"Под небом Италии" - читать интересную книгу автора (Джонс Дебора)

Глава 13

В вопросах любви Франческа руководствовалась понятиями добра и святости, а также знаниями, почерпнутыми из песен трубадуров, поэтому теперь считала, что насмешка Бельдана раз и навсегда оборвала их интрижку. Ей полагалось немедленно удалиться в монастырь. А ему – искать смерти. Медленной и ужасной; только такую он заслужил, нагло оскорбив ее честь. Но пока им предстояло провести ночь вдвоем. И Франческа взвилась, когда он повторил это в третий раз.

– Мне нет дела до того, что вы говорите. Я не останусь наедине с таким... чудовищем! Флоренция рядом, за этой крохотной речушкой. Стоит протянуть руку – достанешь.

– Выходит, вы умеете плавать? – насмешливо спросил ее Арнонкур. – Ведь у нас нет лошади, чтобы добраться до моста. А как насчет этой глупой шавки? Думаете, она переплывет через крохотную Арно? После того как вы рисковали жизнью, было бы глупо ее утопить.

– Не беспокойтесь, плавать я умею. – Франческа прижала болонку к груди. – А Медора – собака и может барахтаться по-собачьи.

Бельдан не улыбнулся, а скорее ухмыльнулся:

– Эта собака считает себя принцессой. Разве вы забыли, что ее предки прибыли к нам вместе с Марко Поло по Шелковому пути?

Упоминание о шелке больно кольнуло Франческу. Она вдруг настолько расстроилась, что пришлось привалиться к дереву.

– О! Все превратилось в пепел!

– Что превратилось в пепел? – удивился рыцарь.

– Мой прекрасный отрез зеленого шелка с золотой нитью, – горестно ответила она. – Я спрятала его, тайно повезла с собой и теперь наказана за собственную жадность.

– О вас можно сказать все, что угодно, но только не то, что вы жадная, – отозвался Арнонкур. – Шелк – невеликая потеря. А этот больше подошел бы Бланш, а не вам. Вам нужны оттенки живее.

– Что вы понимаете в женской одежде! – вспыхнула Франческа. – Вы – мужчина, к тому же англичанин.

– Пожалуй, больше, чем известная мне дама франко-итальянского происхождения, – парировал он. – Иначе я совершил бы ту же небольшую оплошность, что и она. Однако это поправимо. Как только мы прибудем во Флоренцию, я преподам ей уроки настоящего вкуса.

– И когда же это произойдет? – Графиня решила не обращать внимания на его насмешку.

– Не раньше завтрашнего утра. Но мы тронемся в путь с первыми лучами солнца.

– А ночь?

Бельдан в упор посмотрел на нее, и Франческа еле сдержалась, чтобы не поправить на себе остатки изодранной туники. Но рыцарь словно прочитал ее мысли.

– Не тревожьтесь за свою добродетель, графиня, – сказал он. – Золотому войску нередко приходится оказывать услуги Флоренции. И мы предусмотрели случаи, подобные этому. Скажем, когда два воина оторваны от своих главных сил. Мы оборудовали по соседству пещеры и снабдили их всем необходимым. – Бельдан быстро подвел ее к воде, затем помог подняться вверх по круче, уверенно раздвинул камуфляж из сосновых ветвей и пригласил в схорон.

Провизии в самом деле оказалось достаточно. И пока рыцарь ходил за дровами, Франческа изучала коробки на полках вдоль стен. В них нашлись сушеные фрукты, яблоки, груши, гранаты, изюм, орехи – все было аккуратно сложено в кувшины, чтобы не добрались мыши. В других коробках она обнаружила картофель, чеснок, лук и другие продукты. Одеяла из лисьих и волчьих шкур были сложены рядом с удивительно сухими стенами. А в одном из сундуков обнаружились пуховые подушки.

– Это все для вас? – спросила она, когда рыцарь вернулся. Он оторвался от разведения огня и несколько секунд озадаченно смотрел на нее.

– Нет, для любого из моих людей, кто отстанет от армии. У нас такие схороны по всей Тоскане и по всему Королевству обеих Сицилии. К услугам каждого из Золотого войска, кому они понадобятся.

– И все воины знают о них?

Бельдан кивнул, поднося огниво к растопке.

