"Без права на пощаду (Школа обаяния)" - читать интересную книгу автора (Демилль Нельсон)

Глава 9

Сэм Холлис и Лиза Родз миновали памятник Гоголю и направились к станции метро «Арбатская».

Они вошли в вестибюль и стали протискиваться сквозь толпу к эскалаторам. Но в последний момент Холлис взял Лизу под руку и потащил к выходу. Они снова вернулись на площадь.

– Что вы делаете? – спросила Лиза.

– Мы не поедем на метро к посольству.

– О... Может, мы поймаем машину?

– Следуйте за мной. Не отставайте.

Холлис быстро зашагал к восточной стороне площади, Лиза – за ним. Они прошли мимо киосков, рассекая очереди, вытянувшиеся за квасом, газировкой и мороженым.

– Куда мы едем, Сэм?

Он взял ее за руку и подвел к черным «Жигулям»quot; стоящим с включенным двигателем у тротуара рядом с кинотеатром «Художественный».

– Садитесь в машину.

Водитель «Жигулей», в котором Лиза узнала человека из посольства, мигом вышел из машины, освободив свое место Холлису.

Захлопнув за ним дверцу, сказал:

– Бак полон, правда, сцепление немного барахлит. Ваш чемоданчик на заднем сиденье. Желаю удачи.

– Спасибо. – Холлис резко тронул с места, развернулся в обратную сторону и повел машину на запад. Он все время поглядывал в зеркальце заднего обзора.

Лиза молчала. Через несколько минут они миновали Бородинскую панораму и Триумфальную арку.

Сэм достал из-под сиденья черную шерстяную шапочку и темно-синий шарф. Он надел шапочку, а Лизе протянул шарф.

– Вот вам, мадам, платок на голову. Примерьте.

Она пожала плечами и обернула шарфом голову, подвязав его на шее под подбородком.

– Нечто подобное я видела в кино, – сказала она.

– В музыкальной комедии?

– Совершенно верно.

– Мы нарушаем закон, разъезжая на машине без дипломатических номеров.

– Неужели?

– Откуда эта машина, Сэм?

– Из интуристовской гостиницы. Взята на прокат и оплачена карточкой «Америкэн Экспресс».

– Значит, вы снабдили их свободно конвертируемой валютой, которую использует против вас в Вашингтоне какой-нибудь шпион, – саркастически заметила Лиза.

– Это обошлось всего в сорок долларов. Москва слишком разрослась для КГБ. Здесь сказывается влияние Запада. Машины напрокат, карточки «Америкэн Экспресс», парочка западных банков. Теперь нам стало легче работать.

– Вы говорите совсем как он.

– Кто?

– Сэз. Очень узкая перспектива...

– Знаю. – Холлис чувствовал, что ее хорошее настроение постепенно исчезло. Наверное, на нее угнетающе подействовало известие о смерти Фишера.

Холлису пришлось взять с собою непрофессионала, который, возможно, не вполне осознает ситуацию. А с точки зрения их ремесла, женщина, не разбирающаяся в делах разведки, была превосходным прикрытием. И Айлеви понял это. Если бы за пропусками обратились они с Сэзом, то кагэбэшники наверняка вызвали бы целую дивизию, чтобы следить за ними.

Холлис думал также, как Айлеви. Чем же еще логически объяснить то, что он попросил Лизу Родз отправиться с ним туда, откуда она могла не вернуться живой? И он сказал:

– Простите меня, Лиза.

– За что?

– Что я говорю как Сэз.

– Друг мой, это опасно.

Он промолчал, Лиза посмотрела в окно и задумчиво проговорила:

– Если Грег Фишер ехал из Смоленска и Бородина, то он двигался по этой дороге.

– Да.

– Он ехал прямо в посольство.

– Знаю.

Они пересекли МКАД.

– Раньше тут был лозунг: «Вперед к коммунизму!» Но, по-моему, власти все же поняли, что он может вызвать неудачные ассоциации, если находится на дороге, ведущей по кругу.

