– Ей надо еще раз все обдумать. Это неразумно, более того, неприлично. Отец умер всего полгода назад.

Оливия не знала, что сказать на это. Она здесь новый, чужой человек.

– Думаю, вам лучше поговорить об этом с вашей матерью.

– Легко сказать. Эта женщина даже не могла предупредить собственную дочь, что собирается выйти замуж. А все потому, что чувствует за собой вину.

Из угла комнаты донесся голос Натали:

– Ей не понять, что у меня есть сердце, которое любит и страдает. Послушать ее, так все чувства во мне давно умерли.

Оливия не успела прикрыть трубку ладонью.

– Я все слышала, – раздался сердитый голос Сюзанны. – Она стоит рядом, а трубку снять боится. Знает, что по отношению к моему отцу совершила предательство. Он столько сделал для нее. Вырастил виноградник, построил винный завод. Если бы не он, ее бы здесь не было. Послушайте, вы сможете ей передать мои слова?

– Да.

– Скажите ей, что дети не приедут на свадьбу. Нам с братом стыдно даже подумать об этом. Все думали, что она по-настоящему любила своего мужа. – Сюзанна помолчала, потом внезапно спросила: – Зачем она вас наняла?

– Помогать в офисе.

– О Господи! Неужели больше никого не осталось? Все разбежались, как крысы с тонущего корабля. Еще бы, кому понравится ее выбор! А вы одна из ее находок?

– Простите? – промолвила Оливия.

– Она набирает всякий сброд. Мария работала у нас, сколько себя помню. Остальные – не более недели. А все ее хваленая интуиция!

– Но я не гонюсь за легким заработком. Последние пять лет я работала фотореставратором у Отиса Турмана. И мне пришлось оставить его мастерскую, чтобы приехать сюда.

– Очень хорошо, но выслушайте меня. Помолчите и просто слушайте. Мы волнуемся за Натали: либо у нее старческое слабоумие, либо она действует по указке Карла. Как иначе объяснить этот брак? Поэтому я прошу – нет, умоляю вас – присматривать за ней. Если вы что-нибудь заметите, позвоните мне, хорошо?

– Постараюсь, – ответила Оливия, хотя инстинктивно приняла сторону Натали.

– Спасибо. И скажите матери, что я позвоню на следующей неделе. Ах да, добро пожаловать в Асконсет.

Оливия положила трубку и повернулась к Натали.

Та смутилась:

– Простите, что я втянула вас во всю эту кутерьму. Наш дом напоминает гнездо злобных шершней.

Но Оливия вовсе не сожалела о том, что всего через пять минут стала своей в Асконсете.

– Она расстроена.

– Да. Она не понимает меня.

– Но если вы ей все объяснили…

Натали виновато опустила глаза.

– Вы этого не сделали? – изумленно воскликнула Оливия. – Но если бы вы попробовали…

Тень беспомощности промелькнула по лицу Натали.

– Проще сказать, чем сделать. Она обожала отца, ее брат Грег тоже. И это замечательно. Я сама этого хотела. Но теперь, чтобы объяснить все детям, придется говорить о покойном нелицеприятные вещи. Семейные отношения – это айсберг. То, что заложено с самого начала, непросто изменить в дальнейшем. Мне всегда трудно было откровенничать с детьми. Порой гораздо проще излить душу чужому человеку.

– Мне, например?

Натали ответила не сразу. Погладив по голове Тесс, на руках которой громко мурлыкал Анри, она проговорила:

– Надеюсь, что да.

– И все из-за свадьбы?

– Нет, конечно. Тут не только свадьба – гораздо больше. Но Карл – главное действующее лицо. – Она повернулась к двери, И лицо ее озарилось улыбкой. – А вот еще два моих мальчика. Того, что слева, зовут Бак. Кота отдал нам прошлой осенью проезжавший мимо турист, не в силах больше слушать его вой в автомобиле. А этот высокий человек – Саймон, управляющий моим виноградником. Саймон, поздоровайся с Оливией и ее дочкой Тесс.

Оливия увидела незнакомца из виноградника. Значит, он не просто работник, а управляющий. Теперь он предстал перед ней во весь рост, в своих рабочих шортах и грязных ботинках. Темные очки подняты на лоб, а облупившийся сгоревший нос – единственный след тепла на суровом, замкнутом лице с холодными темно-синими глазами.

