"Клянусь, что исполню..." - читать интересную книгу автора (Норман Хилари)

1

Брюссель, 26 июля 1995 года

Оливия Сегал сидела на полу. На коленях у нее устроилась Клео, кошечка черепахового окраса. Милое мурлыкающее существо, по счастью, не могло понимать весь ужас произошедшего. Жизнь кончилась. Время остановилось. Оливия смотрела на часы.

Пять часов семь минут вечера в Брюсселе. Одиннадцать часов семь минут утра в Нью-Йорке.

Неважно. Все теперь неважно. Вот маленькая, черная трубка сотового телефона. Она донесет через океан сигнал бедствия. Бедствия, бедствия – тут никто не шутит! Бельгийские полицейские вели себя вполне любезно и предупредительно, но Оливия знала, что они не поверили ни единому ее слову и, без сомнения, сочли ее ненормальной. Она безуспешно пыталась дозвониться Джиму, а вот теперь оставался последний шанс – Энни.

Джим и Энни. Самые близкие ее друзья. Больше всего на свете Оливии не хотелось бы взваливать на них свои неприятности. Она честно пыталась справиться сама. Но ей было слишком страшно, просто невозможно страшно. Она никогда не считала себя трусливой – сколько раз Энни с восхищением говорила, что она не знает более бесстрашной женщины, чем Оливия, – но в эту минуту, оставшись в одиночестве в своей, вдруг ставшей такой опасной квартире, со сломанной левой рукой и синяками, расползавшимися по груди и ногам, она испытывала нечто большее, чем страх. Она испытывала настоящий ужас. И боялась она не только за себя. Насколько она могла судить, Джим – милый, пребывавший в блаженном неведении Джим – уже был в опасности. И с того мгновения, как Оливия посвятила Энни в темную, чудовищную тайну ящика, который она открыла, подобно Пандоре, жизнь Энни тоже оказалась под угрозой.

Оливия на мгновение задумалась, пытаясь – наверное, уже в сотый раз – вытолкнуть ужасную истину на задворки сознания или найти хоть какой-нибудь выход. Может быть, если она будет молчать, забудет или хотя бы сделает вид, что забыла, ее оставят в покое. Позволят жить. Но она знала, что это иллюзия. И прежде всего потому, что ничего ей не даст забыть ее собственный разум. Потому, что она должна исполнить долг перед призраками, перед теми, кто погибли неотомщенными. Справедливость должна восторжествовать.

А кроме того, она знала, что ей все равно не дадут жить.

Восемь минут двенадцатого в Нью-Йорке. Оливия набрала номер.

Энни Олдрич-Томас положила телефонную трубку. Все еще сидя на краешке двуспальной кровати, она обвела взглядом дорогой номер отеля «Сентредж», в котором жила со своим мужем Эдвардом. Все казалось таким нормальным, точно таким же, как несколько минут назад, до звонка Оливии. И в то же время Энни знала, что отныне для нее уже ничто не будет таким, как прежде.

Она встала, машинально прошла в ванную, включила душ и попыталась собрать разбегавшиеся мысли. Прежде всего следующее: она обещала встретиться с Эдвардом за ленчем в половине первого, значит, теперь ей надо позвонить и под каким-нибудь предлогом отказаться. Она знала, что Эдвард не рассердится и не огорчится, но она терпеть не могла ему лгать – слишком много лжи было между ними в прошлом. Но на этот раз выбора не было. Оливия попала в беду, и она, Энни, должна спешить ей на помощь. Оливия ни за что бы не позвонила ей, если бы не находилась в отчаянном положении. Это Энни знала твердо. С того времени, когда сама Энни находилась в отчаянном положении, прошло уже восемь лет, но Оливия и Джим до сих пор старались оберегать ее.

Но все казалось детским лепетом по сравнению с тем, что происходило сейчас.