– А из вас бы вышел неплохой гид, – улыбнулся Холлис. – Я поговорю в «Интуристе», чтобы для вас подыскали работенку на выходные. – Он вытащил из кармана листок тонкой сероватой бумаги и протянул ей. – Ваш пропуск.

Она взглянула на красные буквы и мидовскую печать и сунула пропуск в сумочку, заметив при этом:

– Он действителен только до полуночи.

– До этого времени мы успеем съездить туда и вернуться.

– А я думала, что мы остановимся на ночь за городом.

Холлис ответил не сразу:

– У меня нет с собой зубной щетки.

Лиза улыбнулась и переключила свое внимание на разглядывание окрестностей. Они проехали небольшую деревню, которая, казалось, застыла в открытом поле. Кривые заборы отделяли садовые участки друг от друга. Грязные тропинки связывали обветшалые жилища с надворными постройками. Крыши домиков были покрыты металлическими рифлеными листами, и Лиза представила, как сильный дождь, бьющий по ним, сводит обитателей домиков с ума. Также она подумала о том, каким образом жители этих домов поддерживали тепло в морозные зимы.

– Невероятно, – пробормотала она.

Холлис проследил ее взгляд.

– Да. Это поражает, не правда ли? А всего в пятнадцати километрах отсюда находится столица могучей ядерной державы.

– Это мое первое путешествие по сельской местности.

– Я немного поездил по стране, и всюду намного хуже, особенно на Западе к Уралу или на севере – к Ленинграду. Почти у половины сельского населения скверные дома, отвратительная одежда и плохая пища, несмотря на то, что именно они ее производят.

– Слышишь и читаешь об этом... однако необходимо воочию все увидеть, чтобы поверить, – сказала она.

Холлис показал пальцем вдаль:

– Взгляните на тот холм. За ним – сосновый лес, в котором находится радар. Там под землей расположен командный пункт противоракетной обороны. На деньги, истраченные на возведение этого объекта, половина крестьян всего этого региона могла бы жить в благоустроенных фермерских домах с туалетом внутри и центральным отоплением. Или пушки, или масло. Некоторые советские люди не могут себе позволить ни того, ни другого.

– Половина нашего государственного бюджета и шестьдесят процентов их... невероятное богатство угрохано на все эти ракетные и противоракетные установки.

– Сейчас в Вашингтоне полагают, что мы окончательно истощили их ресурсы, – произнес Сэм. – Напрочь забудьте все, что я вам говорил об этом объекте.

Лиза растерянно кивнула.

Небо опять стало мрачным и серым, и на ветровое стекло упали первые капли дождя. В воздухе витала атмосфера какой-то мрачной угнетенности, и все это завладевало разумом, сердцем и душой.

– Попав на эти равнины, я, кажется, начинаю понимать легендарную славянскую меланхолию, – сказала Лиза.

– Да, однако летом вокруг бескрайние поля гигантских подсолнечников. И они снова заставили бы вас почувствовать себя легко.

– Да? – Она посмотрела на него, словно этими словами Сэм Холлис выразил намного больше, чем хотел сказать. – Летом вы обязательно покажете мне их.

– Хорошо.

Холлис вдруг резко повернул «Жигули» на грязную проселочную дорогу.

– Что случилось?

– Ничего.

Остановив «Жигули» в перелеске, Холлис взял с заднего сиденья чемоданчик, достал из него полевой бинокль и вышел из автомобиля. Лиза последовала за ним. Они взобрались на поросшую редкой травой горку и сели на корточки. Сэм навел бинокль на тянущуюся внизу длинную прямую автостраду и произнес:

– Похоже, мы одни.

– А в Штатах мужчины говорят так: «Не хотите ли отправиться куда-нибудь, где мы могли бы остаться одни?», – заметила Лиза. – Здесь же они говорят: «Похоже, мы одни» или «Похоже, у нас компания».

– Взгляните вокруг, – он протянул бинокль Лизе.

Она навела бинокль на восточный горизонт.

– Москва... Я вижу башни Кремля.

– Это происходило совсем недалеко отсюда, – произнес он.