– А вы не боитесь, что заведется предатель и выдаст схороны врагу? Вот был бы сюрприз, если бы нас встретил здесь сам Симон Мальвиль!

– Мне нечего бояться предательства. Мои воины получают хорошее жалованье. Многие из них служат много лет, привели своих братьев и кузенов. Они верят в наше дело – защиту Тосканы и крестовое братство. Какой им резон предавать товарищей?

«Резон получить прибыль, предпочтительно золотом», – подумала Франческа, но промолчала, только недоверчиво покачала головой.

– Иногда, Бельдан д'Арнонкур, несмотря на свою прославленную жестокость, вы мне кажетесь самым наивным человеком на земле.

Франческа приготовила очень недурное жаркое из крольчатины с картошкой и яблоками, и они запивали его добрым крепким тосканским вином.

– Отличная кухня, – похвалил Бельдан, вытирая остатки соуса с металлической тарелки. – Очередной из ваших бесчисленных талантов?

– Когда человек беден, у него появляется шанс развить свои способности, которые в лучшие времена погибли бы втуне, – бойко ответила Франческа и тут же укорила себя. Она же собиралась поставить Арнонкура на место, обращая на него как можно меньше внимания. Не дерзить, но и не лизаться, как недавно, словно она какая-нибудь шлюха. Но Бельдан, как и всегда, ее переиграл: сначала безбожно подковыривал, а потом заставил рассмеяться.

Франческа складывала тарелки, когда уголком глаза заметила, что он внимательно изучает припасы.

– Чего-нибудь не хватает? Только не говорите, что не можете найти марципан на десерт.

– Не совсем так, хотя идея неплохая. Но я-то искал зеркало. Хотел предоставить вам надежное свидетельство того, как вы выглядите. Боюсь, что мне бы вы не поверили.

Тарелки грохнулись на пол, а Франческа принялась поспешно приглаживать растрепавшиеся волосы. Потом одернула себя, но было поздно: Бельдан заметил ее жест и рассмеялся, довольный, что его стрела угодила в цель.

– Вы не могли меня рассмотреть, – пробормотала графиня. – Здесь слишком темно. Посмотрим, что вы скажете утром, когда мы окажемся в городе.

– А вы хотите вызвать скандал?

Скандал? – ужаснулась она.

– Сожалею, но вынужден вам сказать, что у вас вид женщины, которая избегла опасности, но претерпела иное приключение, хотя и гораздо более сладостное. Другими словами, любезная графиня Дуччи-Монтальдо, вы выглядите так, словно провели ночь с любовником. А поскольку на самом деле между нами ничего не произошло...

– Абсолютно ничего!

– Пусть будет по-вашему – абсолютно ничего, надо постараться, чтобы о нас не судачили. Флоренция – город говорливый. Вам это прекрасно известно, потому что вы тосканка и остры на язык. Значит, нужно устранить все поводы для пустой болтовни. – Бельдан вздохнул. – Еще возникает проблема с леди Бланш. Стоит ей убедиться, что вы в безопасности, как она кинется на меня, словно разъяренная львица, обвинит во всех смертных грехах и, когда пойдут слухи о нашем приключении в пещере, потребует, чтобы я смыл с вас позор, а для этого дал свое имя.

Франческа тряхнула головой.

– Если бы вы желали дать мне свое имя, то разорвали бы помолвку Ги с графиней Конти. Только таким способом я могу его принять – от него. И не льстите себе, моя мать никогда не согласится выдать меня за вас замуж. Скорее отошлет в монастырь. Она вас ненавидит. – Графиня помолчала и добавила: – Не меньше меня.

– Не станем обсуждать чувств женской половины семейства Дуччи-Монтальдо к роду Арнонкуров, – мягко заметил Бельдан. – Не хотите за меня замуж? Ваше дело. Но и я не собираюсь на вас жениться. Наша святая и общая цель – сохранить ваше доброе имя и положение незамужней дамы.

Франческа села на одну из скамеек, подтянула колени к груди и обвила их руками.

– Каков ваш план?

– Я выеду в город на рассвете, пока вы еще будете спать, и вышлю за вами женщин. Таких, которым можно доверять. Они вас отмоют, приведут в порядок и доставят во Флоренцию. Их присутствие послужит свидетельством вашей невинности.