Управляющий Натали. Да, с ним могут возникнуть проблемы, думала Оливия, глядя, как Тесс жмется к Натали, которая ласково погладила ее по голове.

Саймон кивнул сначала Тесс, потом Оливии. «Он не рад нашему приезду», – вспомнились ей слова дочери. Но может, он просто замкнут по натуре?..

– Молчун, как и его отец, – подтвердила Натали, словно прочитав мысли Оливии, но в голосе ее послышалась нежность. – Кстати, а где…

– В ангаре, – сухо отозвался Саймон глубоким, звучным голосом. – У него дела. А я отправляюсь в Провиденс.

Улыбка Натали мгновенно исчезла.

– О Боже, опять что-то не ладится?

– Не знаю пока. На красном винограде заметил нечто похожее на плесень. Надо показать специалисту.

– В этому году у нас была влажная зима и весна, – объяснила хозяйка виноградника Оливии. – Мы надеялись, что солнце и ветер подсушат кору. – И, обращаясь к Саймону, добавила: – Надеюсь, ты пообедаешь с нами?

Он кривовато усмехнулся:

– Нет, сегодня не смогу. – Едва взглянув на Оливию, управляющий вышел. Бак потрусил за ним следом.

Зазвонил телефон.

– Это, вероятно, мой сын. Сюзанна уже успела ему нажаловаться, – вздохнула Натали.

– Я возьму трубку? – спросила Оливия.

– Да, пожалуйста.

– Резиденция Сибрингов.

– Это Оливия Джонс? – послышался уверенный мужской голос, и Оливия на секунду испугалась, не натворила ли она чего-нибудь. Вдруг это ФБР или, что еще хуже, Тед?

Но голос чужой. Хотя на Теда это похоже: вдруг он попросил позвонить ей своего приятеля?

– А кто говорит? – осторожно осведомилась она.

– Грег Сибринг. Это Оливия?

Итак, Сюзанна сообщила брату имя новой помощницы. Оливия свободна – ни ФБР, ни Тед за ней не охотятся.

– Да.

– Я сын Натали, и времени у меня мало, позвольте заметить. У меня своих проблем предостаточно, а тут еще сестра действует мне на нервы своими звонками да наша мать совсем из ума выжила на старости лет. Я вам вот что хочу сказать. Натали ведет себя странно. Эта свадьба неуместна, более того – неприлична. Мне кажется, после смерти отца ей просто требуется поддержка, а Карл всегда был рядом. Может быть, Берки сговорились завладеть виноградником, уж я не знаю. Но у них в любом случае ничего не выйдет.

А Оливия-то думала, что свадьба – объединение двух богатых семей виноделов.

– Вам лучше поговорить об этом с вашей матерью, – предложила она.

– У меня нет времени на душеспасительные беседы. К тому же мы с матерью говорим, словно на разных языках. Я хочу, чтобы лично вы были в курсе всех событий. И если вы станете помогать Беркам, мы сочтем вас предательницей. Господи, да вы и так подосланы этой семейкой. Вас нанял Карл?

– Не понимаю, что вы имеете в виду.

– Милочка моя, – процедил Грег с мрачной усмешкой, – я не один год работаю с политиками и понял одно: когда эти мерзавцы заявляют, что им ничего не известно, им известно почти все. Я контролирую ситуацию. Считайте, что я вас предупредил. Передайте привет матери. – В трубке раздались гудки.

Оливия готова была согласиться с Натали, назвавшей свой дом гнездом шершней. Если тут идет борьба за влияние между семьями виноделов, все очень серьезно.

– Злится, – сказала Натали.

– Мне кажется, он не на шутку встревожен, – поправила Оливия. Так звучит гораздо мягче.

– Но не настолько, чтобы сесть на самолет и прилететь сюда, – возразила Натали. – Он говорил вам о заговоре?

– Да… намекал.

Натали помрачнела.

– А ведь это должен быть самый счастливый период в моей жизни, – печально промолвила она, но тут же взяла себя в руки. – И я буду счастлива. Идемте, покажу вам дом. Потом вы познакомитесь с Карлом.