– Что?

– Я говорю о том, как далеко дошла немецкая армия. Это тоже было осенью. Немецкие разведчики сообщили, что в полевые бинокли могут разглядеть кремлевские башни.

Лиза взглянула на него с любопытством.

– Немцы уже считали войну оконченной, – говорил Холлис. – Они ведь подошли совсем близко к Москве. А потом Господь Бог, которого, наверное, не волновала ни та, ни другая армия, перетянул чашу весов на сторону русских. Очень рано пошел снег, и снегопад становился все сильнее и сильнее. Немцы замерзали, их танки застревали. Красная Армия немного передохнула, собралась с силами и атаковала немцев в этих сугробах. А через три с половиной года русские вошли в Берлин. Временами я пытаюсь понять эту страну и этот народ. Порой я восхищаюсь тем, что они совершили, иногда же просто презираю их за то, что они не могут сделать. Хотя иногда кажется, что они больше похожи на нас, чем мы думаем. У русских такой же широкий размах, как у нас, и душа кочевника, и они так же гордятся своими достижениями. В них та же прямота и открытость характера, которую совершенно невозможно встретить в Европе или Азии, но она довольно сильно напоминает Америку. Они хотят быть первыми во всем, хотят иметь свое собственное quot;яquot;, хотят быть «номером первым». Тем не менее, может быть только один номер первый, а следующий номер – второй.

Они спустились с холма, сели в машину и через несколько минут снова выехали на автостраду Минск-Москва.

Лиза поглядывала на Холлиса. Ей очень хотелось вернуться к тому разговору, который он начал на холме, но она знала, что лучше этого не делать. Она понимала, что такой человек, как Сэм, способен на случайные вспышки откровенности, однако он не хотел бы превращать подобный разговор в диалог.

– Как пахнет...

– Как?

– Землей. В Москве вы этого не почувствуете.

– Да, – согласился он, – такого там не почувствуешь.

Она разглядывала в окно русскую провинцию, прислушивалась к тишине поздней осени, вдыхала запахи влажной, плодородной земли.

– Вот она, Россия, Сэм. Не Москва и не Ленинград. Россия. Не могли бы мы остановиться в этой деревне?

– Думаю, вас это разочарует, – тихо ответил он.

– Ну, пожалуйста. У нас ведь больше не будет такой возможности.

– Может быть, позднее... если хватит времени. Обещаю.

– Мы найдем время, – улыбнулась она.

Они продолжали ехать в приятной тишине, два человека в машине, отрезанные от посольства, города, от всего мира... одни.

Время от времени Холлис поглядывал на нее, и они улыбались друг другу. Он решил, что симпатичен ей, поскольку она понимала, что нравится ему. Наконец он заговорил:

– А я верю этому парню.

– Да что мы знаем о нем? О его семье, доме, о том, как он умер? Они убили его. – И, помолчав, спросила: – Это опасно, Сэм?

– Очень.

– А почему вы взяли с собой меня?

– У меня создалось впечатление, что вы задумались обо всей этой грязи. И мне показалось, что это поможет вам убедиться в ваших убеждениях.

– Но я... у меня нет опыта.

– Вы же «поклонница шпионов», – улыбнулся он. – Вот и появилась возможность немножко приобщиться к таким делам.

– Вы используете меня как приманку, полковник. – Она добродушно ткнула его в бок. – До вашего вопроса вы никогда даже не подозревали, что – я поклонница шпионов.

– Правильно. Вот видите, вы рассуждаете как сотрудник спецслужб. – Холлис посмотрел на часы, затем взглянул на спидометр и в зеркальце заднего обзора.

– Холлис, вы один из тех мужчин, которые используют как приманку эмансипированных женщин? – спросила она. – Так вот, я из тех женщин, которые полагают, что ни в чем не уступают мужчинам.

– Мисс Родз, речь идет не о социологическом эксперименте, не о личных материях. Я решил, что вы можете оказаться полезной, и к тому же вы – неплохое прикрытие.

– О'кей.

– И прекрасная компания, – добавил Холлис.