– Эти женщины готовы ради вас солгать?

Бельдан насмешливо изогнул бровь.

– Вы только что утверждали, что между нами ничего не произошло. Я им это скажу, и они мне поверят. – Он порылся в куче одеял и выбрал то, которое понравилось ему больше других. – Зеркала я так и не нашел. Но, пожалуй, оно уже не требуется. А теперь, извините, пора немного поспать.

Он повернулся и направился к выходу из пещеры. Франческа моментально забыла о гордости Дуччи-Монтальдо и о своем положении незамужней дамы.

– Вы уходите? – испуганно спросила она. – Пожар... Я боюсь... Пожалуйста, останьтесь. – Она потупилась и втянула голову в плечи, ожидая насмешки, но Бельдан ее удивил: не стал смеяться, только взял за дрожащую руку.

– Вам нечего бояться. Огонь давно погас. А я буду рядом, снаружи.

– Но Мальвиль... Он где-то поблизости. Если француз решился сжечь лес, значит, пойдет на все, чтобы вас захватить.

– Мы рядом с городом и в полной безопасности. А Мальвиль, наверное, уже в лагере де Кюси, и оба лихорадочно строят планы уничтожения Тосканы. Но планы созреют через много недель. К тому времени, дорогая графиня, вас успеют тайно переправить под защиту стен Бельведера.

– А сегодня?..

– Сегодня будет лучше, если я переночую снаружи, а не внутри.

Франческа прекрасно поняла смысл его слов.

– Поклянитесь, – попросила она, – что не посягнете на мою честь, пока я люблю другого. Вы знаете кого. И это бережет меня от вас.

Бельдан пристально посмотрел на нее. Он выглядел уставшим, и Франческа вспомнила, сколько ему пришлось потрудиться, чтобы ее спасти. Догнал, вынес из огня, а теперь размышляет, как сохранить ее репутацию. Если бы не рана, Ги сделал бы то же самое. Но Ги был ранен.

– Пожалуйста, не оставляйте меня одну, – прошептала она. – Я очень боюсь.

– Хорошо. – Бельдан улыбнулся одними глазами. – Но я потребую за это вознаграждение. Не сегодня – когда-нибудь в будущем.

– И получите, – съязвила она. – Хотя совсем не то, на которое рассчитываете. Сегодня вы спасли мою жизнь. Я вам за это чрезвычайно благодарна и хотела бы отблагодарить тем же. Не смейтесь, самонадеянное чудовище. У вас могущественные враги, они стремятся вас погубить. Вы – состоятельный человек, преуспели в алхимии и оттого слывете колдуном. Я сама иногда склоняюсь к мысли, что в вас есть нечто колдовское. Ибо только дьявольская сила могла заставить меня забыть о воспитании и обрекла на муки в адском пламени.

Бельдан откинул голову и рассмеялся.

– Это я-то самонадеян? Посмотрите на себя, миледи! Волосы спутаны, лицо в грязи, одежда в лохмотьях, а все-таки думаете, что кто-то, помимо ненавистного рыцаря Арнонкура, может счесть вас привлекательной.

Когда они легли, Франческа повернулась к спутнику:

– Бельдан, могу я вас кое о чем спросить?

Он что-то утвердительно проворчал.

– В тот день, когда вы прискакали в Бельведер – кажется, тысячу лет назад, – как случилось, что вас и ваших людей застали врасплох?

Арнонкур снова рассмеялся, а Франческа подумала: «Какой все же у него глубокий и сочный голос, словно растопленный мед».

– Моя глупость, и ничего больше. Ги получил сообщение, что Мальвиль один, без воинов, находится в окрестностях Таламоне. Ему сказала какая-то женщина, а я, вместо того чтобы проверить информацию, поскакал сломя голову. Мальвиль действительно был там, но с сотней солдат. Мое легкомыслие могло нас погубить. Из-за меня брат получил тяжелую рану.

У Франчески мелькнула мысль, что Ги достаточно опытный рыцарь, чтобы самому проверить информацию осведомительницы, а не перекладывать задачу на своего и без того занятого брата. Но она тут же выкинула ее из головы. Раз он так поступил, значит, имел на то основания.