Энни вылезла из-под душа и стала сушить волосы феном. Она не могла припомнить, чтобы Оливия хоть раз по-настоящему испугалась. А, слава богу, они были знакомы двадцать с лишним лет. Храбрая, независимая Оливия. Самая холодная, самая разумная и самая смелая из них троих. Но минуту назад, когда они говорили по телефону, Энни слышала в голосе подруги неподдельный ужас.

– Я не хотела впутывать тебя в эту историю, – говорила Оливия низким, прерывающимся голосом. – Но я никак не могу найти Джима, а одной мне не справиться.

– Все правильно, – мягко проговорила Энни. – Тебе придется справляться одной.

Оливия рассказала ей все. И сейчас Энни с леденящей душу уверенностью вновь осознавала – уже ничто никогда не станет таким, как прежде.

Джим Ариас сидел в удобном старом кресле в маленькой комнате на втором этаже родительского дома в Ньюпорте, Род-Айленд. Над его головой висел подлинник Виллара, которым он всегда восхищался, а в руках он держал потрепанный томик «Войны и мира». Джим старательно оттягивал тот неприятный момент, когда ему придется спуститься вниз и присоединиться к остальным. Он приехал на день рождения своего двоюродного брата Майкла, которому исполнилось пятьдесят два, так что общение с гостями было неизбежным. Но Джим собирался провести в доме Ариасов как можно меньше времени, ибо в последнее время с трудом выносил общество своего старшего брата Питера. Это ни для кого не было секретом. Джиму ни в коем случае не хотелось омрачать день рождения Майкла семейными дрязгами. Он не испытывал к Майклу, который вот уже двадцать лет был главой семьи после смерти отца Питера и Джима, ничего, кроме уважения. Майкл питал к младшему кузену сходное чувство и выражал его в том, что позволял Джиму жить своей собственной жизнью. Больше у них не было ничего общего, за исключением крови, и Джим с нетерпением ждал той минуты, когда он наконец сможет покинуть слишком большой и изрядно перегруженный антиквариатом дом в Ньюпорте и вернуться в Бостон. Вернуться к своей жизни – скромной по сравнению с богатством Ариасов, – но своей.

Сидевший в уютной комнате, погруженный в Толстого, Джим не знал, что Оливия его разыскивает. Не знал, что она в опасности. Если бы он это знал, он уже летел бы в Брюссель, невзирая ни на какие семейные торжества. Невзирая ни на что.

Энни и Оливия в беде – особенно Оливия, если быть предельно честным с самим собой, – это было важнее всего остального. Важнее семьи. Важнее работы. И так было уже девятнадцать лет.

Все еще жалея, что не смогла разыскать Джима, но отчасти успокоенная ободряющим голосом Энни, Оливия, скорчившись от боли в сломанной руке, по-прежнему сидела на полу. Она подумала о том, что ей надо держаться подальше от окон, и в первый раз в жизни пожалела, что не выбрала менее уединенной квартиры где-нибудь повыше вместо этих изысканных апартаментов на первом этаже. И все же дрожь, сотрясавшая ее тело, понемногу проходила.

Покидая Лондон, Оливия твердо знала, что стоит ей сделать два звонка, как Энни и Джим бросят все и поспешат к ней на помощь. Это было одно из главных правил их союза, заключенного много лет назад. Тогда они поклялись, что если с кем-нибудь из них случится беда, то друзья придут на помощь, как бы далеко они ни жили друг от друга, как бы ни были связаны семьей, работой или чем бы то ни было другим.

Оливия и Джим были рядом с Энни восемь лет назад, когда та переживала трагедию, а три года спустя Энни и Оливия поспешили на помощь Джиму. Для каждого из них не существовало препятствий, если они были нужны друг другу. И теперь, когда Энни узнала, что происходит, Оливия была уверена, что та выполнит все ее наставления, найдет Джима и они придут на помощь.

Весь вопрос – пугающий вопрос – был только в том, не опоздают ли они.