– Благодарю вас.

«Жигуленок» был одной из немногих частных машин на шоссе, но Холлис понимал, что он привлечет к себе гораздо меньшее внимание, нежели американский «форд» с дипломатическими номерами. Он также решил, что они с Лизой могли бы сойти за каких-нибудь Ивана и Ирину, выехавших на воскресную прогулку за город.

– Вы, наверное, обнаружили, что я не настолько интересен, как показалось на первый взгляд, – сказал Холлис.

– Как раз наоборот. Просто я весьма обеспокоена этим грязным делом. Сидя в офисе прошлой ночью, до того как позвонил Грег Фишер, я думала о том, что наши страны снова близки к союзничеству. Гласность и все такое прочее... Понимаете?

– Вполне.

– И я сказала себе: «Господи, пожалуйста, на этот раз больше не допусти ни Афганистана, ни корейского самолета, ни Ника Данилоффа».

– Это похоже на молитву о том, чтобы исчезли смерть и налоги.

– Ну почему всегда должно что-то случаться? Этот случай снова все разрушит, не так ли? Мы опять будем пинками вышвыривать чужих дипломатов, прекратим культурные и научные обмены и снова двинемся по этой дороге к ракетным объектам. Вам так не кажется?

– Эта область вне моей компетенции, – отозвался Холлис.

– Это касается всех, Сэм. Вы живете на этой планете.

– Иногда. Однажды я оказался очень высоко над ней, на высоте шестидесяти тысяч футов, и, осмотревшись вокруг, сказал: «Эти люди там, внизу, сумасшедшие». А потом сделал свое дело – сбросил бомбы. Потом я ушел от МИГов, вернулся домой и пил пиво. И вовсе не чувствовал себя циничным и не ощущал ни тени раскаяния или сожаления о содеянном. Так же и сегодня.

– Но вы молились Богу. Вы спрашивали его о будущем.

– Он никогда не отвечал мне.

Она достала из сумочки пачку «Кента».

– Не возражаете?

– Нет.

– Хотите сигарету?

– Нет. Откройте окно.

Лиза опустила стекло и закурила. Холлис свернул с автострады на проселочную дорогу. «Жигули» подпрыгивали на ухабах, из-под колес летели камни.

– Почему мы съехали с автострады? – спросила она.

Холлис сверился с листком бумаги, который держал в руке, и резко свернул на другую дорогу.

– Это обходной путь к Можайску.

Несмотря на все возрастающее волнение, она улыбнулась.

– Вы нарушаете правила передвижения по стране.

– А вы только что это заметили?

– Скорее всего, мы направляемся в Бородино.

– Совершенно верно.

Они пересекли железнодорожный переезд Белорусского направления и спустя некоторое время увидели дорожные столбики старой трассы Минск – Москва. Вдалеке виднелся Можайск.

– Ну вот, мы добрались до окрестностей Можайска. Интересно, ожидают ли нас здесь Борис с Игорем?

– А кто это?

– Наблюдатели из КГБ.

– О!

Через пятнадцать минут они свернули на дорогу, ведущую в Бородино. Перед ними каменные колонны и высокие ворота. Ворота оказались закрыты, и когда они подъехали ближе, то заметили на них цепь.

– Так я и думал, – произнес Холлис. – Вы никогда не бывали здесь?

– Как я уже говорила, мне ни разу не удавалось выехать из Москвы... если не считать того, что я бывала на Финской даче.

Холлис кивнул. Финской дача называлась из-за ее архитекторы и саун. Это был недавно построенный загородный дом для сотрудников американского посольства на берегу Клязьмы, примерно в часе езды от Москвы на север. Дача посольского высшего состава так же, как и самого посла, располагалась рядом с финской. Приглашение на уик-энд на посольскую дачу считалось чуть ли не наказанием. На Финскую дачу никогда не ездили семьями. Однажды ночью из окна спальни посольской дачи Холлис услышал громкие мужские и женские голоса и плеск воды в шайках, которые до рассвета доносились с Финской дачи. Кэтрин, она тогда была с ним, заметила: «Почему им можно вовсю повеселиться, а нам приходится пить шерри с этими напыщенными ничтожествами?» Не прошло и месяца, как она отправилась в «путешествие за покупками».