– Вы удовлетворены? – спросил Бельдан.

– Спасибо, – прошептала она. – И еще раз благодарю вас за то, что спасли мне жизнь.

А чтобы быть уверенной, что он не уйдет, Франческа вложила руку в его ладонь.

Бельдан ушел, когда Франческа еще спала. Но он оставил свой украшенный драгоценными камнями меч, и это было первое, что она увидела, открыв глаза. Графиня поняла: он давал ей понять, что вернется.

Она наскоро позавтракала финиками и миндалем и принялась приводить в порядок пещеру: убрала лишнее в корзины, сложила в стопу шерстяные одеяла. Они пропахли дымом; Франческа вспомнила о пожаре и ощутила страх – Но здесь его меч – Бельдан его не забыл и не оставил в качестве оружия. Он хотел таким образом ее успокоить, и Франческа была ему за это признательна.

Накануне она нашла льняную нитку и тупую иглу и теперь попыталась починить изодранную тунику. И делала последний стежок, когда услышала шум на берегу. Франческа направилась к выходу, но вдруг застеснялась, остановилась и незаметно выглянула наружу. Она ожидала встретить каких-нибудь мегер, боевых подруг Бельдана, которых он называл «женщинами с хорошей репутацией», и была немало удивлена, когда увидела трех дам с похожими смешливыми зелеными глазами и уложенными в прически блестящими черными волосами. Сопровождавшего их рыцаря можно было бы принять за их брата, если бы он не бросал на самую красивую из трех спутниц совсем не братские взгляды.

– Антонио, ты уверен, что это то самое место? – спросила красивая дама. – Неужели сир оставил женщину в таких ужасных условиях? Повсюду запах гари. Посмотри на холм – лес сгорел до середины склона. Неудивительно, что мы видели на небе зарево. Мы не заблудились?

– Нисколько, – рассмеялся рыцарь. – Она услышала наш разговор и, наверное, спряталась. Бельдан сказал, что эта женщина хорошо воспитана и отважна.

Но как бы ни была она отважна, Франческе не хотелось предстать перед этими нарядными людьми в таком непрезентабельном виде. Однако за нее решила все Медора: выскочила из пещеры и затявкала на солнечный свет. Не оставалось ничего другого, как последовать за болонкой.

– Вы графиня Дуччи-Монтальдо? – улыбнулась ей красивая гостья и протянула руку. – Рада познакомиться. Я графиня Лючия Донати. Меня прислал лорд Бельдан, чтобы отвезти вас домой.

Сначала Франческа отгородилась от посланцев рыцаря своей застенчивостью, но Лючия быстро расположила ее к себе.

– Позвольте представить вам мою мать леди Беатрис Корсати и сестру Элеонору. – Лючия сняла с себя шаль и набросила на плечи Франчески. – А этот грубиян – мой муж Антонио, помощник лорда Бельдана. Мы взяли с собой слуг и воду, немного, но достаточно, чтобы ополоснуться, вымыть голову и почистить одежду. Сир был прав, когда сказал, что вы почти одного со мной роста и что моя голубая утренняя туника будет вам к лицу. Приятно сознавать, что с возрастом глаза его не подводят. Ваша матушка в безопасности в нашем дворце. Она рвалась поехать вместе с нами, еле удалось ее удержать. И другая женщина, Летиция, тоже. Обе такие симпатичные. Но это и неудивительно – мы так много хорошего слышали о роде Дуччи-Монтальдо.

Несмотря на свой яркий блеск, Лючия Донати не могла не понравиться графине. Тем более что Франческа никогда не ревновала к красоте других. Она выросла в тени материнской славы и привыкла справедливо оценивать дам.

Гостьи приблизились, и только тогда Франческа заметила разницу в возрасте матери и ее дочерей. Старшей из двух, судя по всему, была Лючия. Она была уже замужем, немного полнее сестры, лицо – кровь с молоком. Элеонора была похожа на нее – те же черты, тот же оттенок кожи, но казалась немного неземной. Она была не такой живой, как Лючия, и в ее улыбке сквозила отрешенность.