– Вы часто туда ездили? – спросил Холлис у Лизы.

Она взглянула на него.

– Нет... это напоминало официальную рождественскую вечеринку, а в понедельник утром все избегали друг друга. Вам это знакомо?

– Думаю, да. – Справа, напротив музея, он заметил покрытую гравием стоянку и сказал:

– Я тут в прошлом октябре был однажды на приеме для военных атташе. В годовщину советско-немецкого сражения 1941 года. Интересное место. Фишер, наверное, проезжал этой дорогой, мимо музея. Весь фокус состоит в том, чтобы восстановить то, как он заблудился. Поройтесь-ка в моем чемоданчике, поищите там карту аэрофотосъемки.

Она выполнила его просьбу.

– Разверните ее и положите на колени. Если нас остановят, подожгите ее зажигалкой. Это быстровозгораемая бумага, и за секунду от нее ничего не останется. Без большого огня, без дыма или пепла.

– Хорошо.

– Под сиденьем должен быть фонарик с красным светофильтром.

Лиза сунула руку под сиденье и достала фонарик.

– Нам известно, что он очутился на лесной дороге к северу от Бородинского поля примерно в это же время. Дальше на север – Москва-река, электростанция и водохранилище. Так что он оказался где-то между этим местом и рекой. Единственный лес, указанный на аэрофотографической карте, это – бор. Видите его?

– Да. – Она подняла взгляд от карты. – Я вижу на тех холмах сосны.

– Эти холмы расположены к югу от Москвы-реки. Сейчас я подъезжаю к развилке.

Лиза осветила карту фонариком.

– Да, я вижу ее на карте. Если вы поедете влево от развилки, то попадете в петлю и вам придется взбираться на холм.

Холлис кивнул. Казалось, что эта дорога вела к музею, однако это было не так. Вот здесь Фишер и совершил свою роковую ошибку. Холлис поехал влево от развилки.

Они поднимались на холм с выключенными фарами. Дорога завела их в довольно густой лес, стало совсем темно.

– Вам что-нибудь видно? – спросила Лиза.

Холлис покачал головой.

Они опустили стекло, и в салон ворвался холодный осенний воздух.

– Красивый лес, – сказал Холлис. – Мне нравится это слово – бор. Такое проникновенное, очень русское. Я представляю густой непроходимый темный сосновый лес старинной Московии, с лесными разбойниками, дровосеками, избами, сосновую смолу, кипящую в котлах, подвешенных над кострами с потрескивающими поленьями. Что-то сказочное. Бор...

Лиза посмотрела на него, но не произнесла ни слова.

Они продолжали ехать по узкой дороге очень медленно, двигатель жалобно ныл на первой скорости.

– Можно закурить? – спросила Лиза.

– Нет.

– Я испытываю все большую неуверенность.

– Хотите вернуться?

Она, поколебавшись, ответила:

– Позже.

Через десять минут они подъехали к указателю, и Холлис остановил машину. Лиза осветила указатель фонариком.

«СТОЙ! ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА. ВЪЕЗД И ВХОД ВОСПРЕЩЕН!»

– Вот, наверное, то самое место, – сказал Холлис. – А я боялся, что мы можем поехать не той дорогой.

– Мы и так поехали не по той дороге. Холлис вышел из машины и осмотрелся. Он обнаружил справа от дороги маленькую площадку для разворота. Открыв багажник, он порвал провода, ведущие к габаритным огням и фарам, и снова сел в машину. Проехав площадку, он продолжал двигаться между сосен до тех пор, пока «Жигули» не углубились в лес почти на двадцать ярдов. Затем, поставив машину задом к дороге, он заглушил двигатель.

Лиза сидела молча.

– Постоянно прислушивайтесь и поглядывайте вокруг, – прошептал Холлис. – Будьте готовы быстро смотаться отсюда. Если в течение часа я не вернусь, отправляйтесь в Можайск и займитесь тем делом в морге. Кто бы ни спрашивал, отвечайте, что меня с вами не было. Садитесь за руль и опустите стекло. Увидимся позже.

Лиза подошла к нему совсем близко.

– Вы сошли с ума.

– Идите в машину.

– Нет!

Они пошли вместе. Под ногами пружинила опавшая хвоя, вокруг стоял смолистый запах. В лесу было очень темно. Лиза прошептала:

– Сэм, официально у нас тут нет никаких дел... никакого прикрытия... даже дипломатической неприкосновенности.

– Наше прикрытие – то, что мы отправились собирать грибы. Все русские заядлые грибники.

– В сосновых лесах нет грибов, – сказала Лиза.

– Да, неужели? Значит, у нас эскапада на сексуальной почве.

Через несколько минут они заметили указатели, прибитые гвоздями к деревьям на небольшом расстоянии друг от друга. Подойдя к одному из них, Лиза осветила дощечку фонариком и прочитала:

«СТОЙ! ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА. ВХОД И ВЪЕЗД ВОСПРЕЩЕН. ЗА НАРУШЕНИЕ – АРЕСТ».

Холлис прошептал ей на ухо:

– Здесь могут быть звукоуловители. Поэтому ступайте легко, как олень.

Лиза кивнула. Холлис положил руку ей на плечо и почувствовал, как она дрожит.

– Хотите вернуться обратно в машину?

Она отрицательно покачала головой. Они продолжали пробираться через лес. Временами встречались таблички с теми же самыми надписями. Лиза указала еще на одну, висящую над небольшой полянкой.

«СТОЙ! СТРЕЛЯЕМ!»

– Мы почти на месте, – прошептал Холлис.

Вдруг они услышали шум позади и резко обернулись. Холлис опустился на колено и выхватил из кобуры пистолет. На просеку прямо на них выбежала самочка оленя, она резко остановилась, фыркнула, повернулась и скрылась из глаз.

Холлис положил пистолет в карман куртки и поднялся. Они продолжали идти дальше и через пять минут очутились напротив восьмифутового забора, увитого поверху кольцами колючей проволоки. Металлическая табличка на заборе предупреждала: «ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ».

По ту сторону сосны были вырублены на расстоянии пяти метров, и начиналось еще одно, точно такое же заграждение, а за ним – сторожевая вышка.

– quot;Школа обаяния миссис Ивановойquot;! – прошептал Холлис.

– Никакого обаяния, – отозвалась Лиза.

Холлис взял Лизу за руку, и они осторожно двинулись вдоль колючей проволоки, обойдя разлагающийся труп оленя, убитого электрическим током.

– Сэм, теперь давайте уйдем, – прошептала Лиза.

Он пригнул ее книзу.

– Слушайте!

Мертвую тишину леса прорезал звук дизельного двигателя. Затем они увидели приближающиеся к ним огни фар.

– Ложись! – приказал Холлис.

Оба рухнули на мягкую от сосновых иголок землю. Огни фар становились все ярче, и вот показался автомобиль, медленно пробирающийся по контрольной полосе между двумя оградами с колючей проволокой. Холлис увидел, что это – полугусеничная машина с открытой сзади платформой для солдат. В кабине находилось двое, а на платформе шестеро солдат в касках, два вращающихся пулемета и два прожектора. Холлис надеялся, что это обычный патруль, но солдаты выглядели весьма напряженно и были в полной боевой готовности. Когда машина приблизилась к ним на десять ярдов, Холлису удалось разглядеть особую зеленую форму войск пограничной охраны КГБ. Он прошептал Лизе:

– Повяжите шарф вокруг лица и прикройте руки.

Сам он опустил вязаную шапочку, и она превратилась в лыжную маску. Натянул черные нейлоновые перчатки и замер. Машина сейчас проезжала всего в пятнадцати футах от них. Холлис предположил, что сработали звукоуловители или датчики на двигающиеся объекты, поэтому патруль послали определить, что это было – четвероногое или двуногое существо. Он услышал, как люди переговариваются друг с другом, затем из кабины водителя раздался треск рации. Искаженный помехами голос произнес:

– Ну, все проснулись? Чем ты там занимаешься, Гречко?