Мать не уступала дочерям в красоте. Однако ее наряд и манеры были другими. Никто бы не назвал одежду Лючии и Элеоноры броской – ничего показного или вульгарного: темные туники и черные шали с бахромой казались простыми. Но материал был явно дорогим. В ушах сверкали золотые серьги с опалами, в волосах искрились заколки. А на леди Беатрис было вышедшее из моды платье из блеклой материи крестьянской выделки, а из украшений – только серебряный крестик на цепочке.

Лючия перехватила взгляд Франчески и поспешно объяснила:

– После смерти отца мама удалилась от мира и приняла обет бедности и целомудрия. Она живет одна в келье неподалеку от Арно и проводит время в молитвах и благотворительности. Очень редко выходит в свет и сегодня здесь только потому, что ее попросил об этом д'Арнонкур, которого она высоко ценит.

Франческа кивнула, смущенная тем, что ее любопытство было замечено. Но затем смутилась еще сильнее, когда увидела, с каким почтением Антонио Донати относится к своей молодой жене и двум родственницам. Эти женщины являлись воплощением чистоты, словно снег в лунную ночь. Трудно было представить, чтобы какая-нибудь из них влюбилась в помолвленного мужчину или бесстыже бросалась в объятия, как это сделала она. Какой ужас! И в придачу еще услышать, что он возьмет ее не в жены, а в любовницы!

«Но я была так напугана», – успокаивала себя Франческа. Однако в сравнении с солнечной безупречностью семейства Корсати ее объяснения выглядели тяжеловесно, как металл.

Лючия вымыла Франческе волосы и вплела в них золотую нить. Она что-то напевала, отступала назад, оглядывая плоды своего труда, и все повторяла, как хороша графиня Дуччи-Монтальдо. А Франческа не могла себе представить ни эту женщину, ни ее усердную, неунывающую мать, ни ее сестру иначе как респектабельными матронами, которые никогда бы не опустились до того, чтобы поцеловать Симона Мальвиля, даже если бы таким способом они могли предотвратить убийство. Эти женщины заслужили достойное обхождение и достойный брак, в то время как ей доставались объедки с пиршества любви. ...

Не развеяла раздражительности Франчески и дорога во Флоренцию. Граф Доната привел ей чалую лошадь под оранжевой попоной, такую же, как у других женщин, – вплоть до плюмажа на голове. Жаловаться было не на что. Но дурные мысли омрачали день, и она ни за что бы не призналась, что рада вступить в ворота города Бельдана.

Хотя сама Флоренция была гостеприимна и, когда небольшое шествие – десять человек, считая слуг – оказалось на мосту через Арно, а затем в городских стенах, радушно приподняла занавес над зрелищем утреннего великолепия огромной общины.

Девчонки в лохмотьях бежали за лошадьми и предлагали венки из бархатцев и маргариток, любовное зелье, притирания и талисманы – «Чтобы казаться моложе! Чтобы скинуть с себя груз лет!» – и ароматизированное масло в терракотовых горшочках.

Спутницы Франчески то и дело наклонялись, чтобы что-нибудь купить, и она заметила, с каким изобилием сыпались серебряные монеты в подставленные детские ладошки. Графиня снова ощутила укол: какая же она леди, если не способна проявить щедрость!

– Сиру удачно посоветовали расквартировать армию во Флоренции, – весело сказала Лючия. – Этот город создан для войны. Миф утверждает, что его основал сам бог Марс, а первыми жителями стали воины – суровые римские центурионы, которые, выйдя в отставку, обосновались на этих болотистых землях по указу Юлия Цезаря. Для них Марс был не только основателем города, но и покровителем. И его статуя – вот сейчас мы ее проезжаем – почиталась с самых ранних времен.

– Первые поселенцы возделывали землю, ковали металлы, добывали камень и давным-давно начали прясть и окрашивать шерсть. Торговля доказала, что это истинно дар Божий, потому что все большие состояния в городе нажиты при помощи челнока ткацкого станка и красильных чанов. Во всяком случае, так было до того времени, когда мы научились банковскому делу.

Лючия болтала и ехала так близко от Франчески, что их лошади терлись попонами.