Человек, сидящий рядом с водителем, сказал в переносной телефонный аппарат:

– X... груши околачиваю.

Голос в рации рассмеялся.

Машина остановилась прямо напротив Холлиса и Лизы. По земле забегали лучи прожекторов, ощупывая всю площадь, свободную от деревьев. Затем их мощный свет устремился в лес, за пределы ограды и вдруг остановился на мертвом олене. Прожектор погулял над его трупом и направился дальше.

Холлис почувствовал, как Лиза дрожит. Он нашел ее руку, которую она прятала под животом, и крепко сжал. Они ждали. Через минуту машина двинулась дальше. Они по-прежнему лежали без движения, почти не дыша.

Через пять минут Холлис осторожно приподнялся на колено. Он пристально вглядывался в темноту и прислушивался. Затем помог встать Лизе. Они отошли от колючей проволоки, и Холлис заметил примерно в десяти футах направляющихся прямо к ним двух пограничников с автоматами.

Он понял, что на этом расстоянии Лиза не увидит их, а они пока не замечают ни его, ни ее. Она повернулась к нему, собираясь что-то сказать. Кагэбэшники заметили это движение. Холлис резким движением наклонил девушку к земле, пригнулся и, выхватив из кармана ТТ с глушителем, выстрелил. Идущий впереди охранник схватился за грудь. Увидев падающего товарища, второй в недоумении осмотрелся вокруг и, увидев Холлиса, вскинул автомат. Холлис дважды выстрелил ему в грудь. Приблизившись, он увидел, что оба пограничника все еще живы. Они лежали на спине, кровь пузырилась на их губах. Молодые парни, возможно, им не было еще и двадцати. Холлис снял с них автоматы, перекинул их через плечо и стал забрасывать тела сосновыми ветками. Подошла Лиза и остановилась рядом.

– О... о Боже... Сэм!

– Спокойно! – приказал он, взял за руку и потащил Лизу в сосновый лес.

Через несколько минут они добрались до перекрестка, в нескольких футах от которого оставили машину. Немного побродив вокруг, Холлис отыскал среди деревьев свои «Жигули». Бросив автоматы на заднее сиденье, они сели в машину. Но вместо того, чтобы направиться к дороге, полковник развернулся и повел «Жигули» глубоко в лес, маневрируя среди деревьев.

– Сэм, куда мы?

– На дорогу мы не вернемся, будьте уверены. Вы светите вперед и ищите подходящее для проезда место.

Она высунула фонарь из окна, осветив дорогу.

– Деревья все больше смыкаются. Осторожнее!

Полковник попытался протиснуться между двумя стволами, и тут «Жигули» застряли. Он попробовал дать задний ход, но заело сцепление.

– Чертова развалина! – выругался Холлис.

Он еще раз дал задний ход, наконец вырвал машину из ловушки и нашел еще одно свободное место между деревьями. Ветки хлестали по ветровому стеклу, оставляя на нем липкие иголки хвои. Холлис знал, что возможность пробраться сквозь этот лес вполне реальна, ведь во время войны здесь проходили целые колонны грузовиков и танков. Нужно лишь найти просвет.

– Постоянно светите перед машиной, Лиза, – попросил он.

– О'кей, а вы будьте осторожны.

Они продолжали пробираться вперед.

– Посмотрите туда, – наконец проговорила она, указывая куда-то фонариком. Холлис увидел широкое открытое пространство, направил туда «Жигули». Это была звериная тропа, но машина превосходно вписалась в нее. Холлис ехал со скоростью пять километров в час. Лиза оглянулась.

– По-моему, я вижу в лесу огни. Справимся?

– Нет проблем. – Сэм догадывался, что русские еще не поняли, с кем имеют дело – со шпионами или медведями. Однако если они обнаружат два трупа, то весь этот район заполонят милиция, военные и КГБ.

Тропинка все больше и больше шла под уклон, под колесами чавкало, и «Жигули» начали скользить. Внезапно автомобиль вырвался из леса и буквально нырнул в овраг.

– Держитесь! – заорал Холлис. «Жигули» перевалились через край оврага и плюхнулись в поглотивший их поток, едва не перевернувшись. Полковник с силой жал на газ, вытягивая видавшую виды машину. Берега оврага становились более пологими, а поток становился шире и глубже. Мотор «Жигулей» начал чихать.

– Становится мокро, – заметил Холлис, увидев, что вода затекает в салон.

Он повел машину под углом, направляя ее в более мелкое место оврага. С большим трудом «Жигули» все же постепенно выбрались на поверхность. Сквозь разорванные облака тускло светил месяц, и Холлис с Лизой увидели расстилающееся впереди Бородинское поле.

– Хорошая проходимость у этой машины, – пробормотал Сэм.

Дрожащей рукой Лиза прикурила сигарету и сделала глубокую затяжку.

– Хотите сигарету?

– Нет, наслаждайтесь сами.

– Совсем не так я думала о вас, собираясь в поездку по стране, – заметила она.

– Что ж, страна как страна, и мы едем по ней, – ответил Холлис. Оба автомата он швырнул через окно в заросли высокой травы, вслед за ним полетели его пистолет, бинокль, ножная кобура и прочая амуниция. – Сожгите карту, – приказал он.

Лиза выставила карту в окно и поднесла к ней горящую зажигалку. Карта вспыхнула и исчезла с легким запахом дыма.

– Мы пробрались через лес, однако до сих пор не выехали из него.

– Держитесь, – Холлис резко нажал на газ и повел машину по заросшему высокой желтой травой полю.

Лиза заговорила так, словно решила порассуждать сама с собой:

– Это было не слишком хладнокровно...

Холлис взглянул на нее.

– Я чувствую, что меня тошнит.

– Да, это тошнотворное занятие – стрелять в людей. Раньше я бросал на людей бомбы и никогда их не видел. Просто дышите поглубже.

Она глубоко вздохнула и бессильно откинулась на сиденье.

Холлис знал, что и время, и место были критическими. Если они не доберутся туда, где должны быть – в можайский морг, то смогут сблефовать. Однако если их схватят здесь, то против них будут серьезные улики.

Они выехали на узкую грязную дорогу, где стоял указатель границы исторического поля боя. Свернув на север к Москве-реке, полковник прибавил скорость и сейчас делал девяносто километров в час. Они подъезжали к Можайску с запада, гораздо дальше от московского шоссе, где их могли дожидаться. Холлис включил передние фары и выкинул шерстяную шапочку в окно. Лиза выбросила шарф, отряхнулась сама и стряхнула сосновые иголки со своего спутника, пока он вел машину. Им удалось быстро добраться до Можайска, не повстречав на пути ни одной машины.

Казалось, что по какой-то необъяснимой причине люди покинули городок этим субботним вечером. Холлис протянул Лизе листок бумаги.

– Инструкции для морга, – пояснил он.

Вскоре они подъехали к белому квадратному отштукатуренному строению, рядом с железной дорогой. На двери висела деревянная табличка: «Морг». Холлис посмотрел на часы. Было начало девятого вечера. Они вышли из «Жигулей» и направились к двери.

– Вы как, готовы к этому, Лиза, или хотите посидеть в машине?

– Я готова к этому. Мне уже приходилось заниматься консульской работой. Я оказалась не готова к другому.

– Вы вели себя превосходно.

– Благодарю вас. А у вас задатки начальника.

– Я всегда рисуюсь перед женщинами. Вот поэтому и захватил вас с собой. – Он нажал на кнопку с надписью «Ночной звонок», и они стали ждать. Холлис положил руку ей на плечо и заметил, что она уже не дрожит. «Очень хладнокровная женщина», – подумал он.

Тяжелая деревянная дверь морга открылась, и перед ними предстал мужчина, одетый в форму полковника КГБ.

– Прошу вас, заходите, – пригласил он.