– Флорентийцы утверждают, что христианство насадил в городе сам святой Варнава по указанию апостола Павла. Эту веру сначала не признавали, считали достойной только слуг и иностранцев и не допускали отправления обрядов в стенах общины. Лишь через двести лет, после того как вся Италия была обращена, «новая» вера, как ее называли, прижилась в самой Флоренции. Послушно разрушили только что возведенный храм Марса и на его месте построили церковь Иоанна Крестителя. Но одновременно, словно бы утверждая живучесть язычества в противовес мимолетной фантазии новой религии, вынесли на площадь древнего бога, где он до сих пор стоит в ожидании возвращения своей власти.

Лючия рассмеялась, и Франческа вежливо улыбнулась в ответ. И так и оставалась с приклеенной к губам улыбкой, пока ее провожатая показывала храмы и то место, откуда печально знаменитый предок ее мужа Корсо Донати начал свою невероятную вендетту и сжег половину города.

Они миновали дом, где родился поэт Данте.

– Легенда гласит, что за девять месяцев до этого события небо прочертила комета. Явный знак величия, но флорентийцам до этого дела нет. Мы циничный народ. Данте нас раздражал. И особенно он раздражал Корсо Донати. И поэтому был выслан. Говорили, что он прекрасно устроился в Неаполе, но по-прежнему скучал по родному городу, хотя и ненавидел его. Дома поэта признали только после его смерти, когда он стал никому не опасен.

Улицы Флоренции были хотя и грязными, но мощеными и достаточно широкими, чтобы ехать по двое. Франческа вспомнила, что заехавший в Бельведер путешественник утверждал, что ни Париж, ни Рим не могли похвастаться такими мостовыми.

Но хорошая дорога означала быструю езду. Графиня старалась не думать о цели их поездки, но сразу поняла, когда они оказались вблизи палаццо Бельдана. Лючия повернулась к ней; ее щеки от возбуждения пылали.

– Вам понравится дом сира д'Арнонкура. Там столько чудесных вещей, которые он собрал во время своих путешествий!

Но Франческе его обиталище показалось довольно обыкновенным, и графиня почувствовала, что немного разочарована. Такой же могущественный человек, как и люди из великих, знатных флорентийских семейств – Каппони, Питти, Строцци и Медичи, – и скромный, по крайней мере с улицы, дворец. Он стоял недалеко от дороги, практически на самой мостовой. Снаружи дворец украшало единственное зарешеченное окно и вбитые в кирпичную стену кольца, к которым гости привязывали лошадей, а вдоль фасада зачем-то были разбросаны охапки свежего сена. Слуга ударил палкой в черные железные ворота, и лошади внесли их в настоящую сказку. Франческа, конечно, видела выращенные на шпалерах деревья – такие были и в Бельведере, особенно вдоль дорожки, которая вела к потайной калитке, но никогда не встречала настолько красивых. Яблони и айва с ярко-зелеными блестящими листьями, будто их всю ночь полировала целая армия эльфов, выстроились вдоль могучих стен. И, несмотря на прохладу коротких октябрьских дней, на их ветвях все еще висели плоды.

В центре двора журчал изображавший рог изобилия фонтан. Вокруг него стояли резные скамейки из темного дерева и ходили белые ручные голуби. Франческа дала себе слово ни за что на свете не показывать, что чем-то удивлена, но когда навстречу гостям выскочили лакеи в золоченых ливреях, она не смогла скрыть своего восхищения.

Лючия взяла ее за руку и повела по великолепной мраморной лестнице, которая поднималась со двора на этаж знати. А ниже, как во многих итальянских домах, располагались подсобные помещения, кухня и комнаты слуг.

Как только они появились в галерее, им навстречу бросилась Бланш. А вслед за ней бежала Летиция. Служанка пропустила вперед госпожу, чтобы дать ей возможность первой обнять дочь. Присутствие благородных незнакомцев не удержало Бланш от бурного проявления счастья, когда она увидела, что молодая графиня цела и здорова.

– Мы уже потеряли всякую надежду. Если бы не сир со своими людьми, поджарились бы не хуже ведьм. А когда он нас нашел и увидел, что тебя нет, то пришел в совершенную ярость и кричал на Кристиано. А потом так быстро бросился в лес, что никто не успел его остановить. Сделался совсем невменяемым. Ну, хватит об этом. – Она наклонилась и дотронулась пальцем до носика Медоры. Болонка радостно взвизгнула и лизнула ее руку.

Франческа покраснела и сделала перед леди Бланш реверанс.

– Я приехала в этой одежде благодаря доброте друзей. Лесной пожар... немного попортил мое платье. Мама, ты знакома с леди Донати? – Следующие несколько минут она вежливо представляла графине де Монфор трех дам и юного графа Антонио.

– Примите мою глубокую благодарность за то, что спасли и возвратили мне дочь. – Бланш присела в глубоком реверансе.

– Пустяки, – отмахнулась Беатрис. – Леди Франческу спас сир д'Арнонкур. А мы всего лишь оказали любезность, другу и сопровождали ее по дороге в город.

Франческа заметила, что мать недовольна, понимая, сколь многим обязана Бельдану. Но она тщательно скрыла раздражение и пригласила гостей подкрепиться. Однако леди Беатрис покачала головой.

– Я рада, что познакомилась с вами, графиня, и возношу благодарность Богу за то, что сумела оказать услугу вам, вашей дочери и сиру д'Арнонкуру. Но теперь мне надо спешить в мою келью и предаться молитве. Я и так целое утро провела на людях. С вашего позволения откланяюсь и попрошу зятя проводить меня. Не знаю, суждено ли мне снова оказаться в этом дворце, но буду счастлива видеть вас у себя.

Элеонора проводила мать до лестницы, и все махали руками улыбающимся Беатрис и Антонио, пока те не скрылись за металлическими воротами. Только после этого Лючия коснулась руки Франчески.

– Мы с мужем живем в палаццо сира д'Арнонкура, потому что наш собственный дворец еще достраивается. Хозяин просил извиниться, что не мог встретить вас лично. Он показал мне вашу комнату, и с любезного согласия леди Бланш я провожу вас туда. Извольте следовать за мной. – Женщины сделали леди Бланш реверанс и в сопровождении Летиции пошли вдоль галереи.

В последние недели Франческа привыкла к мысли, что Бельдан вошел в ее жизнь, но она никак не могла определить своего отношения к нему. В Бельведере он был препятствием на пути осуществления ее мечты о возвращении к ней Ги, а по дороге во Флоренцию вдруг стал ее спасителем. Франческа не задумывалась об истинных размерах его богатств и только во дворце поняла, какой он состоятельный человек.

И теперь, когда резная дверь бесшумно отворилась, она заставила себя вспомнить, что сама – французская и итальянская графиня. Что ее предки, как она неоднократно напоминала Бельдану, были римскими сенаторами, в то время как его – поклонялись деревьям в Нормандии. Но какая же вокруг была роскошь!

Первым бросался в глаза яркий свет. В Бельведере давно заменили стеклами полотняную ткань, но сами проемы окон были чрезвычайно узки, поскольку замок строился как крепость. А флорентийские палаццо предназначались для удобной жизни и доказывали это всеми своими деталями.

Длинные цвета слоновой кости шелковые шторы были раздвинуты, и яркие солнечные лучи отражались в каждом уголке комнаты. Франческа заметила резные комоды и изящную скамеечку перед золоченой иконой Спасителя, корзины и серебряные вазы с ароматными сосновыми ветвями, и мелиссу на плетеных французских коврах. С портретов на стенах улыбались придворные красавицы, с гобеленов скалились лесные звери и единороги. Но больше всего поражала кровать, непохожая на обычный предмет мебели. Это было поражающее размерами произведение искусства. Она настолько манила, что Франческа стеснялась смотреть в ее сторону.

– Мило, не правда ли? – спросила Лючия, и она не могла не согласиться. – На вашу матушку произвело впечатление. – Лючия коснулась руки Франчески и повела ее дальше. – Но леди Бланш категорически заявила, что подобная роскошь не для нее, а для молодой дамы вроде вас. Однако сир д'Арнонкур не согласился с ней, предоставив ей другую комнату – дальше по галерее, еще богаче этой. Но лично мне больше нравится эта сторона палаццо. Окна выходят на восток. С самого утра здесь яркое солнце и слышно пение птиц. Думаю, что и сир того же мнения, – понизила голос Лючия. – Его комната рядом с вашей.

Франческа постаралась отогнать эту мысль.

– Мама, наверное, права: комната слишком велика, – проговорила она.

– Другие такие же, если не больше, – впервые вмешалась в беседу Летиция. – Мы доставили господина Ги во Флоренцию и скоро отправимся домой, где жизнь совсем не такая роскошная. Так что наслаждайтесь, пока есть возможность, миледи. Если рыцарь решил вас таким образом отблагодарить, примите милостиво его благодарность.

Лючия поддержала служанку и энергично закивала головой.

– Сир отправился к армии, а меня просил присмотреть за вами. Не возражаете против ванны – на этот раз настоящей?

День прошел в приятных развлечениях. Франческа спросила о Ги и узнала, что он мирно спит. Она впервые за многие годы на какое-то время забыла о нем. Лючия не давала ей скучать – рассказывала смешные истории о семье мужа: «Боже мой, мы единственные в роду бедняки!» И особенно о знаменитом Корсо Донати, который проникся такой враждой к нуворишу Черчи, что то и дело горели целые районы Флоренции. Потом она говорила о Данте: «Вот уж настоящий женолюб!» Как выяснилось, он был приятелем и соратником во всех кутежах брата Корсо Форезе Донати. О нашумевшем «Декамероне» Джованни Боккаччо: «Половина описанных в нем людей – семейства Донати. Представляете, какой скандал!» Не забыла Лючия и о художнике Джотто и многих других.

Франческа купалась в ее рассказах и то и дело покатывалась со смеху.

– Завтра я попрошу Антонио выделить нам эскорт и свожу вас на старый базар и в несколько новых церквей, – пообещала Лючия.

Они перекусили в комнате Франчески, наслаждаясь проникающим снаружи не по-осеннему теплым ветерком. Франческа послала приглашение матери и Элеоноре. Но Бланш уже поела и решила отдохнуть, а сестра Лючии отправилась к Беатрис, намереваясь провести послеобеденные часы в ее молельной келье.

– Она возвратится к вечерней заре, – доверительно сообщила Лючия. – Сестра всегда спешит к ужину, потому что в это время дома бывает лорд Бельдан.

У Франчески упало сердце.

– Вы хотите сказать, что Бел... то есть сир будет ужинать с нами, а не со своими воинами? – сумела выдавить она.

– Конечно, – рассмеялась Лючия. – Сир всегда возвращается к ужину, если его армия расквартирована неподалеку от Флоренции. Вечерняя трапеза здесь роскошна. Она вам понравится.

Но Франческа в этом сильно сомневалась.

Лючия извинилась и пошла отдохнуть. Летиция тоже устроилась в углу на маленькой банкетке и вскоре задремала. Но к Франческе сон не шел. Она вертелась на огромной кровати, и к ней возвращались мрачные утренние мысли.

Что ее заставило броситься в объятия к Бельдану? Ведь она решила сохранить себя в чистоте во имя любви к Ги и вести святую жизнь, как боголюбивая леди Беатрис. Но при первой же возможности нарушила обет. И где? На берегу реки! Предстала перед мужчиной с обнаженной грудью, и ей это понравилось.

Понравилось! Вот что казалось ужаснее всего. Понравилось прикосновение его рук, ощущение колючей щетины на коже, понравились поцелуи. Понравился человек, который предложил ей стать его любовницей.

– Это не любовь, это похоть, – произнесла она вслух и тут же обернулась, чтобы убедиться, что не разбудила Легацию. И уверенно повторила: – Похоть!

Слава Богу, что она в чужом городе и может исповедаться незнакомому священнику. Только бы получить отпущение грехов – не важно, какой ценой, пусть даже это будут власяница и публичный позор. Она замолит свой проступок до возвращения к падре Гаске.

Франческа потрогала склянку, которая все еще висела у нее на груди. Лучше признаться во всем здесь. Но даже во Флоренции с ее свободными нравами никакой священник не отпустит греха, если не пообещать больше его не совершать.

И она пообещает. У нее найдутся на это силы, как бы ни соблазнял ее этот мужлан Бельдан Арнонкур. То, что она чувствует к нему, нельзя и сравнивать с чистой любовью к Ги.

– О Боже! – жарко молилась она, отнимая руку от склянки с эликсиром. – Сделай так, чтобы Бельдан оставил меня в покое!